Вечером должен заглянуть ко мне, и я сообщу ему радостную новость.
Позже, когда Роберт ушел, а солнце уже закатилось за вершины гор, в дверь постучал Джори. Встревоженный мужчина теребил в руках шапку, которую частенько носил, когда ходил в лес. Видимо, он даже не успел переодеться.
– Ты хотела меня видеть?
– У меня для тебя радостные известия! – воскликнула я, втаскивая охотника в прихожую за руку. – Роберт пообещал, что один его хороший знакомый поможет тебе с твоей проблемой. Понимаешь, о чем я?
– Не очень.
– Его друг – лекарь в Мельсонской клинике, и он проведет операцию!
– Платить-то ему чем? – хмыкнул Джори, мгновенно загрустив.
– Оплаты он не потребует. Роберт напишет письмо своему другу, а ты его передашь главному лекарю. Ну а после операции возвращайся домой, и тут я тебя уж подлечу.
– С чего бы вдруг новенькому помогать мне? – недоверчиво спросил мужчина, нахмурившись. – Я ж его даже не знаю толком.
– Он просто очень добрый человек, – с мечтательной улыбкой я вспомнила то, какими печальными стали глаза Роберта, когда я сообщила ему о болезни Джори. – Так что ты давай, говори Виви, что нужно ехать в Мельсон, и собирайся. Потом зайди к Роберту, забери письмо.
– Если все это не злая шутка, то я… я очень благодарен и тебе, и Роберту… – мужчина вдруг стал заикаться. Он осекся и, не прощаясь, выскочил на улицу.
Еще один день остался позади. На следующее утро сама встала пораньше, потому что была уверена – кто-нибудь обязательно придет, едва солнце покажется на небе. И не ошиблась, потому что уже спустя час в окно увидела Роберта и Еугена.
Новенький тащил фермера на себе, практически буквально. Еуген цеплялся за его плечи, висел на нем, и только когда они подошли ближе, я с ужасом заметила, как неестественно вывернута левая нога фермера.
Роберт втащил Еугена в гостиную, положил его на диван и только потом обернулся ко мне:
– С коня упал.
– Вы же отличный наездник! – шокировано воскликнула я, глядя на багровое лицо Еугена.
Фермер промычал нечто невразумительное и застонал от нового приступа боли. Руками он пытался обхватить свое колено, но даже дотронуться до него боялся, и просто обмахивал ладонями, словно веером.
– Отвлеки Веронику, – попросила я новенького, и тот сразу же послушался.
Дочка уже стояла на пороге спальни и со страхом смотрела на ногу Еугена. Роберт увел девочку на кухню.
– Так, а вы… – я судорожно облизнула губы. Да за что мне все это? Ни роды принимать я не умею, ни переломы лечить! Герда как-то не так меня обучала, это уж точно. – Вам нужно быть сильным и терпеливым. А еще не ругаться – в доме моя маленькая дочь.
– Сделай что-нибудь! – вскрикнул Еуген и прижал к лицу маленькую подушку.
“Что-нибудь!” – легко сказать! Если рассудить логически, то вывернутую ногу следовало сначала вправить, а потом наложить деревяшки. Желательно, конечно, залить ногу гипсом, но у меня не было ни его, ни каких-либо знаний по заливке ног.
Я метнулась на улицу. В почти пустом дровянике отыскала четыре плоских, но достаточно крепких рейки. После, уже в доме, порвала одну из простыней на тонкие полоски. Все это будет служить каркасом для ноги, но только после того, как я ее вправлю…
– Обезболивающее… – бормотала я себе под нос, перерывая все баночки в стеллаже. Еуген одобрительно замычал.
Из обезболивающего у меня была только настойка полыни с каплей смолы, сдобренная коротеньким заклинанием сна. Заклинание-то короткое, а вот сон будет глубоким и долгим. Но выбора не было, и я залила настойку в открытый рот уже почти ругающегося в голос Еугена. Мужчина замер на секунду, а после обмяк, глаза закрылись.
Из кухни выглянул обеспокоенный Роберт.
– Я его усыпила, чтобы не потерял сознание от боли. И мне понадобится твоя помощь, боюсь, я не справлюсь… с этим вот, – я указала на ногу фермера.
– Конечно, я сам все сделаю.
Я только глазами хлопнула, как мужчина тут же оказался рядом с Еугеном. Громкий, противный щелчок, и нога встала на место, а спящий фермер и не пошевелился. Надеюсь, он не чувствует боль сквозь сон.
– Теперь нужно приложить вот это… – начала я, протягивая Роберту рейки.
– Нужно чем-то зафиксировать, – сказал он одновременно со мной.
– Я все же потом еще раз спрошу, кто ты такой, – усмехнулась я. – Часто приходилось лечить вывихи и переломы?
– Не часто, но бывало.
– Работал на стройке? В порту? Или ты воин?! – с последним вопросом я прикрыла рот ладонью. И как я сама не догадалась? Ну вылитый же солдат!
– Помоги мне, – Роберт кивнул на ногу Еугена. – Подержи вот так, пока я прикладываю рейки.
На вопрос он не ответил, и я поняла, что попала в точку. Сомнение в душе все еще ворочалось, но других объяснений у меня не было. Роберт говорил, что часто ходил в походы и умеет готовить пищу на костре. Теперь вот признался, что умеет вправлять конечности. Воин, как есть воин! И я так восхитилась этим мужественным человеком, что больше не могла не смотреть на него, как на божество.
– Ты прожжешь мне спину взглядом, – не выдержал мужчина.
Я и правда неотрывно смотрела на него, пытаясь в деталях представить, как он сражался на поле боя. Наверное, с мечом в руке он очень красив. А как двигается? Не сомневаюсь – превосходно.
– Все готово? – спросила я, когда Роберт поднялся с колен и отпустил конечность больного.
– Ему какое-то время понадобятся обезболивающие отвары. Сможешь дать с собой?
– У меня есть три пузырька, хватит?
– На первые три дня. Боль будет на протяжении месяца, но с каждым днем все терпимее.
– Я сделаю еще.
В гостиной появилась никем не удерживаемая Вероника. Еуген уже не стонал и не ругался, поэтому я не стала просить дочку выйти. Тем более, что она, под нашими удивленными взглядами, положила на грудь фермера Заплаточку.
– Милая, что ты делаешь?
– Ему она нужнее, мам. Заплаточка умеет лечить, правда-правда. Нужно только верить.
– Еуген будет верить, – отозвался Роберт.
– Но ты ведь так любишь эту куклу, – растерянно пробормотала я.
– Я с ней давно не играла. Я уже взрослая, а Заплаточке грустно одной. Пусть она приносит дяде удачу, у него ведь осталась всего одна нога.
Как так быстро Вероника стала “взрослой”, я спрашивать не стала. Еще несколько дней назад я немыслимым способом проникала в дом бывшего мужа, чтобы достать из него куклу, а сегодня дочь решила, что она ей уже не так уж и нужна.
