Такие настроения, несмотря на их наивность, не были, конечно, ни злонамеренными, ни низменными.
Представление Гесса о ситуации в Европе сводилось к тому, что поджигатели войны, выразителем настроений которых является Черчилль, заставили Англию отказаться от ее истинных интересов и от политики дружбы с Германией и в первую очередь от союза с нею для борьбы с большевизмом. Если бы только ему, Рудольфу, удалось добраться до сердца Англии и заставить короля поверить в то, как к ней относится Гитлер, злые силы, которые в настоящее время правят этим злополучным островом и навлекли на него столько ненужных бедствий, были бы сметены. Как может устоять Англия?
Через несколько дней в германской печати появилось сообщение, что «член партии Гесс, по-видимому, находился в состоянии галлюцинации, под влиянием которой он решил, что сможет добиться взаимопонимания между Англией и Германией… Национал-социалистская партия скорбит о том, что этот идеалист пал жертвой своих галлюцинаций. Это, однако, не повлияет на дальнейший ход войны, которая была навязана Германии». Для Гитлера это событие было весьма неприятным. Оно было равносильно тому, как если бы мой доверенный коллега, министр иностранных дел, который был лишь немного моложе Гесса, спустился бы на парашюте с украденного самолета «спитфайр» на территории Берхтесгадена. Наци, без сомнения, почувствовали некоторое удовлетворение от того, что они арестовали адъютантов Гесса.
* * *
А вот мое письмо министру иностранных дел, 13 мая 1941 г.:
«1. Вообще говоря, было бы удобнее обращаться с ним (Гессом), как с военнопленным, подведомственным военному министерству, но не министерству внутренних дел; но в то же время его следует рассматривать как лицо, против которого могут быть выдвинуты серьезные политические обвинения. Этот человек, подобно другим нацистским лидерам, потенциально является военным преступником, и как он, так и его сообщники могут быть объявлены вне закона по окончании войны. В этом случае его раскаяние послужит ему на пользу.
2. Тем временем он должен находиться в строгой изоляции в удобном доме, не слишком далеко от Лондона, причем необходимо приложить все усилия, чтобы изучить его душевное состояние и получить от него какие-нибудь ценные сведения.
3. Необходимо следить за его здоровьем и обеспечить ему комфорт, питание, книги, письменные принадлежности и возможность отдыха. Он не должен иметь никаких связей с внешним миром или принимать посетителей, за исключением лиц по указанию министерства иностранных дел. К нему следует приставить специальную стражу. Он не должен получать газеты и слушать радио. С ним надо обращаться почтительно, как если бы он являлся крупным генералом, захваченным нами в плен».
Мое письмо президенту Рузвельту, 17 мая 1941 г.:
«Представитель министерства иностранных дел имел три беседы с Гессом.
Во время первой беседы, в ночь на 12 мая, Гесс был особенно разговорчив и сделал подробное заявление на основании своих заметок.
Первая часть представляла обзор англо-германских отношений примерно за последние тридцать лет и имела целью показать, что Германия всегда была права, а Англия всегда виновата. Во второй части подчеркивалась неизбежность победы Германии благодаря успешному сочетанию действий подводного флота и авиации, стойкой морали немцев и сплоченности германского народа вокруг Гитлера. В третьей части излагались предложения об урегулировании. Гесс заявил, что фюрер никогда не имел никаких замыслов, направленных против Британской империи, которая могла бы остаться невредимой, если не считать того, что ей пришлось бы вернуть бывшие германские колонии. Взамен он должен был бы получить свободу действий в Европе. Но при этом было выдвинуто условие, что Гитлер не станет вступать в переговоры с нынешним английским правительством. Это все то же старое приглашение: нам предлагают отказаться от всех своих друзей, чтобы временно спасти большую часть своей шкуры.
Представитель министерства иностранных дел спросил его, относит он Россию к Европе или к Азии, когда говорит, что Гитлер должен получить свободу действий в Европе. Он ответил: «К Азии». Однако он добавил, что Германия собирается предъявить России некоторые требования, которые она должна будет удовлетворить, но отрицал слухи о том, что Германия собирается напасть на Россию.
Из беседы с Гессом создается впечатление, что он уверен, что Германия должна выиграть войну, но считает, что это потребует много времени и будет связано с большими человеческими жертвами и разрушениями. По-видимому, он считает, что, если бы ему удалось убедить англичан в том, что вопрос может быть урегулирован, это могло бы положить конец войне и предотвратить ненужные страдания.
Во время второй беседы, 14 мая, Гесс подчеркнул еще два момента:
1. При любом мирном урегулировании Германия должна будет оказать поддержку Рашиду Али и добиться изгнания англичан из Ирака.
2. Операции подводного флота во взаимодействии с авиацией будут продолжаться до тех пор, пока не будут отрезаны все пути, по которым доставляется снабжение на Британские острова. Даже если наши острова капитулируют, а Британская империя будет продолжать сражаться, блокада Англии будет продолжаться, хотя бы это грозило голодной смертью всем ее обитателям до последнего.
Во время третьей беседы, 15 мая, не было сказано ничего особенного, за исключением нескольких пренебрежительных замечаний о Вашей стране и о той помощи, которую Вы сможете оказать нам. Боюсь, что на него, в частности, не производит особого впечатления то, что ему известно, по его мнению, о выпускаемых Вами самолетах.
Гесс, по-видимому, пребывает в добром здравии и не нервничает, причем у него не наблюдается обычных признаков умопомешательства. Он заявляет, что этот полет в Англию является его собственной идеей и что Гитлеру не было известно о нем заранее. Если ему можно верить, то он рассчитывал связаться с участниками «движения за мир» в Англии, которым он помог бы прогнать нынешнее правительство. Если он говорит искренне и находится в здравом уме, то это отрадный признак плохой работы германской разведки. С ним не будут плохо обращаться, но желательно, чтобы пресса не представляла его и его авантюру в романтическом свете. Нам не следует забывать о том, что он несет долю ответственности за все преступления Гитлера и является потенциальным военным преступником, судьба которого в конечном счете неизбежно должна зависеть от решения союзных правительств.
Г-н президент, все вышесказанное сообщается только для Вашего личного сведения. Мы здесь полагаем, что на некоторое время лучше предоставить прессе заняться обсуждением этого вопроса с тем, чтобы дать немцам пищу для догадок. Пленные немецкие офицеры, которые находятся здесь, были сильно взволнованы этим известием, и я не сомневаюсь, что германская армия будет чрезвычайно встревожена тем, что он может проболтаться о чем-нибудь».
