Им все равно придется решать, и решать придется уже скоро. У США нет ни времени, ни ресурсов бесконечно содержать киевский режим и бесконечно вести гражданскую войну. Они уже выдохлись. Отсюда и безумные «окончательные наступления», и неудачная провокация с уничтожением малайзийского «Боинга». В ход идут уже явно авантюрные ходы. Осталось только заставить Порошенко атаковать Крым, и лимит авантюр полностью исчерпан.
Вашингтон бы и заставил, а Порошенко бы напал на Крым (возможно, что так и произойдет), но сегодня невозможно точно просчитать реакцию ЕС на последующие события. Возможно, что, втянув таким образом Россию в прямое военное столкновение с киевским режимом, США и сумеют последний раз ненадолго сплотить вокруг себя европейских союзников. Но, во-первых, а что делать дальше? Долго ли просуществует такое единство, основанное на провокации, ставящей мир на грань ядерной катастрофы? Во-вторых, как уже было сказано, ситуация в ЕС шаткая, куда качнется маятник, никто не знает. Провокация такого масштаба, как атака Крыма Украиной, может окончательно толкнуть ЕС в российские объятия. Наконец, в-третьих, ЕС может не выдержать внутренних противоречий и лопнуть, как любимый воздушный шарик Пятачка.
Наверное, в принципе США были бы и не против самоликвидации ЕС, но не прямо сейчас и не таким способом. Вашингтон просто не готов собрать все обломки и придать им нужную для себя форму. Опять-таки, есть риск, что многое отойдет России.
Пока что в борьбе за ЕС время работает на Россию. Еще два-три месяца такой же динамики развития событий — и нас могут ожидать большие геополитические сюрпризы. Впрочем, у Вашингтона еще остается возможность сорвать стоп-кран, но это война с большой вероятностью ядерная. Если Америка рискнет пойти на последнюю авантюру, то с политикой будет покончено, а историю напишут выжившие — если таковые будут.
Глава 27. За что мы воюем?
Любая война ведется не только против кого-то, но и за что-то. По емкому определению сэра Бэзила Генри Лиддел Гарта, за мир, лучший, чем довоенный — хотя бы только с Вашей точки зрения.
Понятно, за что бьется нацистский режим в Киеве. Победа в войне дает ему возможность провести зачистку нелояльного населения далеко не только в восставших областях. Уже сейчас в Одессе, Харькове, Запорожье и Днепропетровске насчитываются сотни арестованных и пропавших без вести. Общее количество граждан Украины, «потерянных» режимом в тех областях, где никакие боевые действия не ведутся, уже превысило число жертв режима Пиночета. Напомню, что созданная в 1990 году в Чили Национальная комиссия правды и примирения в опубликованном в феврале 1991 года докладе Реттига определила число жертв в 2920 (всех убитых, запытанных в тюрьмах, казненных по приговорам судов и пропавших без вести). При этом итоговое число включает 641 человека, относительно которых комиссия не пришла к единому мнению. Безоговорочно признано 2279 жертв. Конечно, население Чили в три раза меньше, чем население Украины, но и правит киевский режим всего пол года, а не 16 лет, как генерал-капитан Аугусто Хосе Рамон Пиночет Угарте. И, кроме того, мы ведь говорим только о пропавших без вести, а если добавить к ним жертв одесской Хатыни и аналогичных менее масштабных расправ, если посчитать всех убитых в ходе гражданской войны на Юго-Востоке, то окажется, что киевская хунта далеко переплюнула правительственную хунту Чили.
Киевский режим, при помощи геноцида русского (русскокультурного) населения Украины планирует построить мононациональное нацистское тоталитарное государство. Уже сейчас на парламентском уровне звучат требования лишить права избирать органы власти (в том числе местного самоуправления) и баллотироваться в них жителей Донбасса. Можно с полной уверенностью утверждать, что если нацисты победят, то запрет на участие в политике распространится не только на жителей Донбасса, но на нелояльных по всей стране. И эти идеи поддерживают не только маргинальные боевики разных там «Свобод» и «Правых секторов».
Недавно заглянул на страницу в «Фейсбуке» моего киевского знакомого Виктора Кожевникова. Этот человек с высшим военным образованием не торопится защищать Украину на фронте, хоть и не сомневается, что «сепаратистов» в Донбассе надо перестрелять всех. Но он идет дальше и утверждает, что надо «ввести экзамены на право голосовать». Какие дисциплины там надо будет сдавать он не уточняет, но явно не математику. Кстати, он не украинец — ни одного украинца во всех поколениях. Матерый русский и сын офицера Советской армии, то есть с учетом перемены мест службы, мог к распаду СССР оказаться не на Украине, а в Таджикистане (это я к тому, что вряд ли бы там он стал таджикским националистом, а вот на Украине получилось).
Режим и его адепты видят свое послевоенное счастье в построении национально-стерильного, русофобского государства, а желательно еще и в уничтожении России. Характерно, что о намерении «воевать с Москвой» они заявляли еще до начала гражданской войны на Украине, то есть претензии вызваны не политикой России, а самим фактом существования русского государства.
В свою очередь повстанцы Донбасса и антинацистское подполье в Новороссии, Киеве, Закарпатье видят достижение «лучшего послевоенного мира» в освобождении Украины (части или всей, здесь среди повстанцев нет единства мнений) от нацистского режима, с последующей денацификацией освобожденных территорий. Кстати, процесс денацификации также может предполагать как уголовное преследование тех сторонников нынешнего режима, которые совершали уголовные и военные преступления (в том числе использование армии против собственного народа без введения военного или чрезвычайного положения и с задействованием неконвенционных вооружений), так и поражение в политических правах членов и активных сторонников нацистских партий и организаций.
Также необходимо отметить, что само сохранение украинского государства (как в нынешнем виде, так и в принципе) не является с точки зрения повстанцев ни необходимым, ни желательным условием послевоенного лучшего мира.
Мы, однако, знаем, что гражданская война на Украине является лишь частью системного глобального кризиса, характеризующегося исчерпанностью возможностей для дальнейшего развития мировой экономической системы, обеспечиваемой военно-политическим доминированием США. На данном этапе своего развития этот кризис характеризуется также глобальным противостоянием США (пытающихся продлить существование данной системы) и России, вначале выступавшей за ее плавную эволюцию, а летом 2014 года практически перешедшей (совместно со странами БРИКС) к созданию новой, альтернативной системы. Данное противостояние происходит в виде так называемой сетецентрической войны, в ходе которой вооруженные силы сверхдержав не вступают в непосредственные боевые действия друг с другом (пока, и в основном только из-за сдерживающей силы накопленных ядерных арсеналов), но все остальные показатели войны (включая стремление к разрушению экономической базы и политической структуры противника, а также боевые действия в виде гражданских войн и переворотов по всему миру) присутствуют.
Поэтому ответ на вопрос: «За что мы воюем? Каким должен быть прекрасный новый мир?», — лежит в сфере определения целей, преследуемых в данном противостоянии Москвой и Вашингтоном.
Как уже было сказано, Вашингтон стремится к продлению агонии современной глобальной политической и экономической системы, опирающейся на военно-политическое доминирование США и на доллар, как мировую резервную валюту. Исчерпанность этой системы определяется тем, что ей для стабильного существования требуется постоянное расширение рынков, для обеспечения продукции постоянно растущего производства. Вне этих условий система, основанная на кредите, устойчиво существовать не может.
Сильной стороной позиции Вашингтона является тот факт, что разрушение действующей системы затронет все государства и общества планеты. И, несмотря на то, что условное благоденствие система обеспечивает только «золотому миллиарду», а критически для нее важна социально-экономическая и политическая стабильность только США, потери в случае ее развала понесут все. Поэтому формально отсрочить неизбежное были бы не против во всем мире.
Слабость американской позиции определяется исчерпанностью возможностей экстенсивного (за счет расширяющихся рынков) развития системы. Дальнейшее существование даже в состоянии агонии было возможно только в условиях передела существующих ресурсов в пользу США, практически их экспроприации Вашингтоном. При этом даже время Европейского союза, стоявшего в очереди на экспроприацию последним, уже подходило.
То есть цель войны по-американски является недостижимой. Сохранить существующую систему на сколько-нибудь продолжительный срок не представляется возможным.
