ибо не уверена в том, что черный крап можно победить.
Терра закрыла глаза и почувствовала, как проваливается в сон. «А нога все-таки очень сильно болит», — подумала она и, тяжело вздохнув, отдалась во власть Морфею.
***
Гелиан подождал, пока ее дыхание станет размеренным, и только после этого поднял на руки и уложил в кровать. Он присел рядом с ней и, просунув руку под одеяло, сжал пальцами ее ледяную стопу.
— Совсем замерзли, — прошептал он и просунул под одеяло другую руку, чтобы согреть холодные ноги теплыми пальцами.
— Расскажи, почему твоя семья ушла с насиженных мест двадцать лет назад?
— Был голод, и кто-то должен был сделать шаг за ворота, чтобы что-нибудь изменить.
— И они отважились уйти вот так, неизвестно куда?
— У них выбора не было, Терра. И вообще, почему мы, вдруг, заговорили с тобой на эту тему?
— А чем эта тема плоха?
— Твой отец просил мою семью не вспоминать былые времена. Мы живем сейчас и впереди нас ждут новые события.
Этот разговор состоялся между ними пять лет назад. Потом Терра не раз пыталась вернуться к нему, но он всегда уходил от ответа. Теперь она знает правду, однако, все еще не догадывается, через что ей придется пройти…
Глава 9
Аврора сидела на подоконнике и смотрела в окно. Солнце давно встало из-за гор и теперь нещадно светило ей в глаза. На улице началось «шевеление». Взрослые отправились на работу, дети в школу. Аврора смотрела на этих прохожих, знакомых и незнакомых ей, и думала о том, насколько же она далека от всех них… «Аврора-дура» — говорят они за спиной… А сами… Замечают ли, что дни их похожи один на другой? Понимают ли, что вся их жизнь ограничена стеной? Завтра солнце вновь взойдет из-за гор… И послезавтра… Дети повзрослеют и вместо школы отправятся на работу. Взрослые состарятся и умрут… Родятся новые дети, подрастут и отправятся в школу, чтобы вырасти и пойти на работу, родить новых детей и затем тоже умереть. И вся жизнь их ограничена стеной… Аврора вспомнила лицо дяди… После его ухода в пустошь, в доме перестали говорить о нем. Как будто похоронили. Как будто не существовало его никогда. Многие считали, что он подался в добровольцы не по собственной воле, что его отправили туда, потому как слишком много он знать стал о жизни и секретах главной семьи. Но Аврора верила, что дядька ушел добровольно, потому, что хотел найти ответы на вопросы, которые другие люди себе не задавали. Аврора улыбнулась сама себе и вздохнула.
— Чего под дверями сидишь?
Она обернулась и увидела Радомира. Кажется, он только что пришел.
— Чужой покой сторожу.
— Гелиан еще там? — осведомился Радомир.
— Да.
— Хм… Может, пора ему уже откланяться, как думаешь?
— Не мне думы подобные думать, — улыбнулась Аврора.
— Зайди ко мне: я пальцы твои осмотрю.
Аврора ладонь к глазам поднесла и на пальцы свои взглянула.
— Пальцы как пальцы, — пожала плечами она. — Ничего особенного.
— Аврора, не доводи меня, — прошипел Радомир.
Аврора нехотя встала и поплелась к Радомиру в кабинет. Он дверь перед ней отворил и тут же командовать стал:
— К мойке подойди. И кольца с браслетами сними.
— Они мне не мешают.
— Мне они мешают. Снимай давай!
Радомир стал к раковине боком и включил воду. Аврора же подошла к железному столу и стала снимать с себя украшения. Звяканье металла о металл Радомир сопроводил победоносной улыбкой. Аврора сделала вид, что не заметила этого. Освободив запястье от последнего браслета, она подошла к Радомиру и протянула ему руки.
— Зачем тебе столько побрякушек? — поинтересовался Радомир, беря ее ладони в свои.
— Чтобы ты спросил, — улыбнулась она.
— Почти зажили, — кивнул Радомир и взял в руки мыло.
— Странно… Ты говорил, что пальцы почернеют и отвалятся… — сжав губы, чтобы не рассмеяться, Аврора попыталась изобразить на лице серьезное выражение.
— Не сдерживайся, — улыбнулся Радомир, намыливая ее ладони — И ресницами понапрасну не хлопай: я тебя теперь насквозь вижу.
— Да ну тебя, — невинным голоском заявила Аврора. — Кто ж это прямо насквозь видеть может?
Радомир, едва сдерживая смех, ее намыленные руки сунул под струю воды.
— А на твои уловки действительно все клюют?
— Я рыбу не люблю ловить, — пожала плечами Аврора, — но поклев на мои приманки обычно неплохой.
— Ты на мой вопрос так и не ответила. Что за страсть у тебя странная: железо на себя килограммами навешивать?
Радомир сжал ее запястья и резко повернул ее руки ладонями вверх. Аврора молчала. Радомир тоже.
— Все рассмотрел, что хотел? — с издевкой бросила она и, перехватив его запястья ловко выкрутила Радомиру руки.
Аврора знала, что ему больно. Ей тоже было больно. Давно, но было. Ослабив хват, она отпустила Радомира и выключила воду. Вытерев руки полотенцем, она вернулась к столу и стала надевать на пальцы кольца.
— Ты сама сделала это? — спросил Радомир, продолжая стоять у раковины.
— Нет. Это сделал мой старший брат. Таким образом он пытался научить меня писать мое имя правильно.
— Вырезав его на твоих запястьях?
— Ему было семнадцать тогда. И он со своими друзьями был пьян.
— А сколько было тебе?
Аврора улыбнулась:
— Четырнадцать.
— И что же ты сделала с ним, когда подросла?
— Я не успела подрасти, Радомир. Отец избил брата и выгнал его из дому. Несколько дней спустя его нашли мертвым в переулке. Кто-то проломил ему голову в пьяной драке.
Аврора поднесла исполосованные запястья к глазам и вновь улыбнулась:
— Знаешь, я ведь научилась писать свое имя, когда мне было семь лет… Но брат позабыл об этом и поплатился жизнью…
— Тебе было его жаль? — не скрывая удивления, спросил Радомир.
— Нет. Мне было жаль отца.
— Твой брат со своими друзьями только это с тобой сделали?
Аврора поджала губы и покачала головой:
— Да, только это.
Натягивая на запястья браслеты, Аврора улыбалась. Как много в жизни ее было плохого? Как много повидала она за свою жизнь? Но она выжила. Она смогла подняться с колен и пойти дальше. Так же, как и ее дядя…
— Но, был ведь кто-то, кто сделал это с тобой? — произнес Радомир, продолжая на нее смотреть.
Аврора усмехнулась.
— Что именно сделал?
— Отбил у тебя желание быть похожей на женщину.
Аврора вскинула брови и намеренно выставила пышную грудь вперед:
— Мне кажется, я похожа на женщину.
— Ты бреешь голову, а женщины так не поступают.
— Некоторые мужчины полагают, что, если женщина обделена мозгами, она — легкая добыча. При