– Как тебя зовут?
– Нуала, – ответила она. Затем отвернулась от него и поплыла вверх по течению, поплыла очень быстро. Он наблюдал за ней, пока ее серебристое тело не растаяло вдали.
Магнус знал, что никто не может жить в Тленамау, даже такое странное существо. Ее кожа была белой, как у покойника, а волосы – иссиня-черные, цвета спелого винограда.
В ее глазах, когда она посмотрела на него, играли отблески золотого света, но, пока она оставалась в прибрежной тени, он успел заметить, что они тоже черны.
– Нуала, – произнес он, пытаясь привыкнуть к ее имени.
На следующее утро Магнус вернулся на то же самое место на берегу и протомился там целый день в надежде, что она возвратится. Но только на закате, когда он потерял уже малейшую веру в удачу и собирался отправиться домой, он расслышал ритмичные всплески в воде, знаменовавшие собой ее приближение.
5
– Я пошел домой через поле, когда вокруг уже начало светать. Обернувшись, я видел, как смыкаются колосья пшеницы, раздвинутые мной, когда я проходил. В воздухе сладко пахло цветами... Я думал только о том, когда же вновь увижу ее.
Когда я пришел домой, все еще спали. Только собаки моей сестры Фалы бросились ко мне, радостно виляя хвостами, и принялись, как всегда, лизать мне руки. Затем они почему-то отпрянули от меня и, тихонько поскуливая, бросились прочь. Я громко рассмеялся и обозвал их трусливыми обормотами.
Когда я проснулся, солнце уже стояло высоко над городом. Фала вошла ко мне и присела на край кровати. Она была такой хорошенькой – как золотистый цветок, весь в каплях росы. Она хотела знать, где это я гулял всю ночь. Мне было бы лучше рассказать ей о том, что произошло, но я знал, что она меня не поймет.
Что-то поев, я быстро ушел из дома. Я сказал матери, что опять иду на рыбалку и вернусь поздно.
Мой отец не сказал мне в это утро ни слова, но я чувствовал, что он почему-то не сводит с меня глаз. Как будто он ожидал от меня предательства.
Я покидаю долину...
Нуала рассказала мне, как когда-то, давным-давно, их семью несправедливо изгнали из Магмеля и им пришлось искать спасения в Тленамау. Ее родители умерли, когда она была еще совсем маленькой, и с тех пор она жила в прибрежной пещере вдвоем с дедом. Старик уже почти лишился зрения, и ей приходится заботиться о нем. Ей давно уже хочется покинуть Магмель, но у нее не хватает смелости совершить в одиночку восхождение в горы. А сейчас мы можем уйти вместе. И это единственный способ для нас оказаться вдвоем.
Ее дед не хочет идти. Нуала сказала, что он сумеет справиться без нее – хоть он и слеп, но ухитряется видеть по-своему, не как другие люди. Она говорит, что он даже сумеет нам помочь.
Нуала поджидала у входа в запретную зону. Она сидела под деревом на другом берегу реки. Ее черные как ночь волосы были украшены желтыми цветами. Магнус поплыл к ней через реку, держа сверток с одеждой над головой. Он пошел за ней в саму запретную зону. Лишь однажды, когда он, обернувшись, понял, что отсюда уже не видно долины, на него напало неясное сомнение. Но Нуала взяла его за руку, и вдвоем они побрели по берегу узким ущельем под красно-бурыми скалами, уходящими все выше и выше в небо.
Дорога становилась все круче и с каждым шагом все труднее. Река, течение которой было здесь куда более быстрым, петляла и ветвилась посреди великого множества самым причудливым образом расположенных камней. Воздух был затхлым и тяжелым. Вокруг стаями носились летучие мыши, вылетая из потайных пещер. Эти стаи казались темными, дрожащими и кружащимися тучами.
Рёв реки становился все громче. Наконец, обогнув камень, похожий по форме на нос лодки, Магнус осознал, что они дошли до самого конца долины. Перед ним выросла красная стена песчаника. Горы возвышались отвесно, и только где-то посередине были перепоясаны чередой утесов. Выглядело это голой стеной, с одним-единственным отверстием в ней, откуда широким темным потоком вырывалась река.
Вода с грохотом разбивалась о камни, взметая мириады брызг, которые, сверкая на солнце, наполняли ущелье призрачным светом.
Нечто вроде естественной лестницы вело уступами ко входу в пещеру. Ступени были стерты и скользили под ногой, залитые тысячами брызг. Когда они вышли на более или менее широкую платформу, Нуала показала ему узкую тропу, ведущую под самую скалу, из отверстия которой вырывалась река.
Нуала пошла первой. Какое-то время они шли гуськом по самому берегу. Рев водопада у них за спиной постепенно стих, и они не слышали ничего, кроме шума собственных шагов. Когда уже совсем стемнело, Нуала обернулась к нему и, проведя рукой по его лицу, сказала:
– Подожди здесь. Скоро сюда придет дед. Он хочет поговорить с тобой с глазу на глаз.
Магнус хотел было воспротивиться и потянулся за ней в темноте, но Нуала исчезла. Он даже не мог понять, в какую сторону. Он прислушался к шагам, но их не было слышно, лишь равномерно стучала в скалу река.
– Не бойся, – голос старика был усилен под сводами пещеры многократным эхом. – Я бы зажег для тебя свет, но я прожил во тьме слишком долго, и его не вытерпят мои глаза.
Магнус уставился во тьму. Голос, казалось, доносился откуда-то сверху.
– Ты решил увести мою внучку. Я благословляю тебя на это. Мне всегда хотелось, чтобы она когда-нибудь ушла отсюда.
– Иди с нами.
– Я стар, дорога трудна. Здесь у меня есть все, что мне нужно.
Старик замолчал.
– Но есть нечто, что ты мог бы для меня сделать. Одна малость.
Магнус молчал, думая только о том, когда же вернется Нуала и они смогут уйти отсюда.
– У твоего отца есть – хотя, может быть, он сам об этом и не подозревает, – одна вещь, принадлежащая мне. Она не имеет никакой ценности. Это просто кусок кварца, который валяется где-нибудь в погребе или на чердаке, и никто о нем и не вспоминает.
– Ты хочешь, чтобы я попросил его у отца?
– Нет, он не должен знать, что мы с тобой виделись. Тебе надо принести мою вещь мне, не сказав об этом отцу. И никому другому тоже.
– Ты хочешь, чтобы я украл его.
– О какой краже может идти речь, если этот камень принадлежит мне по праву?
– Но мне придется поверить тебе на слово.
– Он принадлежит мне, Магнус. Я знаю его на ощупь, знаю каждую его сверкающую грань. Ни для кого он не представляет никакой ценности. Кусок стекла – и не более того. Но для человека, посвятившего всю свою жизнь изучению камней и проявлениям земной красоты в таком виде, он драгоценнее любого алмаза.
– Не знаю, – вздохнул Магнус. – Мне нужно время, чтобы все это осмыслить.
– У тебя нет времени. Едва ли надо напоминать, что завтра тебе исполнится семнадцать лет.
– О чем ты?
– О том, что, если ты хочешь покинуть долину вдвоем с моей внучкой, тебе надо выйти завтра до рассвета. Как только тебе дадут титул Кендаля, станет слишком поздно. Если тебе нужна Нуала, то кристалл ты мне должен принести сегодня ночью.
– А что, если я не найду его?
– Найдешь. Надо только знать, где искать.
Старик расхохотался, а затем подробно и точно рассказал, где именно лежит в доме Кендаля забытый всеми кристалл кварца. И еще раз предостерег Магнуса никому не говорить о том, что он затеял.
– А когда я вновь увижусь с Нуалой?
– Она будет ждать тебя у поворота реки, когда ты вернешься с кристаллом. Но тебе уже пора. Я покажу тебе дорогу.
Магнус почувствовал, как крепкая рука стиснула ему плечо. Старик был еще полон сил, его пальцы обжигали холодом кожу юноши. Идя с ним во тьме над речной быстриной, Магнус чувствовал себя так, будто шел в совершенном одиночестве.
Оставшись наконец один и слыша нарастающий грохот водопада, он поспешил вниз по тропе. Перед ним плыл зыбкий круг света, это было холодное свечение волн, устремляющихся в подземный туннель.
– Я выждал до полуночи, а когда все уснули, разулся и босиком пробрался в отцовскую комнату. Убедившись в том, что отец спит, я снял с кольца у него на поясе ключ от башни.
Я нашел кристалл на самом ее верху, в точности там, где он должен был находиться по словам старика, – на дне цистерны, стоящей на крыше и предназначенной для сбора дождевой воды. Пальцы у меня онемели, пока я искал его в холодной воде. Когда я увидел, как невзрачно и заурядно он выглядит – шестигранник длиной в локоть и не толще чем детская рука, – я перестал раскаиваться в том, что беру его. Руководствуясь наставлениями старика, я осторожно завернул кристалл в кожаное покрывало и положил в сумку с одеждой и съестным, приготовленную мной для нашего путешествия.
Я повесил ключ отцу на пояс. Затем вошел в комнату к Фале: мне надо было проститься с нею. Она мирно спала, положив голову на руку. Она выглядела такой безмятежной. На постели у ее ног лежали собаки. Я заключил с ними безмолвный уговор, велев им хорошенько заботиться о своей госпоже в мое отсутствие. Затем осторожно, чтобы не разбудить, наклонился и поцеловал ее в лоб.
