– С чего ты вообще взяла…
– Я кандидатов прикидываю. Хотя, конечно, скорее какая-то баба. А мужики отравиться могли. Или сердце не выдержало. На жаре хлестать водку и виски, как на холоде, нельзя.
– У обоих не выдержало?
– Не знаю. Потом можно будет выяснить, от чего умерли. Их же сюда привезут хоронить. У меня много знакомых, у тебя много знакомых. Сейчас надо Ольгу похоронить, потом за Шурой приглядывать.
На похороны Шура заявилась с двумя сумками – черной и зеленой. Туфли тоже были зеленые, все остальное – черное. Многочисленным журналистам сестра объясняла, что хочет ввести новую моду – ходить с двумя сумками, одну – под платье, вторую – под туфли. Одна была «Биркин», вторая – «Шанель». Шура позировала для всех желающих, отвечала на вопросы о творческих планах. Я видела, что с ней уже поработали в агентстве.
Владельцы кинокомпании, которая снимала Ольгу и теперь собиралась снимать Шуру, договорились о показе фильмов с участием Ольги по кабельным каналам. Поэтому и была отсрочка с похоронами. А в предстоящую ночь, с субботы на воскресенье, их должны крутить с позднего вечера и до утра.
Поминки тоже организовывала киностудия в снятом ею загородном доме, где часто проходили съемки. Нас с Полиной это устраивало. Шура сразу сказала, что на все согласна. С отцом никого из нас даже не соединили, Полина передала медсестре время и место похорон, но отец не пришел. Леонид тоже не пришел. Рядом с Шурой все время находился агент и направлял к нужным журналистам.
На поминках я решила пообщаться с представителями киностудии. Вообще на похоронах было больше всего коллег Ольги по порнобизнесу. Две девушки откровенно рыдали, хотя ни Полина, ни Шура, ни я не проронили ни слезинки.
Я спросила у продюсера порнофильмов, знает ли он, зачем Ольга летала на Кипр.
– Отдохнуть, – пожал плечами он. – У нас сейчас перерыв в съемках. То есть он, можно считать, закончился. С понедельника начинаем снимать другую вашу сестру. Хотя не знаю, как у нее получится…
Он посмотрел на Шуру, опять кому-то позирующую.
– Вы еще не видели ее… в деле?
– Нет. В общем, один фильм отснимем, а там посмотрим, но я не вижу той энергетики, которая была у Ольги. Выставление голого тела напоказ и съемка в порнофильме – две большие разницы.
А я еще помнила, что мне рассказывала Шура… Как она будет сниматься в порнофильмах?!
Я спросила, не собиралась ли Ольга сниматься в какой-то иностранной компании.
– Нет, – удивленно ответил мужчина, с которым мы разговаривали. – У нас и гонорары выше, и фильмы пользуются огромным спросом. Вы же сами знаете, что у нас не чисто порнуха, а с сюжетом, красивыми съемками… А почему у вас возник этот вопрос?
Я рассказала, что услышала на Кипре. Мое сообщение откровенно удивило продюсера.
– Странно… хотя, конечно, Ольга могла договориться за нашими спинами. Хотя какая теперь разница?
Глава 27
Я с головой ушла в работу. Олег не звонил, я ему тоже. Я даже не знала, где он находится – в Петербурге, Москве, на Дальнем Востоке, в Европе или США. Его икорно-рыбный бизнес требовал частых командировок. Но он мог бы мне позвонить!
Тела двух бизнесменов, отправившихся на тот свет на Кипре, привезли в Петербург и похоронили. Полина по каким-то своим каналам выяснила, что умерли они от отравления, правда, не знала чем. Возможно, это не определили и на Кипре. Версия отравления алкоголем устраивала всех и стала официальной. Киприоты явно пожалели деньги налогоплательщиков на дорогие экспертизы. Ведь яд, которым убили Ольгу, тоже точно не определили. В организме произошли соответствующие изменения, это зафиксировали, но глубоко копать не стали. Деньги налогоплательщиков – святое.
Через неделю (даже больше) после похорон, в понедельник, я сразу же после появления в офисе заметила, как странно на меня посматривают сотрудники.
– Со мной что-то не так?
– С вами все так, Кира Павловна, – сказала секретарша. – Но вы, похоже, опять не в курсе того, что выкинула ваша сестра.
– Шура?
– Ну а кто еще-то? – повернулся от монитора компьютерщик.
Я подошла к нему и узнала, что в выходные из Шуры изгоняли бесов. Занимался этим монах-доминиканец. Интересно, откуда его взяла агентская фирма или это был специально приглашенный актер? По крайней мере вся процедура снималась и съемку уже выложили в Интернете. Монах-доминиканец был одет в черный плащ с остроконечным черным капюшоном. Его лицо в кадр не попало ни разу.
В Интернете объяснялось, что в православии нет традиций экзорцизма, нет специального чина, не проводится специальной подготовки экзорцистов. Католическая церковь готовит их в одном из университетов. Обряд также признается и регламентируется англиканской церковью, у мусульман есть обряд изгнания джинна. Правда, в России живет один игумен (из Свято-Сергиевой лавры), который практикует экзорцизм. У него имеются последователи, но Патриарх запрещает и осуждает эту деятельность.
Я не стала смотреть весь обряд, проводившийся над моей сестрой Шурой. Мне хватило начала. Мою сестру обрызгали святой водой (хотя она вполне могла быть из ближайшего водопроводного крана), потом на нагую (явно после пластической операции) грудь Шуры был возложен крест внушительных размеров, потом началось чтение молитв, окуривание ладаном и снова обрызгивание святой водой.
– Все можешь не смотреть, – сказал мне компьютерщик. – Только конец.
– А что в конце происходит?
– Ну как же? – воскликнула одна из дам из моего отдела. – Полное исцеление.
– А бесы засняты?
– Продюсер кинокомпании обещал, что следующий порнофильм с участием Шуры будет посвящен как раз этому ритуалу.
Мне казалось, что мир вокруг меня сошел с ума. По крайней мере, моя сестра Шура не зря получила справку.
Вечером я попыталась выяснить, что медицина думает про изгнание бесов, и нашла ответы медиков на сайте, где шло обсуждение последней выходки Шуры. Кто-то из врачей-психиатров объяснял, что одержимость считается частным случаем психического расстройства. Наблюдаются классические симптомы психического расстройства – маниакальный синдром, истерия, психоз, раздвоение личности, может быть эпилепсия и шизофрения, а исцеление после обряда считают эффектом плацебо или самовнушением.
До выходных опять ничего не происходило. В пятницу вечером позвонила Полина и предложила все– таки съездить в загородную клинику, пообщаться с братом и вообще выяснить ситуацию.
– В смысле с этим таинственным препаратом, который вроде излечивает любую зависимость?
– Да. Вранье или нет? Я тут с несколькими людьми разговаривала. Мне все сказали, что такого препарата быть не может. Надо поговорить с главврачом.
Я спросила про мужа и сына Полины.
– Переехали. Я сама на этой неделе съездила посмотреть на квартиру.
– Полина, неужели ты могла отпустить своего ребенка? – поразилась я.
Сестра вздохнула.
– Благодаря нашим родителям, их отношению к нам, мы все получились какие-то ущербные. Может, у тебя все сложится по-другому, Кира. Мне бы этого очень хотелось. Но во мне не проснулись материнские чувства. Я не могу сказать, что люблю своего ребенка. И не могу сказать, что не люблю. Я равнодушна к Павлику. К счастью, у него есть отец. Любящий, даже обожающий, интересующийся его жизнью, фактически живущий его жизнью. Я считаю, что в этом Павлику повезло. Ему лучше с отцом. Я честна с собой и в состоянии это признать. Мне одна знакомая как-то сказала, что я должна думать о старости, о том, кто будет за мной ухаживать. Но я не думаю. Вообще не думаю. И на самом деле не считаю, что сын – любой – стал бы за мной ухаживать в старости. Еще дочка – может быть. А сиделку, может, и этот наймет. Или я достаточно заработаю к тому времени, чтобы самой нанять.
Полина вздохнула.
– В общем, по-моему, нельзя рассчитывать на то, что твой ребенок будет за тобой ухаживать в старости – как бы ты сама им ни занималась. Он может уехать в другой город, другую страну, умереть раньше тебя…
– Подожди, Полина! Ты никак считаешь, что детей рожают для того, чтобы было кому за тобой ухаживать в старости?
– Да. А зачем еще?
– Но неужели тебе не интересно смотреть, как растет твой ребенок? Как он познает мир? Неужели не интересно с ним общаться?
– Нет, Кира. Это все интересно Андрею. Может, я была слишком молода, когда родила Павлика, а Андрей как раз находился в том возрасте, когда уже по-настоящему хотят детей. Не потому, что надо, что так у всех, а потому, что хочется им заниматься. Ну, ты поедешь завтра в клинику?
– Поеду, – сказала я.
* * *
К главврачу нас проводили без проблем. Правда, документы проверяли и охранники при входе, и сам руководитель этого учреждения. Охранники записали нас в какой-то журнал.
– Вашего брата у нас больше нет, – сообщил мужчина лет сорока пяти, внешне похожий на Чехова. Может, он специально создавал и поддерживал такой образ.
