Вверх и вправду никто не глядит, я зажмурился, опасаясь, что кто-то взгляд почует. Считаю… за сколько сюда дошли, а теперь мне половину от этого отсчитать надо, тогда точно тот колодец пройдут. А за пушкарями прямо еще и пехота. Опять я дурак, не понял, сколько их может тут быть. Бомбомет дорогу пробивает, а для кого дорога-то?
А может, и ничего, а? Осколкам деваться из коридора некуда, а снарядов там десяток, не меньше, и у меня на подвесной еще три гранаты чугунные. Ладно, где наша не пропадала, если и не повезет, счет за себя я хороший возьму, мало здесь никому не покажется.
Вот, вот, уже. Солдат под колодцем словно почуял что-то, остановился и вдруг голову поднял, встретившись со мной глазами. Я ему улыбнулся по-доброму, а потом взял да и стрельнул его между глаз. А заодно веревку рванул из всех сил.
Тело убитого еще не успело упасть на грязный каменный пол, как раздался звон, словно несколько наковален разом столкнулись, откуда-то сброшенные. Затем крик многоголосый, который я услышал даже сквозь паклю и плотно прижатые к ушам ладони, а затем…
Я ничего не видел, закрыл глаза что было сил, а затем почувствовал под ногами пустоту. Меня словно на наковальню положили и молотом сверху ударили, причем сразу по всему телу. Болело все, в закрытых глазах метались ослепительно-яркие искры. Я даже не понимал, стою я или лежу, настолько не ощущал сам себя. Оказалось, что все же сижу, в дыму и пыльном тумане, вдыхая жар, грязь, копоть, вонь, ощущая кровь во рту и так и продолжая зажимать уши руками. Сижу на каком-то странно изломанном трупе, и трупы вокруг, и кто-то пытается шевелиться, и стон, и кто-то вдалеке кричит так, словно его пополам быками рвут.
Ну да… десять бомб. Огонь с вихрем осколков тут как божий гнев пронеслись, всех покосив и раздавив. Мне в моем отнорке от этого тысячная досталась, наверное, или того меньше. Черный порох, каким снаряды набиты, газов мало дает, больше мусор от него, а вот разрывает снаряды он куда сильнее бездымного и осколки быстрее летят.
Попытался встать, упал, снова попытался, опираясь рукой на стену и с удивлением обнаружив, что револьвер из руки никуда не делся, и я продолжаю его сжимать окровавленной ладонью. Попытался сделать шаг – получилось. А куда мне?
Испугался на момент, когда понял, что потерял направление, но увидел изломанную груду железа неподалеку – разнесенный взрывом бомбомет. И побрел в ту сторону, все быстрее и быстрее, прямо по трупам, хватаясь за стенку. Крики за спиной усилились, но в меня не стреляли, и никто не гнался, наверное, просто не видели за дымом и пылью.
Бомбомет… ага, они его пушечным щитом прикрывали, только он аж вон где… где головной их дозор сидел, кого-то пополам разрубил. Там тоже все готовы, наповал, похоже. Или нет, вон еще шевелится один… и второй. Всадил каждому в голову по пуле и нырнул за поворот, в безопасность, где почти сразу с Бролтом столкнулся, бегущим мне навстречу. Тот подхватить меня попытался, испугавшись кровавого вида, я и сам чувствую, что на вурдалака похож, да только не моя это кровь в основном.
– Нормально я, нормально! – сказал я, отталкивая руки.
Бролт что-то кричал, и я не сразу понял, что он повторяет одну фразу: «Ополчение подошло! Ополчение!»
Хорошо. Теперь продержимся, наверное. Еще увидел, как из темноты тоннеля появился, как всегда, злобно и радостно улыбающийся Злой.
19
Ополченцы прибыли вовремя, почти две сотни человек, опытных и вооруженных, лучших из тех, кого смог собрать Серг Резаный в Свирре. Они укрепили воротный бастион, прошли по отбитой потерне к нам на батарею. Дела защитников сразу пошли хуже, силы хоть и не сравнялись, но разрыв в численности уже не был столь значимым, а потеря артиллерии вынудила валашцев вести почти бесполезную ружейную перестрелку. Батарея бомбометов производила много шума, и даже успела нанести некоторые потери колонне ополченцев, когда та приближалась к форту, но навредить укрывшемуся противнику не могла.
Шаткое равновесие установилось больше чем на сутки. Валашцы надеялись на подход подкреплений, мы – тоже. Когда к форту прибыл пехотный батальон армии Дикого Барона и отряд кавалерии, да еще при батарее бомбометов, а на реке показался пароход, тащивший баржу с тремя осадными гаубицами, которые начали выгружать на противоположный берег, прямо в виду уничтоженных батарей, гарнизон форта предпочел сдаться. Только в этот момент до них дошло окончательно, что это не восстание местных жителей, а настоящая война, которая началась для них плохо.
Сдачу гарнизона принимали уже люди барона, а Хорг собрал отряд перед воротным бастионом. Валашскую форму сняли, переоделись в свое, из-за чего отряд выглядел так, словно не в бою участвовал, а пришел со строевого смотра. И повязки видны, и царапины, и ссадины, и перевязанные раны, а форма как с иголочки, чистая и справная. Если не вспоминать те лохмотья, в которые обратились мундиры валашских драгун.
Нас стало заметно меньше, примерно наполовину. Не все были убиты, часть потерь пришлась на раненых, отправленных сейчас в полевой госпиталь, но боеспособность нашей сотни снизилась заметно. Быстро пополнили боекомплект, равно как и запас продуктов, который загрузили вьюками на мулов, после чего сотник повел нас на Леймар, главный город баронства.
Злой, естественно, оказался на марше рядом со мной, что уже стало привычным. В прошедшем бою он от врага не бегал и пулям не кланялся, дважды был легко ранен и теперь красовался двумя свежими повязками. Как воина я его тоже оценил – лих и умен, не только по ночам людей в чужих домах стрелять умеет. Все он умеет, многим на зависть.
– Как прошло, а? – спросил он, имея в виду захват форта.
– Правильно все сделали, – кивнул я. – Иначе долго штурмовать могли бы. И людей бы много легло.
– Довольным выглядишь, – усмехнулся он.
Это верно, чувствовал я себя так, будто хорошую и правильную работу сделал. А что удивительного в том? Отбили мы у персонального моего врага, валашского князя, стратегический форт, а если на общую картину смотреть, так и целую провинцию. И лишился он, если на круг брать, только в одном форте целого батальона, а как по всему Свирре – так и не скажу, но думаю, что много потерял, уж никак не меньше полка. И не было в этом бою подлости или чего иного недостойного, была лишь военная хитрость да храбрость товарищей по отряду. Что же не гордиться сделанным?
– Верно, доволен, – подтвердил я. – А как вообще война идет?
– Правильно идет, как надо, – снова ухмыльнулся Злой. – Бароново войско к перевалам вышло, вход в Свирре закрыт. Если Орбель штурмовать решится, то много людей положит, и не думаю, что прорваться получится. И водой теперь не пройдешь, река из Рисса перекрыта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
