Она опустилась на ближайшую лавочку, положив сумочку на колени. Тимур взял в автомате два стаканчика с кофе и один вручил ей. Она приняла его с благодарностью и сделала один спасительный глоток.
— Ты завтракала сегодня?
— Перекусила бутербродом, сразу же после душа. Ты в это время спал. Тимур, мне одна мысль не дает покоя.
— Какая?
— Его пытались убить?
— Думаю, напугать, — ответил он, хотя сам сомневался в этом, но решил не шокировать ее.
То, что он вчера забрал ее к себе было правильным решением. Тимур обратил внимание на двоих полицейских, сидящих на соседней лавочке. Он точно знал, что они прибыли сюда из-за Кондратьева или Исаева. Двери приемной открылись, и вошел его адвокат. Он удивился, когда увидел их здесь. Ершов подошел к ним и пожал Тимуру руку.
— Не ожидал вас здесь увидеть.
— Я тоже, — честно ответил Тимур. — Есть новости?
— Есть, — опустился он рядом. — Дело двигается так, как нужно нам. Привлеченный к проверке эксперт-программист действительно подтвердил все движения денег и уже готовит свое заключение. Ваше дело точно отправят на пересмотр в вышестоящий суд, а он должен дать добро на рассмотрение его с самого начала.
— И кто будет выступать в качестве обвиняемых? — спросил Тимур, ощущая на себе взгляд Полины.
— Расследование все покажет. Я разговаривал с Исаевым в следкоме. Он назвал мне имена тех, кто причастен ко всему, — ответил Владимир. — Даже не спрашивайте меня об этом. Я специально пока молчу для того, чтобы не спугнуть никого. Мне нужно всего лишь одно, чтобы судья направил дело на пересмотр. Вы, Тимур, сами удивитесь, когда узнаете, кто на самом деле прикарманил все деньги.
— Вы только что показали собаке кусок мяса и положили его в карман, — хмыкнул Тимур.
— Я понимаю, но так нужно. На самом деле я сам веду небольшое расследование. Практически делаю будущую работу следователя, — произнес адвокат и посмотрел на девушку. — Полина, вашего отца на самом деле шантажировали, а вот чем именно, узнаете тоже потом.
— Сказали, что навредят мне? — попыталась она угадать.
— Нет, вы здесь совершенно не причём, — ответил Владимир. — Для меня сейчас признание Садкова и Кондратьева не имеет никакого значения. Я уже все знаю. Во время следственных действий их по отдельности будут допрашивать, и выяснять роль каждого.
— Чувствуете себя так, будто владеете всем миром? — улыбнулся Тимур.
— Не стану лукавить, — усмехнулся он. — Есть немного. Но прошу вас об этом молчать, потому что это накликает на меня беду.
— Тогда могли об этом вообще ничего не говорить.
— Знаю, но вам доверяю, тем более понял, что Исаева заставили это сделать и он представил доказательства того, что говорит правду.
— Хотя бы шепнете на ушко? — спросил Тимур, догадываясь, что он откажется.
— Нет, — улыбнулся Владимир и поднялся с лавочки. — Я пришел сюда, чтобы увидеться с главврачом по другому делу. Будут новости, обязательно позвоню вам. Хорошего дня.
— И вам, — сказал Тимур и посмотрел на Полину.
Она улыбалась.
— Что?
— Я же говорила, что мой папа не такой, — произнесла она, улыбаясь еще шире. — Его заставили так сделать.
— Я рад этому не меньше тебя, — ответил он честно. — Потому что знаю, насколько для тебя это важно.
Он вытащил звонивший телефон. Егор.
— Мы внизу, спускайся, если можешь.
— Хорошо.
— Он идет сюда, — сообщил Тимур и отключил связь.
Через минуту в дверях показался Егор и, бросив в их сторону быстрый взгляд, подошел к автомату. Он купил стаканчик с кофе и, прихлебывая, подошел к ним.
— Как Исаев? Жить будет? — спросил Тимур
— Куда он денется? — улыбнулся Егор и посмотрел на Полину. — С вашим отцом все хорошо. Для наблюдения за ним его перевели в реанимацию. Через два или три часа переведем в обычную палату.
— Егор, спасибо вам за работу, — искренним голосом произнесла она. — Давайте на «ты».
— Она мне уже нравится, хотя не должна, — сказал Егор брату и пожал ей руку. — Давай на «ты», Полина. Больничный я завтра тебе занесу. Нога больше не болит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, все прошло бесследно, — улыбнулась она.
— А что именно с Садковым? — спросил Тимур.
— Перенервничал и потерял сознание. Больше ничего. Терапевт выписал ему таблетки и отправил домой, а он упирается и не хочет покидать стены больницы. Сейчас он в палате и сказал, что все еще плохо себя чувствует. Симулянт, — покачал он головой. — Кондратьев пришел в себя и сказал, что его пытались убить и у меня нет причин не верить ему. Кстати, он вспомнил меня и реально испугался за свою жизнь. Думал, что я ему что-нибудь сделаю. Представляешь? Вот думаю, может всех троих в одну палату перевести? — засмеялся Егор. — Господи, как приятно осознавать то, что справедливость существует.
— Представляю, — ответил Тимур и одной рукой обнял Полину. — Но Исаева к ним переводить не нужно.
— Да понял я уже, — улыбнулся Егор и посмотрел на Полину мягким взглядом.
Она с готовностью прижалась к Тимуру. Егор заметил на лавочке двух полицейских и прошептал:
— Они здесь из-за Исаева. Я пойду, подготовлю документы и отдам им. Полина сегодня к нему нельзя. Завтра можешь навестить его. Я до конца дня буду здесь. Еще увидимся с вами.
Егор допил кофе, бросил стаканчик в урну и исчез за дверью.
— Он классный, — сказала Полина и подняла на него глаза.
— Знаю. Поехали домой. Безумно хочу есть. И не только.
***
В течение следующей недели на руках у заместителя прокурора было заключение эксперта, показывающее настоящее движение денег с одного счета на несколько других счетов с окончательным снятием наличных. Он обратился в вышестоящий суд с заявлением о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Судья принял к производству заявление и, ознакомившись с ним, направил его в следственный комитет для рассмотрения его с самого начала. Оно попало к Волкову Евгению Николаевичу, который уже в подробностях знал обо всем, кроме имени заказчика.
Весть об осуждении невиновного человека дошла и до журналистов, которые написали об этом статью и поместили в новостные ленты. Большинство читателей этих новостей оставили осуждающие комментарии в адрес судебной системы. Правда были и те, кто пытался объяснить им, что приговор суда считается законным, потому что был принят на основании материалов уголовного дела. На то и обстоятельства считаются вновь открывшимися, потому что на момент рассмотрения дела в суде они существовали, но не были известны участникам процесса.
Исаев был переведен в общую палату и шел на поправку. Тимур пытался с ним поговорить и узнать причины его поступка, но отец Полины упорно молчал и смотрел на него извиняющимся взглядом. Его бывший адвокат, Кондратьев, лежал в соседней палате и тоже выздоравливал. Хотя с такими ранениями, как у него до полного выздоровления было еще очень далеко. Следователь приходил к нему в палату для допроса вместе с адвокатом. Кондратьев отказался от адвоката, посчитав, что сам лучше других справится с собственной защитой. Получив скудные ответы на свои вопросы, Волков обещал вернуться, когда допросит других лиц.
С прокурором Садковым дела обстояли еще хуже, чем с Кондратьевым. Он просто отказался говорить и сообщил, что воспользуется правом на молчание и напомнил следователю о презумпции невиновности. К должности, он, конечно же, не вернулся. Дожидаться окончания следствия он будет сидя дома.
Тимур, лежа на кровати, читал в телефоне новости и посмотрел на спящую рядом Полину. Она жила у него чуть больше двух недель и уже полностью освоилась в его доме. За это время они лучше узнали друг друга и почти не ссорились. Егор несколько раз приезжал к ним на ужин и быстро уезжал, бросив на старшего брата смеющийся взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты просто мне завидуешь, — полушепотом произнес Тимур Егору, после очередного его визита.
— Ты слишком высокого о себе мнения, брат, — ответил Егор, когда обулся и открыл дверь. — Сейчас я поеду к той медсестре, Марине и забуду о вас двоих, — улыбнулся он.
