игнорируя мой страдальческий вид. — Не знаю уж, было у вас или не было, но ты чем-то расстроена, и вряд ли это неудавшийся секс. Для тебя мелковатая причина, нужно что-то глобальнее. Лев сказал или сделал что-то не то?
— Да всё то, — я вздохнула и выключила плиту, пока не начала испепелять блины вместо того, чтобы жарить их. — И перестань меня пытать, в конце концов. Ты бы ещё паяльник притащила!
— А что, — мама прищурилась, — хорошая идея. Хотя с тобой не паяльник нужен, а что-то расслабляющее, лекарство какое-то от головы, чтобы ты перестала заморачиваться.
— Я знаю такое лекарство от головы. Называется топор.
Мама фыркнула.
— Принято. — Она вдруг перестала улыбаться, посмотрела на меня серьёзно и изрекла: — Алён, ты, может, думаешь, я не понимаю ничего, но всё я понимаю. Лев, конечно, прекрасен, но он всё-таки живой человек, а не робот с кучей настроек. Ты думала, он так и будет вести себя идеально всегда и каждую секунду? Даже если сказал что-то не то — да прости ты его. Разве мало он тебе — нам — сделал хорошего?
— Дело не в этом, — перебила я её и не выдержала: — Скажи мне, любительница сопливых любовных романов, зачем такому мужчине может понадобиться вдова с двумя проблемными мальчишками-десятилетками? Только не надо мне про любовь.
— А чего это не надо? Думаешь…
— Думаю, — огрызнулась я, — что жизнь — не сказка, и если в сказках герои частенько выбирают какие-то хитрожопые пути, то в жизни мы все предпочитаем самые короткие и простые дороги. Наша семья, мам — путь хитрожопый. Зачем он Льву?
— Спроси у него, — ответила мама очевидное, и я усмехнулась, вспомнив утреннюю попытку поговорить по душам, закончившуюся полнейшим разочарованием. Удивительно, но мне, при всей моей разбитости, тоже хочется быть любимой. А заменой любимой женщине быть не хочется совсем.
— Спрошу, — я пожала плечами и покосилась на часы. — Пожалуй, пойду я близнецов будить. А то у них сейчас будет переспун, и потом они нам покоя не дадут.
— Они и так не дадут… — пробурчала мама, но, к моему облегчению, тема Льва была закрыта. Впрочем, я не сомневалась, что временно.
Фред и Джордж блины на завтрак восприняли, как соплеменники Моисея манну небесную — с искренним восторгом. Мазали поочерёдно то сметаной, то вареньем, то сгущёнкой, и остановились только когда бабушка, ворча, убрала тарелку с горкой оставшихся блинов подальше и заявила:
— Всё! И так уже лоснитесь, как два оладушка. Хватит!
Близнецы издали синхронный сыто-довольный вздох, потом хитро покосились на меня и изрекли:
— Мам, а давай дядю Лёву угостим!
Ну, это было предсказуемо, поэтому я не удивилась. И сопротивляться тоже не стала — бессмысленно, всё равно ведь приведут и угостят. Но главная причина всё же была в том, что Лев действительно сделал нам много хорошего, и отказывать ему в блинах из-за подслушанного разговора будет не совсем порядочно.
— Угощайте, — милостиво разрешила я, и мальчишки переглянулись. Нет, не друг с другом. С бабушкой! М-да, в нашей семье против меня уже сложилась какая-то прям антигитлеровская коалиция…
— Мы его в гости пригласим, — Фред.
— Ага! На сегодняшний обед, — Джордж.
— То есть, обедать вы предлагаете блинами? — хмыкнула я, и лица моих бандитов обескураженно вытянулись.
И тут в партию вступила бабушка.
— Зачем же блинами? Нормальным обедом. А блины — на десерт. Только ты, Алёнушка, лучше новых напеки. Там же молоко осталось? Блины лучше свежие есть.
Я красноречиво поглядела на высоченную горку оставшихся блинов на тарелке, но мама искренне прикинулась ветошью, похлопав глазами и мило улыбнувшись.
— А эти мы Льву с собой дадим. Он мужчина взрослый, всю тарелку быстро слопает.
— Да! — радостно согласились Фред и Джордж, поразив меня этим до крайности. Чтобы мои черти — и согласились отдать целую гору вкусняшек кому-то ещё?! А Лев знатно пролез к ним в души и сердца, и будет больно, когда он перестанет с нами общаться. А он перестанет. У него, вон, и баба уже какая-то нарисовалась… Меня выставил, а сам!..
Я скрипнула зубами и повернулась к раковине — страдания страданиями, а мытьё посуды никто не отменял.
После завтрака мы решили отправиться на прогулку, благо погода была хорошая, а до официального начала рабочих будней мне оставалось ещё два дня. Учебный год должен начаться через неделю, но учителя начинают работать не первого сентября, а пораньше, поэтому мне следовало прийти в школу в ближайший понедельник. И я подозревала, что Льву тоже.
И конечно, по закону подлости — хотя близнецы наверняка не согласились бы со мной, — мы столкнулись в парке с выгуливающим Рема соседом. В компании какой-то привлекательной женщины сексуальной наружности.
— Дядя Лёва-а-а, дядя Лёва-а-а! — завопили мои бандиты, подпрыгивая и размахивая руками, как две рыжие ветряные мельницы. — Ре-э-э-эм!
Даже Рем, услышав этот усиленный двукратно вопль, слегка вздрогнул, а уж про Льва и его спутницу и говорить нечего.
Я пыталась её не рассматривать, но не получалось — было слишком интересно, каких женщин водит к себе сосед. А женщина была… похожа на меня. Тоже светловолосая, стройная, только грудь больше, и бёдра крупнее. Я всегда была по комплекции ближе скорее к Гвинет Пэлтроу, она же — явная Мэрилин Монро.
— Доброе утро, ребята, — улыбнулся Лев, поворачиваясь к бегущим к нему мальчишкам. — А я всё гадал, придёте вы гулять или нет. — Он поднял глаза и посмотрел прямо на меня, отчего у меня на мгновение ослабели ноги. — Доброе утро, Алёна, Ксения Михайловна.
Ответить мы с мамой, конечно, не успели.
— Как же мы могли не прийти, как же! — загалдели близнецы, вцепляясь в Льва с двух сторон, как два маленьких рыжих клеща. — Нам вас надо на обед пригласить!
Спутница соседа засмеялась, с умилением глядя на моих мальчишек. Наивная! Умиление — это последняя эмоция, которую можно испытывать в присутствии этих дьяволят.
— На обед? — Лев тоже улыбнулся и, к моему удивлению, подняв ладони, взъерошил волосы на макушках Фреда и Джорджа. — В честь возвращения?
— Да-да-да! — запрыгали мои бандиты. — Придёте?
Лев вопросительно посмотрел на меня, и я почувствовала, как щёки заливает жаром. Да уж, ситуация… А ведь он даже не подозревает, что я слышала его утренний разговор…
— Алёна?
— Мы вас приглашаем, — вмешалась родительница, не дав мне и рта открыть. — Мы все!
Лев вновь улыбнулся, продолжая смотреть на меня, и я внезапно поняла — он ждёт именно моего ответа.
— Да, конечно, — ответила я, кашлянув, и мне почудилось, что его улыбка стала чуть более расслабленной. — Приходите. Часам к двум.
