Нелестная характеристика Ванидзе нашла адресата. Миролюбивый парусник мгновенно превратился в готовый к бою ракетоносец.
– Илья! – громко представился человек-корабль. – Охраняю вашего босса.
Кивнув смущенному программисту, Ванькин тихо, чтобы никто не слышал, прошипел:
– И только поэтому я ещё не сломал тебе шею.
– Он со мной! – успокоил Медведев разволновавшихся сотрудников и, когда гул в комнате стих, спросил: – Надеюсь, полковник Коваль объяснил цель своего визита?
– Вначале он что-то плёл о заблудших душах и оставшихся без пастуха овцах, – ответил Семён, отрываясь от экрана ноутбука. – Затем на мгновенье пришел в себя и заявил, что вы с друзьями появитесь сегодня. Попросил всех нас собраться в лаборатории. После чего вновь погрузился в какой-то мистический транс: грозил кому-то пальчиком, пугал вторым пришествием мессии, вспоминал какого-то Емельяна.
– Странно, – задумчиво пробормотал Медведев. – Откуда он узнал, что мы будем здесь?
– Профессор, мы тут… вот… – словно боясь неодобрения со стороны профессора, прошептал Семён, протягивая мятые листы, покрытые плотной сетью математических символов и электрических схем. – Пока вас не было, интересное устройство придумали.
В лабораторию шумно ввалились Жора с Бейрутом, мгновенно заполнив собой все пространство «Медвежьей берлоги».
Проходя мимо Семёна, Бейрут вырвал из его руки мятые бумажки. Едва коснувшись исписанных прямоугольников взглядом, уважительно произнёс:
– Как связать человека с компьютером, придумали? А может, не придумали, а позаимствовали? А?
Всмотревшись в обиженные физиономии «работников программного фронта», Бейрут улыбнулся и воскликнул:
– Молодцы! Связующий интерфейс – штука интересная и очень полезная в применении!
Профессор внимательно посмотрел на возбужденного хакера.
– А ты откуда знаешь? – возмутился Семён, отнимая у Бейрута распечатку вычислений.
– Знавал я одного человека, который уже пользовался подобным устройством, – улыбнулся тот. – Правда, ему эту штуку в мозг вшивали, а у вас, если не ошибаюсь, внешнее устройство разработано.
– Ты имеешь в виду Потёмкина? – вмешался в разговор Жора.
Он, как и профессор, внимательно следил за каждым движением товарища.
Поначалу в поведении хакера не было ничего странного: слегка возбужденная речь, резкие угловатые движения – в общем-то, всё как всегда.
Однако постепенно состояние Бейрута ухудшилось. Глаза словно покрылись коркой льда. Затем внезапно зажглись холодным огнем. Выталкивая затаившуюся глубоко внутри боль, тело завибрировало, напрягаясь. Взгляд, словно рентгеновский луч, ощупал окружающее пространство, останавливаясь на глазах неубедительно храбрящегося Алика.
Сказать, что это был проникающий в глубину души взгляд, не будучи хозяином этой самой души, было бы неправильным. Кто знает, что происходило в голове молодого человека?! Однако реакция бедного программиста подтверждала мистическую характеристику: Алик выставил ладони перед собой, как если бы закрывался от яркого света. Тело его обмякло, руки бессильно рухнули вниз, повисая вдоль тела безжизненными плетями. Глаза потухли, и молодой программист качнулся, погружаясь в гипнотический транс.
Пошатываясь, он сделал шаг вперед и едва не упал, но его подхватил подоспевший Ванькин. Атлет спокойно держал лёгкое тело и отпустил, когда Алик пришел в себя.
– Действительно, полковник, – прошептал Бейрут. – Только что-то с ним не так.
– Каким бы гадом он ни был, но воли ему было не занимать – железный человек. А сейчас? Стержня нет – как будто одежда осталась, а вешалку, на которой она только что висела, украли, – хакер замолк, падая на стул и растекаясь худым телом по пластиковой спинке, не в силах ни слова вымолвить, ни шелохнуться.
«Бедный мальчик!» – пожалел Бейрута профессор, потрогав необычайно горячий лоб.
После этого он подошел к бледному Алику. Пришедший в себя программист, одаривая окружающих вымученной, неестественной улыбкой, непонимающе осмотрелся.
– Что? Где? Зачем? – прошептали обескровленные губы, над которыми поникшими кисточками висели обычно закрученные вверх а-ля Сальвадор Дали чёрные усики. Рельефный, с резкой горбинкой нос потерял воинственный вид. Красные воспаленные глаза закрылись – обморочный мир не спешил отпускать жертву.
«Так выглядит человек после тяжелой и продолжительной болезни, – подумал Медведев и, повернувшись к Бейруту, безмолвно вздохнул. – Прав хакер, не дар – проклятье!»
Пока профессор взвешивал приобретенные Бейрутом способности на весах человеческой морали, Илья притащил откуда-то медицинскую аптечку.
Пузырьки с лекарствами, едва заметные в руках атлета, сменились большим комком ваты. В нос ворвался режущий запах нашатыря. Отрезвляющий сквозняк сдул остатки несуществующего сна, пришпорил вялотекущие мысли.
Багровый, с выпученными глазами Ванидзе, как волк из капкана, рвался на волю. Зверь всеми силами старался как можно дальше отстраниться от белоснежного, вонючего пятна, маячившего перед его лицом. Он уже не производил впечатления выжатого лимона, больше напоминая разъяренное дитя гор – коим, впрочем, и являлся.
– Что же всё-таки с вами происходит? – произнёс профессор едва слышно. Глядя на него, было трудно понять, разговаривает он с собой или задает вопрос скорчившемуся от боли Бейруту.
– Никакого постепенного превращения, никакой линейности. Дарвиновская модель не проходит. Если только мозаичное распределение признаков? – продолжил Медведев размышления вслух.
– Профессор! – тревожно произнёс Илья. – О чём это вы?
– Почему вы меняетесь? – Медведев резко повернулся к Бейруту. – Новые возможности не появляются просто так – из ничего и ни для чего! У существ, живущих в мире без света, никогда не появятся глаза – здесь Дарвин прав.
– Вот вы о чём! – выдохнул Бейрут через силу. – Тогда как по-вашему, профессор? Когда у человека разовьется восприятие мегагерцевого диапазона?
– Ты хочешь слушать мобилу без аппарата? – поинтересовался Жора.
– А также видеть телепрограммы без телевизора, принимать радиостанции напрямую в мозг, – согласился Бейрут.
– Ведь всё это – электромагнитные колебания. Такие же, как и свет, только другой частоты, с другими длинами волн. Почему человек видит в столь узком диапазоне электромагнитного спектра?
– Не знаю, – пробормотал профессор, пожимая плечами.
– Наверное, потому, что это преимущественный диапазон нашего светила – Солнца? По Дарвину это очень долгий процесс. Через десятки тысяч, а может, и через сотни тысяч лет человек сможет видеть в других диапазонах. А может, такая способность вообще не разовьется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
