Соседи Васенковых возмущались:
— Куда только смотрит Фоминична! Танька с фрицем таскается. На кухне у них кормится. Вот придут наши, всё им припомнят.
Евдокия Фоминична помалкивала: главное, полицаи перестали наведываться и стращать партизанскую родню.
Мины шли на Сещинский аэродром через Зину Антипенкову, Мотю Ерохину, Ваню Алдюхова, Таню Васенкову, Вацлава Мессьяша. Это был один «конвейер». Девятнадцатилетний комсомолец Сергей Корпусов, бесшабашный минер и разведчик партизанской бригады Данченкова, до войны работавший слесарем на станции Сещинской, пробирался в родное село Сердечкино к Марии Иванютиной, а Мария Иванютина носила мины Ане Морозовой или — реже — непосредственно Яну Большому или Яну Маленькому. Это был второй «конвейер». Звенья этих двух «подпольных конвейеров», как правило, ничего не знали друг о друге.
По воскресеньям, если поляков не заставляли засыпать воронки после бомбежки летного поля, они нередко приходили к Марии Иванютиной в Сердечкино за минами. В деревне их принимали за немцев — ведь они ходили в форме люфтваффе. Ян Маленький и Вацлав — в пилотках, а Ян Большой и Стефан — для форса и чтобы немцы меньше придирались — в летных шлемах. Соседи Иванютиной шептались между собой: «Ничего не поймешь! В будни к этой солдатке партизаны, слыхать, ночами наведываются, а по праздникам хрицы с аэродрома табуном ходят!.. И почему-то эти хрицы у Иванютиной, жены партийца, курицу не трогают? Неспроста они такие добрые…»
IX. КРАХ «ЦИТАДЕЛИ»
1. «Могучая кучка»
Война на рельсах разгоралась. Вместе с бригадами Коротченкова, Панасенкова и другими клетнянскими бригадами данчата громили стальные магистрали врага.
Первого июля комбриг Данченков выехал с девятью конниками в Мухинские леса, где стоял тогда один из батальонов бригады. Комбриг хотел лично возглавить операции на железной дороге Рославль — Кричев. Три ночи подряд провел Данченков на этой дороге. Его бойцы рассеяли охрану, подорвали сотни рельсов.
Утром комбриг вернулся со своими данчатами в лагерь батальона. Он уже лег было спать, но начальник караула, войдя в шалаш, протянул комбригу смятую бумажку.
Данченков взглянул на нее, увидел написанную чернильным карандашом цифру «24» и поднял недоумевающие глаза на «карнача»:
— Это что такое?
— Дивчину одну, товарищ майор, мы в полночь на дальней заставе задержали, — доложил партизан. — На вопросы отвечать отказывается. Рвется в лагерь. Хочет видеть только вас. Видно, прибежала откуда-то издалека. Есть, говорит, важное сообщение. Когда она узнала, что вас нет в лагере, чуть не разревелась, всю ночь не спала, вас поджидала. Я не хотел вас беспокоить, да с ней никакого сладу нет…
— «Двадцать четыре»! — вдруг воскликнул комбриг. — Ну конечно! Вчера ведь было третье июля! Никишева сюда! Пусть немедленно приведет эту девушку. Впрочем, нет! Где мой ординарец? Пусть оседлает пару свежих коней. Мы с Никишевым сами поедем к ней!..
«Двадцать четыре»! Пароль Ани Морозовой!.. Комбриг с нетерпением ожидал Дядю Колю — бывшего агронома, который к этому времени стал заместителем комбрига по агентурной разведке.
Вдвоем они ходкой рысью проехали к дальней заставе, расположенной в семи километрах от лагеря батальона.
— Федор Семенович! — еще издали, задыхаясь, крикнула Аня Морозова.
Лицо девушки осунулось, воспаленные глаза неестественно блестели.
— Вот кто заменил нам Костяка, Федор Семенович, — с гордостью сказал комбригу Дядя Коля, спешившись и обнимая Аню. — Вот наш дорогой резидент! Вы должны помнить Аню: это она прошлым летом принесла нам сведения о летчиках в Сергеевке…
— Помню, как же! — улыбнулся комбриг. — Садись, сестренка! А вам, ребята, — повернулся он к заинтересованным партизанам, — придется отойти.
Аня не могла отвести глаз от комбрига. Наконец-то она нашла его. А он возмужал и выглядит настоящим партизанским вожаком, в блестящем черном кожаном пальто, с желтой деревянной коробкой маузера на левом боку. Говорят, его еще осенью орденом Ленина наградили!..
Аня села на разостланную на земле трофейную плащ-палатку около догоравшего костра, разложенного в кустах в стороне от дороги. Заметив взгляд комбрига, Аня поспешно натянула черную юбку на босые ноги, распухшие, окровавленные…
— Как ты нашла меня здесь, в этом лесу? — спросил комбриг.
Аня объяснила, что сначала, выбравшись под вечер из Сещи, она побежала в сторону Клетнянских лесов. Устав, зашла передохнуть в избу связного в Струковке; там ей рассказали, с обычными в таких случаях преувеличениями, что Данченкова видели третьего дня с целым кавэскадроном — комбриг бесстрашно мчался средь бела дня по деревням, по большакам в Мухинский лес.
Поразмыслив, Аня повернула на запад и к полуночи, изнемогшая от усталости, наткнулась на заставу данчат. Сведения у нее очень важные…
Второго июля Таня Васенкова доложила Ане:
— Летчики в казино только и говорят: «Дейче оффензи-вен», «дейче оффензивен», «Орел — Курск, Орел — Курск…»
Третьего июля Янека Маньковского и его боевых друзей-подпольщиков поразило необычайное возбуждение, царившее на авиабазе. Сещинская ветка была забита эшелонами с горюче-смазочными материалами и бомбами. Пожалуй, никогда не видели они столько самолетов на аэродроме — почти триста машин. Поляков заставили подвешивать бомбы, заряжать пулеметы, заправлять самолеты горючим. Летчики, бортмеханики, стрелки-радисты, мотористы — все они только и говорили, что о захвате Курска, о новом наступлении на Москву. Бомбардировщики готовятся к налетам на Москву, Курск, Ярославль, Горький, Калугу, Тулу, Саратов…
— Примечайте каждую мелочь! — шепнул Янек друзьям. — Обо всем надо срочно сообщить командиру Ане.
Третьего июля Венделин Робличка сигнализировал: гитлеровцы готовят мощное наступление. На Сещинском аэродроме готовились к вылету летные части 6-го воздушного флота люфтваффе, специально созданного в канун битвы на Курской дуге для поддержания ударной группировки южнее Орла. Это был цвет люфтваффе — подразделения из истребительных эскадр «Иммельман» и «Мольдерс», стервятники испанского неба, бомбившие Гернику и Мадрид, из легиона «Кондор». В штабах разрабатываются схемы и графики боевых действий. Накануне курского сражения из Германии, Норвегии и Франции прилетели пополнения. Прилетела даже специальная «тропическая» эскадрилья со Средиземноморского театра военных действий. Ян и его друзья впервые увидели в таком количестве лучшие и новейшие самолеты Германии — истребители «Фокке-Вульф-190А-4», штурмовики «Хейншель-129», модернизированные бомбардировщики «Хейнкель-111», «Ме-110» в трех вариантах — истребитель, бомбардировщик и разведчик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
