А Вербицкий уже содрал с ее плеч палантин и безжалостно топтал ногами мягкие пушистые помпончики. Галине казалось, что она слышит их жалкие тоненькие попискивания.
– Зачем ты так… – прошептала она, а он уже тянул ее за руку в ванную. Там снял с крючка полотенце, намочил его горячей водой, плеснул на него какого-то геля и обеими руками прилепил мокрую, подтекающую мыльной водой тряпку на лицо бывшей жены. Галина пыталась сорвать ее, но Вербицкий был сильнее. Всем своим телом он прижал ее к стене и принялся вытирать ей лицо. Сложный грим поддавался плохо. Галино лицо со смазанными красками напоминало личину фантасмагорического персонажа модного триллера. Александру Ильичу пришлось несколько раз поменять полотенца, благо их висело в ванной несколько штук. Ничего не помогало. Галина выглядела ужасно.
– В общем, так! – резюмировал Вербицкий, разглядывая изрядно попорченный женский туалет. – Ты сейчас лезешь в ванну, под горячий душ! Размачиваешь свои ужасные шары на голове и сдираешь остатки косметики, а я… В общем, неважно, что сейчас сделаю я… А ну быстро раздевайся!! – рявкнул он напоследок.
– Прямо при тебе? – криво улыбнулась Галина.
– Ага! При мне! А то я тебя не видел… без всего… Давай-давай! Не тяни! А это твое… рубище… мне давай…
Растерзанная женщина посмотрела на него странным взглядом и принялась раздеваться. Когда она осталась в одном белье, в котором пристало разве что принимать клиентов на улицах красных фонарей, Вербицкий как-то уж очень удрученно махнул рукой и вышел из ванной. Галина не могла видеть, как ее бывший муж плюхнулся на старый стул в прихожей и обхватил голову руками. Он еще раз представил только что виденное полуобнаженное тело своей бывшей жены. Галину пощадило время. Она не была розовой, свежей и блистающей, как молодая дева, но сохранилась крепкой, статной и сильной. Ее лицо даже в проступающих сквозь размазанную косметику морщинках было родным, почти таким же, какое любил бывший Сашка, нынешний преуспевающий питерский банкир Александр Ильич Вербицкий.
А Галина между тем посмотрела на себя в зеркало. Оно было небольшим, по грудь. Когда в этой квартире жили Сашины родители, не было моды ввинчивать в стены большие зеркала. Чего любоваться на себя голышом-то? Срам ведь, да и только!
Из зеркала, чуть запотевшего от паров горячей воды, которая так и хлестала в ванну, на Галину Романовну смотрел чудовищный персонаж из «Каприччос» Гойи… «Сон разума порождает чудовищ…» Чудовище – это она и есть… Та самая старуха с офорта «До самой смерти»… Та, с офорта, она тоже смотрится в зеркало, и у нее на голове что-то такое отвратительное… только вроде бы не круглое… что-то другое… может быть, какие-нибудь старинные папильотки… какие-то измятые квадратики…
Галина еще раз вгляделась в отражение в мутнеющем зеркале и вдруг поймала себя на мысли, что ей очень хочется ударить по дымному стеклу кулаком. Нельзя бить чужие зеркала, но можно расправиться с той страшной женщиной, которая отражается в нем, у которой на голове нечто непонятное… неразумное… из ряда вон выходящее… Галина Романовна неожиданно вдруг взглянула на себя будто со стороны… Как она додумалась до такой странной прически? У нее будто снежная баба на голове… Карнавальный головной убор… Из комедии масок… Нет… Эти комедии в прошлом… Как же сейчас называют этих… страшных… А-а-а! Иные… Она – иной… иная… Она страшнее греха! Смешнее самого нелепого сумасшедшего! Она Белая Дама Треф! Какое же она убожество…
Галина Романовна рухнула на колени и сунула голову под сильную струю горячей воды. Три пушистых шара тут же опали, залепив ей лицо густой паутиной мокрых волос. Вода потекла вдоль шеи, по плечам, спине… на пол… На чужой пол… Разве можно мочить и пачкать чужой пол… Нельзя…
Женщина затравленно всхлипнула, поднялась с колен, перелезла через бортик ванны и включила душ. Горячая вода, сочащаяся паром, жгла ей тело. Мгновенно намокшее белье тут же прилипло к коже. Галина Романовна машинально прибавила холодной и принялась сдирать с себя бюстгальтер с кокетливыми воланами и полупрозрачные трусики. Сняв их, она с удивлением разглядывала две мокрые тряпочки отвратительно сливового цвета с сетчатыми вставками. Какой ужас! Как она могла носить такое белье, будто публичная девка… Что с ней случилось? Что с ней было? Почему именно Саша застал ее в таком виде? Зачем он приехал? Неужели затем, чтобы открыть ей глаза и показать, в кого она превратилась?
Галина Романовна нашла какой-то шампунь и начала с ожесточением намыливать свои волосы, спутанные начесом и залитые накануне купленным лаком «Золотая пыль». «Золотая пыль» смываться не желала. Волосы на ощупь напоминали кудреватую железную мочалку для посуды. Что ж, на то и железная мочалка, чтобы отдраить лицо от следов грима! И уже отчаявшаяся привести себя в нормальный вид женщина принялась тереть щеки паклей волос, металлизированных «Золотой пылью», до тех пор, пока не почувствовала боль на разодранном до крови виске. Боль несколько отрезвила ее. Галина Романовна смыла с волос и тела остатки шампуня, закрутила вентили кранов и вылезла из душа. Одним из полотенец, которое оказалось менее запачканным после экзекуции, которую производил над ней Вербицкий, она попыталась высушить и хоть немного распутать волосы. Получалось плохо.
Женщина осмотрелась. На полочке под зеркалом лежали маленькие ножницы. Она назвала бы их маникюрными, если бы Вербицкий был женщиной. Хотя… мужчины, наверно, тоже ухаживают за ногтями… И потом, у Александра вполне может быть женщина, с которой он приехал и которая сейчас куда-то вышла… например, на променад по Григорьевску…
Галина Романовна и сама не ожидала, что мысль о какой-то Сашкиной женщине покажется ей до такой степени непереносимой. Если он приехал с женщиной, то… какого черта… зачем затолкал ее в ванную комнату… что ему за дело до того, какая «баба» у Гальки Хари на голове и как отвратительна ее белая многоярусная юбка… Да-да… Галина сейчас четко осознавала, что ее юбка кошмарна, так же, как и красная сумка с золотой розой… и вообще вся ее одежда… вся она целиком… вся ее никчемная жизнь…
Галина Романовна еще раз всхлипнула, схватила ножницы и начала в беспорядке отстригать пряди, насмерть схваченные «Золотой пылью». Именно в этот момент дверь слегка приоткрылась, и рука Александра просунула в щель пакет. Как же ей не хотелось его брать… но ведь если не взять, то он откроет дверь еще шире, и тогда… Нет! Он не должен видеть ее такой!
Галина схватила пакет, захлопнула дверь и задвинула язычок смешной старинной защелки.
В пакете находилось пушистое банное полотенце, комплект элегантного белья строгих форм и легкий спортивный костюм. Все новое, с этикетками. Неужели с собой привез? Неужели предполагал, что Гальку Харю надо будет отмывать, отстирывать и переодевать? Нет… Фирменный пакет из их григорьевского магазина, самого лучшего… И как он успел? Впрочем, немудрено. Огромный универмаг совсем недавно открыли как раз за углом дома, где они сейчас находились.
