— До свидания, рад был видеть вас. Позвоните если…
— Да, спасибо, — она не дослушала, махнула рукой и быстро пошла обратно к Думе.
Ника скоро затерялась в толпе, а Виктор ещё некоторое время стоял на мосту и смотрел на реку. Он, и правда, из всех питерских мостов любил именно этот — Аничков, с четырьмя конными скульптурными группами и чудесным видом в обе стороны на Фонтанку.
Лёгкое разочарование, вызванное неожиданным уходом Вероники скоро прошло. Собственно, Виктор и не ждал, что она заинтересуется его компанией. Насчёт переводов он тоже так и не успел с ней поговорить, да и выглядело бы это не совсем хорошо. Как будто он потому только хотел возить её по городу, что ему что-то надо взамен.
Конечно, он мог бы предложить ей их как оплачиваемую работу, но почему-то это казалось ещё более неуместным. Она ведь приехала посмотреть город, всего на пять дней, а материал был большой не то, что письмо. В общем, Виктор решительно отказался от идеи привлечь её к этому делу.
А прогулка…Они оказались случайными попутчиками, и почему она должна смотреть город именно с ним? Есть Таня и другие её знакомые, они с удовольствием составят ей компанию. Наверно кто-то из них и позвонил, раз она так заторопилась. А может, некомфортно себя почувствовала с ним. Вяземский понимал, что давно уже вышел из того возраста, когда мог развлекать восемнадцатилетних девушек. Среди её сверстников-толкинистов найдутся более достойные провожатые, чем он со своими скучными лекциями по истории города.
Виктор засмотрелся на реку. Было немного ветрено, но солнечно, как будто бабье лето вернулось. Осень в этом году выдалась ласковая, в Москве было тепло, но и Петербург пока ещё не наполнился ветрами и промозглой сыростью.
Люди шли и по Невскому, и по набережной, даже в это время, когда большинство горожан на работе или в учебных заведениях — Невский был полон пешеходов, а проезжая часть — легковых машин. Под Аничковым мостом раньше причаливали дровяные баржи. Виктор стоял на углу, облокотился о парапет и посмотрел вниз на реку. Лёгкая рябь стелилась по воде, более темная неспокойная полоса обозначала течение, но в целом река была умиротворенно ленивой.
Под мостом плавали утки — большая стая. Они и не собирались улетать. Навигацию ещё не закрыли и по Фонтанке вверх и вниз сновали катера, прогулочные трамвайчики. Впереди виднелся следующий мост, тот что у Инженерного замка, а вдалеке ещё один — Пантелеймоновский.
Если бы Ника не заторопилась — они бы по каналам на трамвайчике дошли до Летнего сада, а потом могли бы через Марсово поле по Миллионной попасть прямо на Дворцовую площадь, или посмотреть сначала набережную и панораму Петропавловской крепости. А может если бы Ника захотела — ненадолго в Эрмитаж. Виктор подумал, что сто лет там не был, наверно с тех времён, когда учился в Академии Культуры.
Жаль что Вероника ушла, погода такая подходящая для прогулки… и статуи в Летнем саду ещё не закрыли.
Вяземский ещё раз посмотрел на прекрасную скульптуру Клодта, таким живым и незавершенным было движение коня и человека — казалось ещё мгновение и конь всхрапнёт, вскинет голову и соскочит с пьедестала, а юноша засмеётся и крикнет:
— Хей-йя!
В результате перемены планов у Виктора образовалась уйма свободного времени, которое он решил использовать на решение проблемы с домом. Сколько не оттягивай, а что-то делать с этим необходимо.
С Невского Виктор поехал к Питеру в агентство. Офис его компаньона располагался на Думской, от Аничкова моста до него было пять минут ходьбы, но сначала Вяземский вернулся к машине. Потом позвонил и уточнил на месте ли Питер, он не хотел ждать, после разговора собирался сразу же заняться устройством жилья.
Жить с Ритой… Виктор не знал сможет ли он, после всего, что произошло, как ни в чём не бывало вернуться к прежним отношениям. Не то чтобы он носил в себе обиду на неё, нет, он не сердился на Маргариту, но слишком много боли, бессонных ночей, тяжелых размышлений, отчаяния было связано с ней. И воспоминания о прежнем их счастье словно подёрнулись траурной каймой.
Что касается его совместного проживания с мамой — одного вечера на Московском хватило ему, чтобы увериться в невозможности этого, на первый взгляд простого варианта.
Оставался только найм жилья или гостиница. И с тем и с другим Виктору безусловно поможет Питер и заодно они решат, что делать с домом.
Вяземский свернул на Садовую, объехал Гостиный Двор и вырулил на стоянку перед Думой.
— Скитаюсь, как бездомный пёс, — усмехнулся он.
Питер встретил Виктора с распростертыми объятьями.
— Ну, наконец-то! Ты так мне нужен, столько всего накопилось. Садись, хочешь выпить?
— Да я же за рулём.
— А ну да… вот ездил бы с шофёром.
— Всё равно при исполнении не принимаю, — отшутился Виктор, — а вот покурить бы не мешало.
— Кури, кури… тут сигнализация пожарная не сработает.
— Что сменил дизайн? — спросил Вяземский, оглядывая офис.
— Да, пришлось. Сам понимаешь, туристы хотят чтобы евростандарт, а то, глядя на совдепию начинают сомневаться.
— И правильно делают, вы им такую туфту суёте.
— Жить-то надо, случается и туфту, но сейчас не разгуляешься. Турист грамотный пошел. Они уже не думают, что у нас медведи по улицам бегают, а люди в лаптях ходят.
— Ладно давай к делу, а то у меня проблемы одна на другой, я вот к тебе кстати за помощью пришел.
— Всё что пожелаешь! — картинно развёл руками Питер.
— Вот прямо так-таки и всё? Мне жить негде, — от шуток перешел сразу к сути вопроса Виктор.
— Что?! А как же твой дом…
— Там …как бы тебе сказать… там Рита.
— Она вернулась?
— Да, пока в Москве был.
— Ну вот и хорошо, так в чём проблема, я не понимаю? Ты лучше скажи, мы будем купчую оформлять или нет? Сколько можно тянуть?
— Насчёт купчей я тебе завтра точно скажу. Поговорю сегодня с ней и скажу, а мне бы надо номер снять что ли.
— Так ты поссорился с ней?
— Нет, но лучше всё-таки пока врозь пожить.
— Дааа… ты просто уникум Витя, из дома ушел, с Ниной развёлся, а с этой своей жить не стал, зачем тогда было затевать всю эту канитель с домом.
— Да кто его знает, зачем, Питер. Дом жалко. Всегда хотел на побережье жить.
— Ну, как решишь…А, давай я тебе номер в мотеле устрою, как раз на побережье. Отличное место! Там ещё эти, как их, верховые прогулки с инструктором. Ты же у нас любишь это дело. Кстати от твоего дома недалеко. Поедешь?
— Валяй, на побережье, мне всё равно где, лишь бы тихо было, а то я у мамы попробовал переночевать.
— У мамы! А-ха-ха… — зашелся смехом Питер, — то-то я смотрю ты такой встрёпанный, хорошо она тебя.
— Да нет … это уже не из-за мамы. День что-то не заладился, — дымя трубкой сказал Виктор, — ладно, давай посмотрим бумаги, может я кое-что с собой возьму.
— У меня всё на диске, я не распечатывал ещё.
— Опять на диске. Смерть глазам! Распечатывай, я подожду.
— Хорошо… ну расскажи что ли, как там Москва?
— А что ей сделается? Стоит Москва — не шатается, и века простоит — не шелохнется.
— А-ха-ха…патриот. И как обратно добирался?
— Поездом…
— Да, ты же у нас не летаешь, целую ночь в вагоне трясся значит.
— Не летаю, крыльев не отрастил. Нет, в поезде терпимо было, попутчица оказалась очень милая.
— Что, вот так прямо в купе? — Питер сделал недвусмысленный жест руками.
Виктор только головой покрутил и, выбивая трубку в пепельницу, сказал.
— Ну, вот кто о чём, а ты об этом… между прочим, она меня выручила с тем письмом, вот бы нам в контору такую переводчицу. Ты себе не представляешь, просто взяла английский текст и из под волос мне на русский перепечатала, за пять минут. Потом ответ мой так же обратно на инглиш.
— Из-под чего?!
— Из под волос — это пианисты так говорят, — усмехнулся Виктор, — с листа то есть. Без всякой подготовки.
