Организационные вопросы были решены быстро.
Провел совещание со следователями. Прежний начальник был арестован за либерализм к арестованным и укрывание агентов иностранных спецслужб от ответственности.
— Кто заметил факты его враждебной деятельности? — спросил я.
— Я, — гордо сказал мой заместитель. — Смотрю я, что все наши арестованные какими-то ангелами оказываются. Контра, клейма некуда ставить, а нам приказывают писать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Да как же это так? Человек воевал с поляками в 20-м году. Ходил потрахиваться к одной полячке да бимберу после любовных утех попить. Вот там его и завербовали, а полячку ему подсунули в качестве связной с польской «дефензивой» и его освободили. Сейчас мы снова арестовали его вместе с женой. Он командир полка, допущен был к секретам и все секреты передавал жене своей, а она уже с польской разведкой связывалась по рации.
— А рацию нашли? — спросил я.
— Нет, спрятали хорошо и не сознаются, вражины, — скривил лицо заместитель.
— Считаете, что все поляки враги и агенты дефензивы? — быстро спросил я.
— Все без исключения, — безапелляционно сказал следователь.
— Даже тов. Ф.Э.Д? — иезуитски спросил я.
— Как Ф.Э.Д? — оторопел мой заместитель.
— А так, — просветил я его. — Он поляк, в Польше родился, и родственники его в Польше живут. Вы что хотите и его обвинить в связях с дефензивой? Не выйдет. Берите бумагу и пишите на мое имя рапорт о том, что вы считаете всех поляков врагами, в том числе и покойного тов. Ф.Э.Д.
Со сволочами нужно использовать сволочные методы. Не слушайте тех, кто говорит, что и вы тогда становитесь таким же сволочами.
Человек, убивающий змею, змеей не становится.
Человек, убивающий грабителя и насильника без всякого суда и следствия прямо на месте преступления, вершитель Божьего правосудия, а не грабитель и насильник.
Клеветника нужно убивать клеветой.
Человека неправедного — неправедностью в отношении него.
Человек должен защитить себя сам.
Если государство берет на себя защиту своих граждан, то оно и должно их защищать. А как государства защищают своих граждан — мы знаем.
Преступника трудно привлечь к ответственности, лучше оболгать потерпевшего, сказать, что он сам виноват в совершенном преступлении, спровоцировал преступника на преступление и ему лучше убраться в свою нору, чтобы не было еще хуже.
Я защитился от своего заместителя сам, чтобы не стать его следующей жертвой. Он обижен на то, что не его поставили начальником отдела за удачный донос и дальнейшее следствие.
Не пройдет и двух дней, как он сам окажется в камере для арестованных, а мой сотрудник будет допытываться, за что он уничтожал невинных людей, кто дал ему такое задание.
Я вынужден это делать, потому что и на меня в любой момент могут написать донос. Сейчас мне нужно очистить отдел от разной нечисти. Честные сотрудники меня поймут. Если мы станем единомышленниками, то мы сможем избавиться от социально опасных элементов, на которых не распространяются советские законы, но зато по этим законам чересчур сурово судят простых людей, за которых некому заступиться.
Практически это я и изложил в выступлении перед сотрудниками.
— Мы — санитары леса, — сказал я. — Мы очистим наше общество от врагов, кем бы они ни были, и покажем, что Советская власть народная, для народа и пришла навсегда.
Несомненно, что все, о чем я говорил, разнесется по управлению и дойдет до руководства. Пусть знают, что новый начальник намерен взяться за дело круто.
Глава 26
Читка приказов в субботу перед обедом. Конец рабочей недели. Дела оставляются на понедельник. Все отделы собираются в лекционном зале. Все руководство управления в президиуме.
Первый вопрос — представление начальника следственного отдела. Рассказал о себе. Вопросов не последовало.
Затем приказы по НКВД — присвоение званий, приказы об увольнении, приказы о наложении взысканий и снятии взысканий в качестве поощрения, приказы о признании недействительными подписей некоторых наркомов, начальников управлений НКВД, об арестах.
Третий вопрос — подведение итогов социалистического соревнования среди отделов управления.
Отдел контрразведки критикуется за то, что количество агентурных донесений увеличивается не теми темпами, какие свидетельствуют об интенсификации агентурной работы.
Пятый отдел критикуется за снижение количества выявленных вредителей в среде интеллигенции.
— Самая благодатная почва для вредителей, а вы их не можете выявить. Чем вы занимаетесь? — подытожил деятельность пятого отдела начальник управления.
Досталось и следственному отделу. Сократилось количество арестов, на том же уровне остается количество выявленных агентов иностранных разведок, саботажников и террористов.
— Показатели должны увеличиваться, а не уменьшаться, — назидательно сказал всем начальник.
Последний вопрос. Поздравление сотрудников с днем рождения, с рождением детей, вручение поощрений.
Время обеда. Совещание закончено. Работать уже никто не будет. Будет послерабочее блаженство.
— Начальникам отделов и заместителям зайти ко мне в кабинет, — сказал начальник и направился в кабинет своего заместителя, где уже был накрыт стол для «прописки».
Подъемные деньги были неплохими, да и в магазинах при губкоме водилась всякая снедь и спиртные напитки.
Первый тост начальнику:
— Разрешите товарищи поприветствовать нашего нового товарища, боевого чекиста, специалиста по истории и психологии, и вообще хорошего человека. Принимаем вас в нашу чекистскую семью. Будьте здоровы.
Чокнулись, выпили, закусили.
— Так, товарищи, продолжайте, — сказал начальник управления, — а мне нужно быть на проводе, вдруг позвонят сверху.
И ушел. Как говорят, «прописка» была пущена на самотек. Нашлись сослуживцы по Уральскому фронту, прошлись по местным женщинам, обсудили их достоинства и после четвертого тоста, вероятно, хмель немного в голову ударил, перешли к обсуждению вопросов работы.
Проблемы такие же, как и везде. Нехватка транспорта. Центр давит, а как можно добраться до населенного пункта километрах в ста пятидесяти, куда нет транспортных маршрутов? Начальству не докажешь — давай и все. Давишь на оперов, вот они и исхитряются, кто как может. Кто на оперативные деньги подводы нанимает, потом списывает их на разные цели, а в итоге нарушения финансовой дисциплины, привлечение к ответственности по партийной линии, а иногда и отдача под трибунал.
Сказали, что я взял немного крутовато, но мой заместитель того стоит — сволочь еще та. Потом сам разберусь, кто есть кто.
Выпито было все достаточно быстро, остатки пиршества были собраны в газету и отправлены в урну. Газета была местная, но один из участников вечеринки развернул ее, чтобы посмотреть, нет ли портретов государственных деятелей.
Мне была выделена квартира недалеко от управления в доме старинной постройки с художественными излишествами, и я с удовольствием прогулялся по городу в начинающихся сумерках. Люди настороженно смотрели на меня. Вид военного в фуражке с синим верхом и малиновым кантом, комиссарской звездой на рукаве, портупее с пистолетом, синих галифе и скрипящих хромовых сапогах сам по себе настораживал, но не был опасен. Опасность шла от таких же военных, но приезжающих на черных легковых автомашинах или в черных фургонах с названием «воронок».
Квартира отдельная, двухкомнатная. Была кое-какая казенная мебель с жестянками инвентарных номеров. Был и необходимый набор посуды. На кухне электроплитка и старый алюминиевый чайник. Надо будет составить список того, что мне будет необходимо.
Мои два чемодана стояли посреди комнаты. Чемодан с одеждой я разобрал, а книги отнес в чулан.
В маленькой комнате была поставлена солдатская кровать, заправленная так же по-солдатски темно-синим шерстяным одеялом с полосками в той части, где должны находиться ноги.
Приготовив и выпив чай, я быстро разделся и лег спать. Заснул я мгновенно.
Глава 27
Я лежал на теплой земле, положив голову на круглый камень, и смотрел на Большую Медведицу, отмеряя пять сторон ее ковша до Полярной звезды.
Внезапно какой-то шорох привлек мое внимание. Кажется, что где-то рядом всхрапнула лошадь. Я приподнялся над землей и что-то острое кольнуло мне под левую лопатку. В глазах сверкнули искорки, силуэты каких-то людей вокруг меня, и я стал тихо падать в черную бездну. Кто-то схватил меня за ноги и поволок в сторону.
— Ничего себе обращение, — подумал я, — неужели со мной можно так обращаться?
— Рустамбек, часовой убит, — кто-то говорил с ярким азиатским акцентом. — Убит и дежурный по заставе. Застава окружена, телефонная линия уничтожена, солдаты спят. Ты сам пойдешь резать урусов?
