Капитан усмехнулся. Извини, Ильдар, не хотел тебя подставить. Да ведь ты-то всё равно не при делах, откупишься, не впервой.
— Сударь капитан… — произнёс неслышно подошедший Кави. — Может быть, всё же есть некоторый резон…
— Резон — есть. Но я пойду один.
Эльф мрачно покачался на каблуках.
— Очередная неудача может ввергнуть Варту в пучину хаоса невиданного размаха и глубины. В ближайшие недели нас ожидает пришествие Великой Чумы, и если уж нынешнее поветрие, не предусмотренное никакими…
— Любой хаос лучше нынешней стабильности. Потому что в хаосе можно проиграть, но зато можно и выиграть. А в «стабильности» — по-любому кирдык. Не сегодня — так завтра.
— Я искренно желаю помочь Вашему предприятию, сударь капитан, — твёрдо заявил Кави.
— Знаю. Не дёргайся ты. Всё нормально. Работа как работа.
Он повернулся ко рву. Достойный мудрец дожимал упёртого рубаку, тыча тому в нос каким-то очередным свитком. Рубака давно дожался, но по привычке всё ещё «тормозил».
— Сена! — позвал капитан. — Шагом марш.
Он облокотился на козлы. Вообще-то, кровь брызнуть не должна — Пагди перенесёт целиком. Но психологически так казалось легче.
Снова стреляться было бы куда приятнее, но Дурта накрепко советовал на этот раз обойтись местным инструментарием — для большей предсказуемости переноса.
— Просто думай о том, где желаешь очутиться после переноса, — очередной раз посоветовал подошедший мудрец. — Воображай место, где сочтёшь себя наиболее дома. И крепче держись за меч. Возложи на него свои надежды о спасении.
Капитан только отмахнулся свободной рукой.
— Давай, Сена. Хорошо отрубишь — потом неделю можешь меня не бояться.
Тот уже достал свой здоровенный, ухоженный клинок и, ничего не уточняя и не переспрашивая, внешне бесстрастно примерялся к замаху.
Солдатский характер у парня. Тупой, но солдатский.
— Давай, — сказал капитан, ворочая горлом в тугом воротнике. — До щелчка.
— Почему «до щелчка»? — опешил Дурта, вставая сбоку, так, чтоб не попасть под удар.
— Потому что в армии всё делается до щелчка. Сена, твою ж!.. Руби давай — сколько мне тут раком-то торчать? над пропастью в лесу…
Свистнул клинок.
Мир погас.
Капитан раскрыл глаза и распрямился. Хотел было ощупать шею, но только усмехнулся и опустил дёрнувшуюся было руку.
Он стоял на пустом и, судя по истресканному асфальту, основательно заброшенном плацу. Единственный включённый фонарь светил слабо, неохотно, но и сумерки по-настоящему сгуститься ещё не успели. Трёхцветная тряпка флага бессильно подрагивала под редкими порывами тёплого юго-восточного шелонника. В хорошо знакомом двухэтажном здании управления горело единственное окно.
— Значит, «думай о доме», - произнёс капитан, понимая, что отмякать-то душой сейчас совсем не время.
Но мир вокруг был тих и печален, только где-то дальше, в посёлке лениво погавкивала собака, да, кажется, бубнил телевизор. У подъезда управления, в грязноватом «бобике» с армейскими номерами беспечно посапывал водила-ефрейтор, и капитан обошёл автомобиль сзади, почти не прячась.
Он быстро, держась в тени, заглянул в освещённое окно кабинета, усмехнулся и направился ко входу в управление.
Дверь с проржавелым доводчиком стояла полуоткрытой, вестибюль был тёмен и глух. Немец шёл по коридору всё с той же неловкой усмешкой, задыхаясь от воспоминаний. Здесь он не чувствовал ни малейшей угрозы, только почти физически невыносимую тоску по прошлой, настоящей жизни.
Он остановился в сантиметре от падавшей из открытой двери кабинета полосы тёплого жёлтого света, машинально не желая топтать её подошвами. Из комнаты доносилось редкое пощёлкивание кнопок клавиатуры.
Капитан поправил Пагди, — ремень так и норовил сползти с плеча, — и неслышно ступил вперёд.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — тихо сказал Немец.
Человек за столом недоуменно поднял голову. Некоторое время он рассматривал нежданного посетителя сквозь тонкие очки для чтения, потом, дрогнув веками, стянул их пальцем за дужку и встал из-за стола навстречу капитану.
— Эдуард?!. - спросил товарищ полковник, явно не веря своим глазам.
— Нет, — ответил Немец, улыбаясь новым лицом, — похож просто.
— Эдуард, сукин ты сын! — сказал полковник, шагая к нему.
Мужчины крепко обнялись.
— Неужели действительно ты? — спросил полковник, отстранясь, но не отнимая рук.
— Так точно, Юрий Николаевич. Кто ж ещё-то.
— А говорили, ты в Германию подался, к родителям.
— А Вы слушайте, что говорят, — рассмеялся капитан.
— Екатерина…
— Сперва у Шамана отсиживался, — перебил его Немец, привыкший некоторых тем избегать, — потом уйти пришлось. В ЮВО тогда плотно обложили. Сделал морду эту в… в одной больничке.
— Признать тебя, знаешь, всё равно можно, — сказал Юрий Николаевич, рассматривая капитана в упор.
— Чем богаты, — отмахнулся Немец, — да, в общем-то, и не стремился.
— Присаживайся, что ж мы стоим, — спохватился полковник, подводя гостя к обшарпанному дивану. — А в Одинцово — это ты шумел, с неделю как?
Капитан молча улыбнулся. Столкновение в промзоне теперь казалось невероятно далёким и почти не реальным.
— Располагайтесь тоже, Юрий Николаевич. Разговоры будем разговорить.
Сослуживцы разговаривали.
Чая в термосе хватило, конечно, на полглотка каждому, а ничего другого под рукой не нашлось. Будить своего водителя, ефрейтора Колесникова, полковник по понятным причинам не хотел. Капитан тоже: здесь ему было хорошо и без чая.
— Странно, что и свет не отключили, товарищ полковник.
— С чего бы вдруг — посёлок вполне живой себе. Да и часть формально пока на балансе.
— Вас же ещё в ноль девятом в ИВВАИУ передислоцировали?
— Да уж… резвится, знаешь, Табуреткин.
— А здесь тогда что?
— Ну как что. Консервация, матбаза… много всего. Вот мотаюсь: учёт-сортировка, подготовка-доподготовка… — полковник кивнул на раскрытый ноутбук. — В Иркутске с местом всё-таки гораздо туже. Хотя, конечно, город.
— Оно-то так, товарищ полковник, — сказал капитан, — но мне и Сосновый всегда нравился.
— Без чинов, — махнул рукой полковник, — пять лет, знаешь, не виделись. А хочешь — прокатимся? Посёлок, конечно, давно не тот, что даже при тебе. Но всё-таки.
— Хотеть-то хочу, Юрий Николаевич. Но некогда. Я по делу.
Он выразительно «пошелестел» пальцами.
Полковник выглянул в окно. Немец проследил за его взглядом. Водила так и дрых в седле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
