Это был плохой знак, но, судя по расположению раны, легкое все-таки не было задето. Больше я пока ничего не мог сделать. Да и вряд ли кто-то будет думать о возможности умереть от заражения крови через неделю, если есть реальная возможность получить пулю в сердце через несколько секунд. К тому же у меня нестерпимо болела простреленная рука, а нужно было думать о том, что предпринять дальше.
Возле дома находились две машины. Та. Которая принадлежала Кенникену, была в порядке, но та, но которой приехал я, была похожа скорее на груду обломков. Мне придется изрядно потратиться, чтобы возместить людям расходы. Но в любом случае, машины пока были для нас недосягаемы, а пешком отсюда уйти было нереально. Даже коренные исландцы не решаются передвигаться по своей стране таким образом, слишком уж сложный рельеф и опасные породы. Да и Элин уже почти не могла двигаться. Мне оставалось одно: ввязаться в сражение против неизвестного количества людей в доме и обязательно победить.
В крутых вестернах обычно показывают, как герой прячется в какой-нибудь хижине, а враги тщетно пытаются попасть в него через окно. У меня такие сцены не вызывают ничего, кроме смеха. Любая пуля прошивает сосновую доску, как папиросную бумагу, а очередь, выпущенная из автомата, любое жилье в считанные секунды превращает в груду развалин. Так что для меня не было проблемой пробить насквозь стену дома напротив, мне нужно было только знать, в каком именно месте там находится стрелок. Или стрелки.
Я повернулся к Элин. Похоже, ей стало чуть лучше, во всяком случае, дыхание её стало более ровным и глубоким.
— Как ты себя чувствуешь?
— Господи! Как, по-твоему, я могу себя чувствовать?!
Я улыбнулся. Если она уже может сердиться, значит, все не так страшно.
— С этого момента все пойдет по-другому. Будет лучше.
— Надеюсь. Трудно представить себе, чтобы было ещё хуже.
— Было бы хуже, если бы не ты. Ты вела себя удивительно мужественно, особенно если учесть твое отношение к таким вещам.
— Кошмар! — передернуло её. — Никогда этого не забуду!
— Забудешь, — утешил её я. — Такие вещи очень быстро забываются, иначе войны не были бы такими частыми и долгими. Лучше скажи, ты можешь кое-что сейчас для меня сделать?
— Попробую. А что именно?
— Толкни вот этот камень рядом с тобой, чтобы он покатился вниз. Но только делай это по моему сигналу, не раньше.
— Хорошо, я попытаюсь.
Я надежно установил ружье, недоумевая, что задумал Слейд и почему он до сих пор бездействует. Теперь я видел дом в оптический прицел.
— Давай! — скомандовал я.
Раздался шум камней и тут же заговорило ружье из дома. Стрелял явно профессионал, но ему не повезло: я его засек и тут же выстрелил туда, откуда он палил. Я стрелял не в окно, а в стену чуть левее. Раздался треск пробиваемой доски и крик. Освещение в окне изменилось и я понял, что одного противника мне удалось нейтрализовать.
Я был прав: ружье пробивало стены этого дома насквозь. Поэтому я перенес огонь на первый этаж, стреляя опять же не по окнам, а рядом с ними, туда, где могли прятаться стрелки. Рука болела все сильнее, и нужно было заканчивать этот спектакль как можно скорее. Особенно меня нервировали те паузы, которые приходилось делать, чтобы перезарядить ружье: если бы кто-то догадался в этот момент подкрасться к нам со стороны, все закончилось бы мгновенно. К счастью, пока этого не произошло: там, в домике, не могли понять, как их за стенками могут настигать чьи-то пули.
Элин подползла ко мне и дернула за штанину:
— Что происходит?
— Не мешай работать! — огрызнулся я. — Лучше помоги зарядить магазины, один я уже не справляюсь.
Элин довольно быстро справилась с заданием и я приготовился снова вести огонь, но тут входная дверь распахнулась, из дома кто-то выскочил и спрятался за «Шевроле». В телескопический прицел мне были видны только его ноги, поэтому я прикинул, где может находиться голова и выстрелил туда. Ружье не подвело, пуля прошла через машину с такой же легкостью, как и через стену дома. Из-за машины вывалился человек, в котором я узнал Ильича, он держался рукой за шею, из которой струилась кровь. Он сделал несколько неуверенных шагов, упал и затих.
После этого я расстрелял по дому ещё полный комплект пуль, а пока Элин перезаряжала ружье, подвел кое-какие итоги. Я точно убил троих, одного, как минимум, ранил, а может, двоих, потому что из дома доносились громкие стоны. Итого пятеро, а если считать Кенникена, то шестеро. Вряд ли там было больше, но расслабляться не следовало, поскольку я не знал точного числа своих противников, да и в любой момент к ним могла подоспеть помощь: достаточно было кому-то воспользоваться телефоном.
Я снова посмотрел в оптический прицел и заметил какое-то движение позади дома. Похоже, они все-таки сообразили то, что должны были сделать с самого начала: воспользовались черным ходом. Теперь меня действительно могли обойти с фланга, а мне этого совершенно не хотелось. Я увеличил изображение.
Это был Слейд. Он и не думал подкрадываться к нам, он удирал во весь дух, прыгая по кускам базальта наподобие горного козла. Полы его пальто развевались за ним, придавая фигуре какую-то зловещую комичность. Я глубоко вздохнул, тщательно прицелился… Три раза я был готов нажать на курок и трижды отказывался от этого намерения, хотя расстояние все увеличивалось. Я не имел права промахнуться, а второго выстрела могло уже не получиться.
Наконец я выстрелил. Далекая фигурка дернулась, как марионетка, у которой перерезали веревки, перекувыркнулась и исчезла. У меня загудело в ушах, закружилась голова, пелена в глазах стала сначала серой, а потом черной. Уже теряя сознание, я услышал голос Элин, зовущий меня по имени…
3
— Это была фальшивая операция, — объяснял Таггерт.
Я лежал на койке госпиталя в Кефлавике, в палате, которую круглосуточно охраняли не столько от возможного покушения, сколько от представителей прессы. Я стал знаменитостью, а все замешанные в это дело высокие стороны прилагали титанические усилия, чтобы замять неприятный инцидент.
Таггерт был не один: с ним пришел американец, которого мне представили как Артура Райана. Я узнал его лицо: видел через оптический прицел возле американского вертолета. Это был уже второй визит, во время первого я ещё находился под действием снотворного и смог внятно задать только два вопроса:
— Как Элин?
— В полном порядке, — заверил меня Таггерт. — Пуля попала в неё рикошетом, отскочила от скалы, а потом застряла в одежде и только задела ребра. Она уже почти здорова, во всяком случае, чувствует себя много лучше, чем ты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
