О том, что погибшие при пожарах чаще задыхаются в дыму, чем сгорают, – Олег не думал.
И о том, смогут ли пробраться в пылающем доме – спросонья, среди криков, дыма и паники к пока не вспыхнувшему выходу, – не думал.
Что в гигантском костре горит его прошлое, его детство – тоже не думал.
Олег думал, что надо не забыть, не пропустить нужный момент – вовремя спрятать ружье и снять бахилы, приняв обычный мирный вид.
План состоит из таких вот деталей.
И каждая важна.
Он продумал все.
Это была финальная точка в агонии старого дома – умирать он начал давно, високосным летом, оставшимся в памяти Московской олимпиадой и смертью Высоцкого.
Олег много лет спустя понял, что это было последнее счастливое лето в Александровской, последнее лето детства… Случались и позже там хорошие деньки, но все равно чего-то не хватало: может, семейных летних обедов на улице, под старой, ныне спиленной грушей – на молодую, с нежной кожицей, отварную картошку, час назад выкопанную, сыплется порезанная зелень с одуряюще-божественным запахом, дядька под слегка укоризненными взглядами жены и ее сестер достает литровую бутылку с розливным пивом, жестикулирует надетой на вилку картофелиной, рассказывает что-то невероятно смешное с абсолютно серьезной миной – а вокруг буйство летних красок и запахов, а внутри ощущение уюта и спокойствия, ощущение, что так будет всегда…
Да нет, обедали они летом на улице и после, значит, не в этом дело… А может, не хватало Олегу постоянного, ставшего привычным, деловитого жужжания пчел. На шестом десятке дядька вдруг решил заняться пчеловодством, сначала неудачно, пчелы дохли. Взял в напарники опытного пчеловода, дело пошло на лад – в первое лето все ходили безбожно покусанными, но притерпелись к пчелам, а пчелы к ним, ульи стали привычной деталью пейзажа и привычными стали вечерние чаепития со свежим ароматным медом…
…Дядька умер тем же летом – уехал в Москву в командировку, был здоров и полон планов – а вернулся в запаянном гробу с маленьким стеклянным окошечком. И оказалось, что именно он, муж старшей из сестер – немного смешной мужик с вечно растрепанными белыми кудрями, рано и полностью поседевшими, – и был главной пружиной, на которой держалось в доме все. И без которой все медленно начало разрушаться и приходить в упадок.
Дому не хватало мужской руки – Олег по малолетству был не в счет, а его отец, которого усиленно приглашали взять в свои руки осиротевшее совместное хозяйство, приехал осенью того же года, имел долгий вечерний разговор на кухне с женой и ее сестрами (Олег был бесцеремонно отправлен наверх, в комнату, считавшуюся «его»), переночевал, утром уехал с каменно-мрачным лицом – и с тех пор появлялся в Александровской считанные разы до самой своей смерти, получил несчастные шесть соток в полутора сотнях верст от Питера, упорно строил свое хозяйство, куда теткам Олега хода не было…
Две другие сестры замуж так и не сходили, может быть, во многом из-за кое-каких неприглядных свойств характера – и дом-корабль с четырьмя грызущимися у штурвала капитаншами медленно шел ко дну…
Олег ушел достаточно далеко от пожарища – там зарево размазалось огромным пятном в темном, затянутом тучами небе, крики не смолкали, но пожарных сирен он пока не слышал, да и не помогут пожарные…
Накануне соседи по Тополиной привезли огромную кучу дров, загромоздившую всю улицу, клятвенно обещали возмущенным автовладельцам расколоть и убрать в ближайшее время, не успели – и к гибнущему дому пожарным не проехать.
Олег безошибочно выбрал день «Д», недаром долго готовился: белые июньские ночи никак не годились; позже хозяева бдительно стерегли сады, огороды и картофельные делянки; и лишь когда небогатый дождями теплый октябрь плавно переходил в ноябрь, пришло время для дела.
Может, он подождал бы несколько дней, полнолуние было на подходе, под прожектором полной луны проводить операцию никак не хотелось – но синоптики пообещали резкое ухудшение погоды, со снегом в конце недели, и заверяли, что густые тучи в ближайшее время ни за что не развеются. Скользить темной тенью по белому снегу – чистое самоубийство, за версту видно, да тут еще нежданно повезло с этими дровами – и Олег начал методично выполнять план «Оборотень».
…На пересекающую речку дорогу, под свет фонарей, он не стал выходить, прошел под мостом, осторожно ступая – здесь имели обыкновение швырять под откос всевозможный хлам, ненужное старье свернуть ногу, можно, было моментом…
Но все обошлось, благополучно вышел из поселка, дальше домов по Кузьминке не было, справа вплотную к речке подступал старинный Александровский парк, слева, на небольшом отдалении, – металлическая, с колючей проволокой поверху, ограда учхоза.
Можно было остановиться и перевести дух – пожар остался далеко позади, криков и шума не слышно, но слабый отблеск на ночном небе показывает, что веселье на Тополиной продолжается…
Он присел на траву, убрал тозовку в рюкзак, аккуратно опять замотав в тряпки, – больше не понадобится. Если что – он мирный турист, заплутавший в темноте и пропустивший последний автобус.
Стянул бахилы, в которых мирные туристы обычно не щеголяют, аккуратно свернул и сунул в пакет к драным перчаткам – им и кое-чему еще суждено сгореть в глубокой сухой яме, заранее выбранной на маршруте, огня из которой никто не увидит.
Эмоций никаких не было: ни торжества от удачного дела, ни запоздалого страха… Правда, Олега бил сильный озноб – но это добрался холод ночи, которого до сих пор он не чувствовал, хотя специально оделся легко – чтобы не взмокнуть от немалых нагрузок, долгой ходьбы и бега. И сейчас, когда пришлось остановиться, стало ясно, что в нетолстом комбезе, надетом на рубашку, двигаться надо безостановочно.
Он вспомнил про фляжку, достал, сделал три долгих глотка – теперь можно… Ох как он напьется следующей ночью, когда все закончится…
Глава IV
Вся неуверенность Руслана мгновенно куда-то делась, исчезла, испарилась – затормозил плавно, чтоб не сбить Осе наводку луча, – и тут же уверенно выдернул пистолет из пружинного зажима – валить тварь должен был напарник, а он подстраховывать и при необходимости добить.
– Смотри, во-он там залег… Жирный… – сказал Оса тем же негромким напряженным голосом.
– Кто жирный? – спросил Руслан, начиная понимать, что тревога ложная.
– Да заяц же! Подстрелим?
– Ну тебя… не за зайцами ездим. Да и не отпишемся потом за… за спецпатроны. – Руслан медленно отходил от всплеска адреналина в крови.
– Ерунда, – уверенно сказал Оса, переламывая вертикалку. – Я на такой случай пару обычных захватил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
