— Пусти! Я жажду крови!!! — Не смотря на недостаток воздуха и боль в ребрах, ярость моя никуда не делась.
— Я вижу. — Мрачно разглядывая мои окровавленные ногти, дион поудобнее перехватил мои же руки (ну все, синяки мне обеспечены). — Хочешь, я тебе стражника поймаю? Поешь, успокоишься…. — Сказано это было таким серьезным тоном, что моя ярость удивленно пискнула и поспешила скрыться в закоулках памяти, прикинувшись мрачным обещанием урыть к едрене фене эту наглую образину драконьего происхождения. Я спокойно посмотрела в темные глаза (в конце концов, с психам лучше держать себя в руках).
— Обалдел? — Тихо спросила я.
— Вопрос: кто именно из нас? Ты все? Можно отпускать? — Он осторожно разжал пальцы, и только тут я поняла на сколько крепкая у диона хватка: пальцы и ладони онемели, а на запястьях прямо на глазах наливались краснотой продолговатые отметины. Похоже, на ребрах будет то же самое.
— Кого ты так страстно желала растерзать?
— Не важно. Ты мне, кажется, ребра сломал. — Пожаловалась я.
Ну, сломать не сломал, но намял основательно. И вообще, пусть ему будет стыдно! Но тут мой взгляд упал на его правую руку, и стыдно стало мне. Все-таки он мне только парочку синяков оставил, пусть и весьма болезненных, но кровь не пускал, а, глядя на его руку, сразу становилось ясно, что шрамы будут и весьма заметные. — Хотя от меня тебе больше досталось. — От запястья и до локтя все было залито кровью, она, конечно, не лилась, но капли срывались с заметной регулярностью. В воздухе повис знакомый металлический аромат. Все-таки женские ногти — это страшная вещь!
— Да ладно, и хуже бывало. Ты только в обморок не упади. — Насмешливо фыркнул он, и болезненно морщась, стал оттирать руку одеялом.
— Я не боюсь крови.
— Ага. А зелень твоего лица это последний писк моды… Тьма! У тебя что, ногти из стали? Это ж надо было так глубоко разодрать…. — Он стиснул зубы, задев края одной из царапин. — Кхм, ты раны зашивать умеешь? — Что-то мне поплохело…. Нет, крови-то я не боюсь, но вот любоваться на неровно разорванные части тела мне как-то… неаппетитно. — Так какой длины у тебя ногти?
— С-семь миллиметров.
— Ого. Наколдованные?
— Н-нет. С-свои. — Это была правда, что-что, а ногти у меня были великолепные: крепкие, длинные и острые…даже слишком. Сейчас под ними запеклась кровь, и выглядели они жутковато. Мне стало еще хуже, перед глазами поплыли круги, и воздух стал уж слишком сильно пахнуть металлом…. — Д-давай я т-тебе помогу. — Лекс оторвался от созерцания темных, неровных полос и мягко сказал:
— Сиди уже, как бы тебе самой помощь не понадобилась.
— Да нет, я нормально. — Как ни странно, но это была правда. Головокружение исчезло, руки больше не тряслись, только жуткая усталость тянула веки вниз, да появилось странное ощущение легкости, весьма похожее на слабое опьянение, которое, в прочем, с каждым вдохом усиливалось.
Лекс не сопротивлялся, когда я положила ладони на его раненную руку, только вопросительно выгнул бровь. Как там говорила Флориана? Велария обладала даром исцеления, и часть её умений перешла мне? Ну что ж, попробуем…
Ладони знакомо кольнуло, и я увидела, как золотистый свет мягко обхватил мои запястья. Э нет, так не пойдет. Эксперимент ставится на Лексе, так что лечить я себя буду только в случае удачного результата на подопытном. Сияние послушно скользнуло на диона. Странно, это ведь совсем просто, все, что мне понадобилось — это вспомнить ощущения, когда я вытаскивала из Лекса яд порождений. Подозрительно просто….
Как оказалось — не совсем. Силы на исцеление уходила уйма, и уже через пять секунд я чувствовала себя так, словно раз пятнадцать пробежалась на шестнадцатый этаж. Дышалось тяжело, в боку покалывало, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет. К тому же ощущение опьянения усилилось до той степени, когда уже не весело, и все о чем мечтаешь — это упасть на кровать и заснуть мертвецким сном. Хм, а что мне мешает? Вот кровать, вот я. Спрашивается, чего сидим?
Повинуясь своим мыслям и не размениваясь на лишние движения, я закрыла глаза и рухнула на мягкую поверхность, благо и идти-то никуда не надо было. Лекс что-то спрашивал, но мне было уже так хорошо, что я только слабо дернула левой ногой и провалилась в сладостный сон.
Пробуждение было не таким уж и приятным: голова трещала, во рту была дикая сухость, конечности неприятно дрожали…ндя, где ж я так напилась?
Под щекой ощущалось жесткость покрывала, но открывать глаза и любоваться на это текстильное изделие мне не хотелось абсолютно. Если честно, то хотелось вырубиться и не приходить в сознание до тех пор, пока из головы не исчезнет марширующая рота с барабанами на перевес.
Так, попытаемся мыслить разумно… ну ладно, хотя бы просто мыслить. Что мы имеем Валерия Сергеевна? А имеем мы явный похмельный синдром на голову и другие части тела. Собственно, что из этого следует? Из этого следует, что пили, и крепко, а раз так, то где-то рядом должно быть ведро воды и капустный рассольчик. Теперь последний вопрос: ГДЕ???
Руки ощущались как нечто инородное и даже в какой-то степени враждебное, но, сжав зубы, я заставила-таки их обшарить пространство вокруг своего неподвижного тела. Вокруг была кровать. С одной стороны это хорошо — значит, к окончанию гулянки в моей голове оставались зачатки разумности, коих хватило как минимум на понимание того, что на полу мне будет холодно. Теперь другая сторона — кровать мягкая, значит, рассола или стаканчика с аспирином здесь не стоит. И почему я на полу не улеглась?
Я приоткрыла один глаз и уставилась на собственную руку: пальцы сжимались, вцепляясь в покрывало, подтягивая, таким образом, остальную часть конечности. Как только отрезок был пройден, все повторялось вновь — вцепиться, подтянуть, перебирая пальцами перебраться вперед, вцепиться. Хм, забавно, а я разве собиралась двигать руками? Не помню. А в чем это у меня ногти?
Рука подползла поближе, явив моему взору странные бурые пятна на пальцах и под ногтями. Интересно, кому я чего выцарапать пыталась?
— Ну что? Ты живая? — Насмешливый голос прервал мои жалкие потуги мыслить.
— Частично. — Прохрипела я, пытаясь разглядеть говорившего. Дабы увидеть источник голоса мне пришлось повернуть голову и без того страдающую от малейшего движения воздуха. Хм, знакомая морда. И, кажется, эту морду звали Лекс. Сейчас проверим. Собрав остатки сил в хиленькую кучку, я прохрипела: — Скажи-ка мне, милое создание, тебя случайно не Лексом кличут?
— Ууу, как все запущенно. — Парень покачал головой и, усевшись на кровати по-турецки, сочувственно посмотрел на меня. — Совсем плохая, да? — Я прикинула, и решила, что отпираться незачем, мой вид наверняка сейчас говорит сам за себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
