Элейна охотно поднялась со своего места, чтобы принять отцовскую ласку. В глазах ее вспыхнуло торжество.
— Ты появилась как нельзя кстати, дитя мое! — продолжал Абрабанель, довольный тем, как легко разрешился давний спор. — Мы с Йозефом как раз обсуждали маршрут путешествия в Гвиану. Он полагает, что лучше высадиться в Каракасе, — при этой маленькой лжи коадьютор на всякий случай пнул будущего зятя ногой под столом, — и затем двинуться пешком вглубь страны. А мне вот представляется, что этот путь слишком продолжителен и тяжел. Ведь на юг от Каракаса простирается безбрежная саванна…
— Испанцы и индейцы, если не ошибаюсь, называют ее льянос, — вставил Ван Дер Фельд.
— Совершенно верно, дорогой Йозеф, но не прерывай меня, пожалуйста, — попросил Абрабанель. — В сухое время года льянос — это почти безжизненная степь. Быстро отцветающие травы покрывают землю сплошным ковром, а потом почва в мгновение ока высыхает, а вся жизнь теплится вокруг водоемов и ручьев. Но сейчас, когда только завершается сезон дождей, эти равнины практически затоплены водой, перемешанной с илом. Они станут проходимы через месяц или два, но тогда мы рискуем оказаться на бескрайних просторах льянос почти без воды: там есть простирающиеся на много десятков миль участки, по которым не протекает ни одного ручейка!
— Но послушайте, Абрабанель… — начал было Ван Дер Фельд, вконец сбитый с толку многоумной географической тирадой своего старого товарища.
— Поэтому, — невозмутимо продолжал коадьютор, — я склоняюсь к тому, чтобы морским путем достигнуть берегов Гвианы где-нибудь у устья Ориноко, а затем подняться вверх по течению. Конечно, нашему другу Йозефу совсем неинтересно во второй раз проделать подобный путь, ведь он уже имел возможность налюбоваться красотами дельты этой реки…
— Но в таком случае, батюшка, господин Ван Дер Фельд может быть прекрасным проводником и гидом по тем живописным краям! — воскликнула Элейна. — Правда же, уважаемый Йозеф? Я так мечтаю, что вы мне покажете все те красоты, о которых рассказывали: водопады, девственные леса, необыкновенных птиц!..
— Я буду счастлив, дорогая Элейна, оказать вам эту услугу, — учтиво пробормотал Ван Дер Фельд. — Хотя в конце дождливого сезона в дельте Ориноко небезопасно, но именно в этот период судоходство на реке не представляет больших трудностей. Что же касается возможных бедствий, которые могут подстерегать нас, я спокоен. Вероятно, будь на вашем месте другая девушка, я бы всполошился, отказался, по крайней мере стал бы отговаривать и вас, и господина Абрабанеля. Но вы, милая Элейна, истинная дочь своего отца: такая же смелая, решительная, предприимчивая. Вы послужите не обузой, но украшением нашей экспедиции. Как я буду счастлив в тот миг, когда смогу наконец назвать вас своей женой!
В ответ на это девушка скромно потупилась, чем удачно скрыла свои истинные чувства.
Остаток завтрака прошел весьма оживленно. Элейна тихо торжествовала: она и сама не надеялась, что вопрос удастся уладить так легко. Но еще меньше прекрасная голландка предполагала, что с этого момента события начнут развиваться в нужном ей направлении прямо-таки с головокружительной скоростью. Не успели сотрапезники подняться из-за стола, как в комнату, где они завтракали, отпихивая слуг и охранника, пытавшегося его остановить, влетел Черный Билл. Пират так торопился, что едва смог затормозить на скользком паркете и чуть не брякнулся на пол с высоты своего роста.
— Эй, господа купцы! Что вы тут сидите, как… как куры на насесте! — по обыкновению не заговорил, а зарычал он, в последний момент заметив присутствие Элейны и проглотив готовое сорваться у него с языка грубое выражение. — Мое почтение, сударыня!.. — неловко поклонился пират и продолжил: — Говорю вам, не время сидеть сиднем, а не то проклятые иезуиты обойдут нас по фарватеру, как глупого купчонку… то бишь того… извините, сударыня… С носом, говорю, оставят нас эти гнусные церковники, коли мы не поторопимся.
Абрабанель и Ван Дер Фельд переполошились:
— Что?!
— Что?!
— Уважаемый… э-э… Билли, расскажите толком.
Из дальнейшего сбивчивого рассказа Пастора выяснилось, что не далее как час назад снялась с якоря небольшая, но крепкая шхуна «Святой Михаил», зафрахтованная каким-то испанским дворянином, а следом за ним вышел в море французский фрегат под командой капитана Франсуа де Ришери. Причем создавалось впечатление, что подданные «короля-солнца» чрезвычайно спешили, подняли паруса как-то впопыхах и вообще намерены устроить за «Святым Михаилом» форменную погоню.
— Попомните мое слово, сударыня, — рычал Билли, обращаясь почему-то к Элейне, — чует мое сердце, что никакой этот испанец не дворянин, а самый что ни на есть распроклятый церковник!.. И неспроста иезуитские рожи так шустро отдали якоря, не иначе замыслили какую ни на есть мерзопакость или запах жареного почуяли! Пронюхали, знать, что индейская ведьма знает дорогу к сокровищам лучше любой карты!
Элейна согласно покивала, но ее отец не спешил согласиться с выводами Черного Пастора:
— Допустим, но с какой стати за ними вслед бросились французы?
— Конкуренция, дорогой Давид, конкуренция! — вздохнул Ван Дер Фельд. — И боюсь, не только между испанцами и французами, но и…
— Да что там гадать! — замахал руками Пастор. — Немедля нужно отдавать якорь, а не то плакали наши денежки.
С ним никто не стал спорить. В тот же вечер «Месть» на всех парусах вышла в море курсом на Тринидад. Первые дни плавания были спокойными, светило солнце, бирюзово-синие волны, посверкивая в его лучах, податливо расступались под носом гордого фрегата, оставляя после себя ровные гряды густой белоснежной пены, а попутный ветер радовал и команду, и пассажиров. Однако путешественников беспокоило, что ни иезуитов, ни французов они пока не встретили. Неужто фора в несколько часов окажется роковой?
Абрабанель очень злился, что второпях не озаботился отыскать какого-нибудь шпиона, чтобы узнать маршрут следования «Святого Михаила» или «Черной стрелы». Однако после того как судно под командой Черного Билла миновало остров Маргарита, голландцам с их пиратской компанией наконец улыбнулась удача.
— Корабль по левому борту! — заорал впередсмотрящий наутро четвертого дня.
Вскоре выяснилось, что показавшееся судно — фрегат «Черная стрела». Узнав об этом, Черный Билли воодушевился. «Месть» зашевелилась, как растревоженный муравейник, и буквально заходила ходуном. Пираты готовились к морскому бою. Абрабанель пришел в ужас и попытался остановить Пастора сначала через посредничество Ван Дер Фельда, а после неудачи — самостоятельно. Но нетрудно догадаться, что его усилия возымели обратный эффект. Уж слишком радовала пирата возможность взять реванш за обманные маневры коадьютора в отношении его, Билла! Он распорядился приблизиться к французскому кораблю на расстояние выстрела, так чтобы в любой момент быть готовыми открыть огонь из всех орудий левого борта одновременно.
