вещи упаковал, чуть не порушив мне тщательно спланированную систему упаковки вещей на продажу, заставила взять два носовых платка, и еще две пары носков кроме двух уже взятых пар. Зачем тащить с собой больше? Кто мешает мне вечером простирнуть носки и утром надеть их уже высохшими? Проводив ее, убрал из и так распухшего чемодана все, что она туда лишнее засунула, припрятав так, чтобы ей не попалось на глаза, когда домой вернется.
Из духовной пищи взял русско-немецкий разговорник и мемуары Жукова. Нет ничего хуже, чем ехать на поезде, когда читать нечего. Одна из самых страшных вещей из моего опыта, когда электронных книг еще не было – отправиться в длинную поездку на поезде, не прихватив достаточно книг, чтобы хватило на все путешествие. Разговорник маленький, мемуары большие и тяжелые, но когда я еще найду время их перечитать?
Думал взять с собой «Анжелику», она намного меньше весила, но житейский опыт заставил отложить эту книгу в сторону. Знаю, что будет, если я её с собой возьму. Замдекана не факт, что с собой что-то прихватит почитать, или возьмет что-то скучное, типа моего разговорника. И когда увидит у меня в руках «Анжелику», шансы процентов так девяносто девять, что она у меня ее выдурит, на то она и девочка. А на мемуары она вряд ли клюнет, хоть и доцент. Да и зауважает меня, глядишь, за такой подбор литературы в поездку.
На возможность поиграть с кем-то в поезде в тот же преферанс, например, да даже и в шахматы, я не рассчитывал. Поездка зарубежная. Кто там в поезде едет, сразу и не поймешь. Можно в такую историю вляпаться, что потом месяцами будешь объяснительные писать, почему такого-то числа был замечен за игрой и разговорами с таким-то гражданином. И объяснительные – это еще хороший вариант. Ну его нафиг такие приключения.
Отдельная сумка у меня для еды. Ехать больше полутора суток, так что там и вареная курица, и копченая колбаса, нарезанная и разложенная по бутербродам. Собрался, короче, в лучших советских традициях.
В двенадцать вызвал такси, чтобы приехать на вокзал заблаговременно. Мало ли, авария или машина сломается. Тоже опыт… Много что было с поездками неприятного, что у меня, что у знакомых. Никогда не понимал тех, кто выезжает в последнюю минуту и потом бежит за поездом или скандалит в аэропорту, провожая взглядом свой улетевший самолет.
В результате пришлось подождать Эмму Эдуардовну на вокзале, зато ее довольный взгляд, когда она пришла и увидела, что я уже тут, того стоил. Понятное дело, небось ехала на вокзал и переживала, что неопытный первокурсник опоздает на поезд. А ей потом объясняй по возвращении, как она без подопечного в Германию попала…
Поболтали о том, о сем, от погоды до того, как нужно себя вести за рубежом советскому студенту. Улыбался и кивал, слушая предупреждения про провокации.
Наконец, подошел наш поезд. Мы сели в вагон прямого сообщения Москва-Берлин. Немецкий вагон, с надписью Schlafwagen на боку, приятного зеленого цвета. Купе мне понравились, три полки с одной стороны, умывальник, зеркало, розетка для бритвы, шкафчик с полочками – все было прямо внутри купе, напротив полок. У меня было самое верхнее место, у замдекана нижнее.
Пять минут мы пробыли вдвоем, а потом к нам присоединился наш, советский, армейский майор. В приподнятом настроении, тоже с сумкой, из которой пахло курицей. Впрочем, курицей пахло и из одной из сумок Эммы Эдуардовны. Все это походило на тайную секту «свидетелей вареной курицы»…
Майор был хорош собой, энергичен и сразу заценил нашу замдекана, как женщину. Началась энергичная осада по всем правилам военной науки. Сначала артподготовка в виде комплиментов, перемежающихся анекдотами и забавными историями из армейских будней. Затем «ужин в поезде»: ну здравствуй, вареная курица!..
И не сказать, что он не понравился Эмме Эдуардовне… Не будь в купе меня, ее студента, может, что-то бы у них и срослось. Обручальных колечек не было на руках ни у майора, ни у доцента. Но ясное дело, в моем присутствии рисковать заводить отношения она не могла. Мало ли, я болтун, и потом весь факультет по возвращении узнает, что она крутила амуры с первым же случайным попутчиком? Так что крепость стойко держала оборону, и сдаваться не собиралась, заставив через некоторое время майора закручиниться.
Загрустив, он обратил внимание на книгу в моих руках. Попросил посмотреть, увидел сразу же посвящение от Жукова, после чего вначале замер, а потом немедленно прекратил свои заигрывания с Эммой Эдуардовной. К ее тщательно скрываемому разочарованию – что бы она там себе ни думала, что на чары не поддастся, сам факт интереса к ней ее бодрил.
Но майор, как я понял, сделал правильный вывод – обычные советские люди с книжкой с посвящением от легендарного маршала в вагонах поездов не ездят. Мало ли, я какой племянник советского генерала, которому он подчиняется в Германии, и расскажу по приезду о недостойном советского офицера поведении в поезде?
Бедолага быстро доел свою курицу, с сожалением глянул в свою сумку, в которой что-то приятно звякало, пока он извлекал птицу, и лег на свою полку трезвым. Даже водочки не рискнул тяпнуть после такого…
Глава 17
г. Москва.
В Брест приехали глубокой ночью, началось лязганье в рамках замены колёсных пар. Вначале зашли пограничники, я свой паспорт еще в Москве Эмме Эдуардовне передал, она его и предъявляла вместе со своим, и на все вопросы, зачем мы в ГДР едем, тоже сама отвечала. Легче всего досмотр документов прошел майор, с ним и поздоровались так, что я понял, что пограничники не в первый раз его в этом вагоне видят.
А через полчаса нас и таможня посетила. Я к этому времени мемуары уже в чемодан пристроил, поверх своих вещей, и спустил его с верхней, багажной полки, вниз. Все равно попросят его показать, смысл потом корячиться? Да это и более подозрительно для таможенников выглядит, когда чемодан далеко прячут пассажиры.
Сам в это время пробавлялся изучением русско-немецкого разговорника. Хотел хоть бытовые самые фразы вспомнить, пригодится. В любой стране любят, когда иностранцы хоть что-то могут сказать по-местному. Реанимировать старый словарный запас помогало то, что в Германии бывал в прошлой жизни часто, то на отдыхе, то по
