Роуэн стоит на импровизированной сцене. Его голос гремит через динамики, проходит по земле и впитывается в кожу. Кости мои сотрясаются со звуком. У меня кружится голова и меня тошнит, я не могу говорить, не могу дышать, каждая частица меня, каждый нейрон, ждет. Он стоит всего в нескольких ярдах от меня. Но если я позову его сейчас, то он меня не услышит. Толпа ревет вдвое, а может и втрое больше, чем я видела в новостях. Мой брат отмечает это. Он говорит, что у него теперь есть благодетели-благотворители, которые предпочитают оставаться безымянными, тот, кто вызвался финансировать, потому, как это очень важно. Он говорит собравшимся людям, что каждый из них важен, что они не террористы, как говорят в новостях. Они революция. Они больше, пострадавшее поколение. Он говорит, что уничтожая лаборатории, они положат конец бессмысленным экспериментам, которые проводятся на людях. Дальше я больше не могу слышать, что он говорит, потому, что толпа взорвалась аплодисментами. Не важно, что он говорит. Они отчаянно нуждаются в нем, им нужно знать, что среди них есть лидер. Я стараюсь цепляться за его слова – я чувствую их пульсирующих в моей крови, но мне это не нужно. Хотя, Джареду достаточно. Он толкает меня обратно к машине, говоря: «Иди, иди, иди» Я не успеваю закрыть дверь, как он уже давит на газ. Мы только успеваем заехать в гараж, как я вижу взрыв, который расплывается в зеркале заднего вида. Машина все еще в движении, когда я открываю дверь. Джаред зовет меня, но мне все равно. Я уже на земле. Я падаю вперед на руки и колени, голова кружится на мгновение, потом я встаю. Земля под моими ногами дрожит. Потом раздается еще один взрыв. Затем еще, и еще, и еще. Я чувствую жар пламени, идеальное утро становится зыбким и искаженным. Я кашляю, когда поворачиваюсь, чтобы посмотреть на горящее здание, которое несколько минут назад называлось Легсинстонским Исследовательским и Оздоровительным Институтом. Толпа совершенно дикая. Они в восторге. «Роуэн» - это слово они скандируют с такой страстью. Он это сделал. Высоко на четвертом этаже окно разлетается, едва слышно в этом хаосе. То, что недавно было куском стены, приземляется прямо передо мной. Джаред тянет меня назад за локти, и я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Слишком ошеломлена. Когда мы отходим достаточно далеко, Джаред отпускает меня, и я стою в грязи, наблюдая как разрушения и восторг переплетаются, и я даже не могу сказать, что есть что. Если бы Линден был здесь, он бы говорил мне «Дыши». Я пытаюсь вспомнить, как дышать. Я стараюсь замедлить свое сердце, Я уверена, еще чуть-чуть, и оно лопнет.
- Теперь ты видишь? – говорит Джаред в ухо, – Каким бы ни был твой брат когда-то, сейчас он вне твоего контроля.
Но я не верю в это. Я качаю головой.
- Нет… это не так… - говорю я.
Я бегу вперед и в этот раз Джаред не идет за мной. Мой брат сходит с импровизированной сцены. Толпа везде. Они не замечают меня, потому что я ничем не отличаюсь от любого из них – жертва нового поколения, ребенок в чужой одежде, с грязью на руках. Когда люди объединяются в группы, они теряют то, что их делает людьми. Но я вижу его сейчас. Его глаза в солнцезащитных очках, когда он смотрит на дело рук своих. Рядом с ним девушка, обнимает его, я узнаю ее, она из новостей, та, что стояла рядом с ним, когда он произносил речь о своей погибшей сестре. Она ослеплена им, хотя его внимание обращено только на пламя. Когда я зову его, этот звук полностью вне моего контроля. Он парит над землей и бьет его. Даже оттуда где я стою, я вижу, что он узнал мой голос. Он отворачивается от девушки, и внимательно смотрит, как животное, которое почуяло опасность. Я пытаюсь снова его позвать, но это слово, это имя, забрали все мои силы. Я едва могу стоять на ногах. Я беспомощно жду, когда он найдет меня, и когда, наконец, это случается, его разноцветные глаза встречаются с моими, я снова пытаюсь, но выходит очень тихо. Девушка рядом с ним исчезает. Толпа размывается в бессмысленные формы и цвета. Я не чувствую своего сердца, своего тела и жара пламени. Я вижу только его лицо, его изумленное, прекрасное, знакомое лицо.
Глава 18
Месяцы падают осколками у моих ног. Мои ноги двигаются, будто сами по себе. Руки и ноги в движении, и мне кажется, что я недостаточно быстра. Он ловит меня еще до того как я падаю в его объятья. Он хватает меня за руки, смотрит на мое лицо, на мои дрожащие губы. Глаза у него такие же, как у меня. Они сейчас у него чуть острее, чем я помню. Он стал выше ростом, и я думаю, что и я тоже. Он открывает рот, но прежде чем из него выходит хоть слово, я говорю:
- Не пытайся говорить мне, что я мертва. Я слышала это так много раз, и я не хочу слышать это снова.
Он пытается говорить, но из него выходит только сдавленный крик, горестный, как тогда когда он говорил обо мне в новостях, а затем он тянет меня к своей груди, и я обнимаю его. Он дрожит, и я чувствую его горячие вдохи и выдохи по моей шее, он плачет, и я пытаюсь сказать: «Все хорошо… теперь я здесь… все в порядке» но тоже начинаю плакать. Реальность заставляет нас вернуться назад. Я слышу, как потрескивают дрова, и я слышу чужой голос, зовущий его по имени, спрашивающий, что происходит. Но я не хочу возвращаться в этот мир. Я не хочу отвечать на его вопросы и принимать то, что сделал мой брат. Вот почему я не спрашиваю его «что ты наделал?» Я захватываю его рубашку, его жутко грязную рубашку, которая пахнет пеплом, в свой кулак. Его ключицы настолько близко к моей щеке, что мне больно, но я не отстраняюсь.
- Я могу объяснить – говорит он – Я все могу объяснить.
- Роуэн… - другой голос остается.
Его имя так непривычно звучит ее голосом. Он отходит от меня, но обнимает своей рукой мою спину и прижимает к себе.
- Би – говорит он девушке с дикими глазами – Это моя сестра.
Мне не ясно по выражению ее лица, когда она разглядывает меня сверху вниз, или ей хочется плюнуть или ей все равно.
- Мертвая? – говорит она – Или есть другая сестра? И ты не сказал мне об этом?
И вот когда он поворачивается чтобы посмотреть на меня, все снова исчезает вокруг нас.
- Я думал, что ты погибла – говорит он.
- Я слышала, что ты говорил в новостях – говорю я – Все это не правда. Ни единого слова.
- Но я… - он смотрит на девушку, Би, и снова на меня – Я не понимаю. Я был уверен. Я разговаривал с врачом, который видел тебя. Видел твои глаза. Он знал дату, когда ты исчезла, твое имя, что мы близнецы.
Я не могу заставить себя произнести его имя вслух, это ужасное имя, которое, кажется, следует за мной, куда бы я ни пошла.
- Репортеры скоро будут здесь – говорит Би – Хочешь поговорить с ними?
- Нет для этого времени – говорит Роуэн – Мы должны уходить.
