Поэтому Валера, который считал меня сукой, но нормальной – решил помочь. Маленькая прослушка, кому помешает, правда? Поможет сделать запись, подготовиться по полной.
Маленькая проблема.
Черный жучок полностью идентичен тому, что нашел Халид. Кто-то прослушивал его, вёл дело против Цербера, а я не знала.
Как и не знала того, что это не Халид подбросил жучок. Всё это время считала, что мужчина таким способом решил оставить меня себе. Подбросить, угрожать, принудить.
Довольно в его стиле.
У меня всего два варианта: кто-то пасёт его или кто-то снабжает его техникой. И меня колотит от мысли, что может быть второе. Что кто-то действительно может работать с Халидом. Это не новость, я знаю. Продажных чиновников и полицейских хватает. И даже в других сферах хватает тех, кто предаст идеалы ради собственной выгоды.
Но одно дело знать об это, а совсем другое – получить прямые доказательства.
Выбрасываю прослушку, она словно жжёт кожу руки. Хочется оказаться подальше от всего этого. Кажется, что я смертельно устала за этот месяц.
– Я думал, ты убежишь дальше, - чувствую крепкие руки, сходящиеся замком на животе. Халид упирается в меня, кусая мочку уха. – Ожидал другого.
– Мне нужно было подышать, - позволяю себе невиданную слабость. Облокачиваюсь спиной на мужчину, расслабляясь в кольце его рук. – Ты уже закончил, мы можем ехать домой?
– Закончил.
Халид перемещает ладонь на мою спину. Касается горячими пальцами голой кожи, очерчивает лопатки и спускается вниз, пока не задевает край платья. Я уверена, что мужчина сейчас сделает что-то пошлое, в привычном стиле. Нырнёт за ткань, сожмёт ягодицы.
Но его ладонь, внезапно, ползёт выше. Снова касается лопаток, надавливая. И больше ничего.
Мы двигаемся по переулку к бронированной машине, и я замечаю охрану Халида. В прохожих, в кафе напротив. Страшно представить, сколько на самом деле людей в его подчинении.
– Так почему ты даже не попыталась сбежать? Казалось, что подходящих моментов хватало.
– Я не настолько наивна, чтобы верить в то, что ты приехал без подмоги в людное место. Ты умный, Халид, но я ведь тоже не дура.
– Не дура, - кивает, а после дарит мне улыбку. – Ты, всё-таки, не разочаровала меня, Ада.
– Тем, что не стала устраивать сцен?
– Именно. Ты могла спокойно устроить сцену. Это бы не помогло, но внимание ты бы привлекла. Особенно на юбилее ФСБшника. Но ты не стала.
Мужчина разворачивает меня к себе, внимательно изучая. Кажется, что ещё пару минут и он увидит всё. Каждую деталь, историю, записанную в моем сердце.
Но Халид лишь держит мой подборок, лаская большим пальцем. Вверх и вниз, почти задевая гортань. В тишине, словно весь город замирает в этот момент.
Никакой охраны, никаких гостей, вышедших покурить. Всё сужается к этой точке, занимаемом нами квадратном метре. Ощущение, что даже наше дыхание смешивается, настолько мужчина близко.
– Умница, колючка. Запомни одно простое правило. Между нами могут быть разные проблемы…
– Вроде той, что ты меня похитил и удерживаешь силой?
– Но не стоит выпутывать сюда посторонних. С тобой всегда буду решать я лично. А ты – со мной.
– А иначе ты меня убьёшь, да? – мне необходимо испортить этот момент, развеять душащее чувство в груди. – Сделаешь больно?
– Опять выпускаешь колючки. Сейчас это не о наказании, а о награде. И если ты будешь вести себя правильно, так же сдержанно, как сегодня…
– То…?
У меня дыхание спирает, когда он наклоняется ближе. Так, чтобы я почувствовала его губы на своих, когда мужчина продолжит говорить. Голова кружится от его запаха, внизу разгорается то желание, которое едва успело погаснуть.
– То, Халид?
– То ты сможешь получить свою свободу.
Глава 57. Ада
– Ты – животное.
Халид улыбается, будто подтверждает, что да – он такой. Стоило мне вернуться в спальню, ставшей за эти дни клеткой, как меня тут же уронили на кровать.
Ткань платья тянется от рук мужчины, ещё немного и лопнет, не выдержит натиска. Как и я сама, когда Халид проталкивает колено между моих сведённых ног.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не делай вид, что тебе не нравится.
Глотаю слова, чтобы глупо не возразит. Нравится, так, как не должно быть. Передо мной жестокий мужчина, помощник Цербера, на чьих руках столько крови. Возможно, даже моей семьи.
Я должна ненавидеть его, желать смерти, думать, как избавиться. Но в последние дни у меня всё меньше мыслей о том, как подобраться к Церберу и закончить свою вендетту.
Всё сжимается до этого мужчины, его пальцев, поглаживающих мою голень. А так не должно быть. Я не из тех, кто будет прогибаться, мы оба об это знает. Но Халиду интересно искать мои грани, за которые получится толкнуть. Мне интересно ему сопротивляться.
– Мне нужно в душ.
Пищу, когда платье стягивают вниз. Жесткий материал царапает соски, а после их жжёт от прикосновений Халида. Он сжимает их, тянет, поглаживает. Надавливает ногтём в самый центр, будто бьёт по самому возбуждения.
– Потом душ будет. Хотел тебя весь вечер.
Будь во мне на каплю больше выдержки, я бы оттолкнула его. Или упала на кровать, раскидав руки. Пускай берёт, делает всё, что хочет. Но отдачи от меня не получит.
Но с этим мужчиной я превращаюсь в слабую. Которая невластная над своим телом и желанием. Которая задыхается, стоит губам Халида прикоснуться к груди. Ложбинке, скользнуть ниже.
Его борода колет, под моими ладонями напряженные мышцы. Касаюсь всех этих шрамов, маленьких полосок, грубо зашитых ран. Кажется, что по его телу можно узнать всю историю.
– Хочу быть сверху, - произношу внезапно, ловя опасный огонёк во тьме его глаз.
– Секунду назад ты не хотела вообще ничего.
Хочется ударить его за самодовольство, то, как каким низким звучит его голос. Красиво, приятно. Но вместо этого тянусь к его распахнутой рубашке, стягивая. Царапаю загорелую кожу, спускаюсь по выпирающим венам на руках.
Подаюсь вперёд, обхватывая его ногой. Вкладываю всё силу в бёдра, напрягаю корпус. Получается слишком легко из-за того, что мужчина не ожидает. Матрас прогибается под нами, Халид резко вздыхает, когда я переворачиваю нас, оказываясь сверху.
– Я же сказала, что я хочу, - не могу не наслаждаться удивлением мужчины, которое быстро сменяется довольной улыбкой. – И я умею получать то, что нужно.
– Так что тебе нужно, Ада?
– Сейчас? Чтобы ты помолчал.
Мне может прилететь за такое своеволие, за грубость Господу Богу этого дома. Но говорю до того, как успеваю всё продумать. Накрываю ладони Халида на своих бёдрах, чтобы он ничего не сделал. Наклоняюсь, прижимаясь к нему грудью.
– Где презервативы?
Глупо отрицать, что я хочу его. Когда членом он прекрасно ощущает, насколько я влажная. Вопреки здравому рассудку, моё тело живёт своей жизнью. Признает чужую силу и власть, покоряется ему.
– Без них.
– Ты псих или да?
– Я тот , с кем не стоит так говорить.
– Я не предохраняюсь никак, - Нигяр уже даже не приносит таблетки, понимая, что ничего не добьётся. – Тебя ни капли не волнует, что кто-то из твоих любовниц может забеременеть? Ох, - веду пальцем по его шее, кадыку. – Или это проблемы девушек?
– Именно, Ада. Если кто-то решит смухлевать и перестать пить таблетки, то это их проблемы.
– А если я залечу, то ты меня тогда отпустишь?
– С тобой будет отдельный разговор. А сейчас прекращай болтать.
Не сдерживаю, ударяя ладонью по его прессу. Но слушаюсь, замолкая. Вместо этого продолжаю исследовать мужское тело. Крепко, мощное. И каждый шрам, который привлекает моё внимание. Касаюсь пальцами, веду губами по ним. Наслаждаюсь, как напрягается его живот, когда спускаюсь к ниже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы с Халидом похожи, просто у него отметины на теле, а у меня в душе.
Его член скользит между грудью, заставляя внутри всё сжиматься. Будто в пропасть лечу, пока головка надавливает на солнечное сплетение. И до боли необходимо с мужчиной сделать тоже самое.
