нет, он в пути. Чай будешь? Кофе?
— Кофейку бы, Анатолий Петрович, — я улыбнулся, вспомнив разбитую чашку и разлитый напиток.
Альбина c несменяемым выражением лица, будто она плохо откалиброванный робот или манекен, внесла дымящийся кофейник — словно бы только и ждала моего приезда, готовила. Впрочем, так оно, скорее всего, и было. Краюхин знал, что я тот еще любитель дефицитного пойла.
— Ну, рассказывай, Евгений Семенович, — первый секретарь откинулся в кресле. — Мне, конечно, известно, что у тебя там все вроде как плавно идет…
— Поликарпов доложил? — усмехнулся я.
— Поликарпов, — кивнул Краюхин. — Ты же все правильно понимаешь, Женя, не маленький. Дело-то серьезное, можно сказать, государственной важности.
— Конечно же, понимаю, Анатолий Петрович, — я отхлебнул обжигающей пряной жидкости. Настоящая арабика. — Я удивлен, что он меня еще на беседу не вызвал. Уже времени-то сколько прошло. Даже год сменился.
— Значит, необходимости не было, Женя, — резонно заметил Краюхин. — Значит, вопросов у него пока все это время не было. Острых, по крайней мере, или срочных. Да он тебе лучше все сам объяснит, как приедет.
— А не срочные вопросы, стало быть, все-таки есть, — понимающе кивнул я. — Что ж, этого и следовало ожидать.
— Это же контора, — улыбнулся Краюхин. — У них работа такая — вопросы задавать советским гражданам. А за архаровцами твоими он, разумеется, приглядывает, прослушка идет… Ты же его в известность, самое главное, ставишь?
— Как договаривались, — кивнул я. — Даты и время ему называю. А содержание бесед он и так знает.
— А сам что думаешь? — первый секретарь смерил меня долгим взглядом. — К чему в итоге придем? Мне Козлов рассказал, что у стенда под вашей редакцией драка была…
— Была, — снова кивнул я. — Только есть подозрение, что тот, кто ee спровоцировал, сделал это специально. То есть не сами люди поцапались. Я Поликарпову, кстати, об этом подробно рассказал, в деталях.
— Это правильно, — первый секретарь задумчиво побарабанил пальцами по столу. — И все-таки… Не выйдет ли нам боком эта затея?
— Если все грамотно сделать, затея выйдет к нам передом, a к врагам задом, — ответил я. — Разумеется, все эти товарищи не простые. Что Голянтов, что Кандибобер… Но к ним подход нужен, и мне это пока удается.
— Да уж знаю! — усмехнулся Краюхин. — Мне тут Поликарпов еще кое-что рассказал…
Он не договорил, потому что мигнула лампочка интеркома, и ледяной голос Альбины сообщил o приходе Евсея Анваровича. Спустя секунду в кабинет вошел и сам чекист — c дымящейся чашкой, врученной секретаршей Краюхина, улыбающийся и довольный.
— Приветствую, Анатолий Петрович, — c порога поздоровался он. — Доброго дня, Евгений Семенович.
— И вам не хворать, Евсей Анварович, — улыбнулся я. — Наконец-то вы решили co мной пообщаться не по телефону.
— Не ерничайте, Евгений Семенович, — чекист, как и Краюхин, был в хорошем настроении и энергично пожал мне руку, прежде чем сесть. — Вряд ли вы так уж горели желанием меня видеть. А я в вашем случае придерживался мудрости — не мешай талантливым людям работать.
— Спасибо за признание, — я кивнул. — И сейчас я не ерничаю. А вы вдруг решили вмешаться, потому что?..
— Потому что хочу знать вашу оценку происходящего и ваши планы. Новый год все-таки наступил.
— Вот как. Что ж, оценка происходящего такова: диссидентствующие горожане ведут себя хорошо и крайне заинтересованы в обещанной мной печатной площади. Это если официальным языком. Если же по-простому… Им любопытно. Они подозрительны и осторожны, но все-таки идут на контакт, уцепились за мое предложение как за манну небесную.
— Еще бы, — усмехнулся Краюхин. — Мало того, что дают говорить, не опасаясь проблем c советской властью, так еще и в газете могут напечатать. Не жизнь, a сахар.
— Кому как, — я осторожно пожал плечами. — Создатель «Молнии» им тут подкинул идею, что я провокатор от КГБ, вы же помните… И чуть было все не поломал.
— Что вы насчет этого думаете? — уточнил Поликарпов.
— Думаю, что этот неизвестный деятель испугался, — ответил я. — Он ведь теряет влияние на умы людей. Возомнил себя мессией и борцом за правду… А правды-то никто и не стесняется.
— Все-таки полагаете, что «Правдоруб» — это тот же персонаж? — Поликарпов подслеповато посмотрел на меня, считал мой ответный любопытный взгляд и тут же пояснил. — Зрение садится. Линзы нужно менять.
— Нет, c «Правдорубом» по-прежнему все сложнее, — я покачал головой. — Это явно другой человек, вернее, целый коллектив. И они, в отличие от автора боевого листка, внимательно наблюдают. Потому-то мы и не видим свежего номера, хотя уже сроки давно вышли. Я думаю, они ждут новых авторских колонок.
— И тогда ответят, — согласился Поликарпов. — Видимо, решили, что это провокация c нашей стороны, и потому сразу не отреагировали. Затаились. Но в эту пятницу вы же снова выдадите порцию свободных мнений?
— Разумеется, и еще результаты народного голосования c итогами по первым статьям, — подтвердил я. — Кстати, в первом раунде у них вышла ничья, судя по присланным бюллетеням.
Я ждал дополнительных вопросов, острого любопытства, но Поликарпов неожиданно сменил тему.
— А если мы добавим кое-какие нововведения? — c улыбкой спросил он. Вот вроде бы просто предложил, однако в то же время в его голосе снова прозвучало нечто такое, что на корню отрезало желание спорить.
Однако я все же решился. Для начала — просто не соглашаться бездумно на все подряд.
Глава 21
— Смотря какие нововведения, — спокойно проговорил я, глядя в глаза чекисту. — Не могу обещать заранее…
— Разумный подход, — кивнул Поликарпов. — Мысль такая. Объявите на ближайшей планерке, что расширяете газетную площадь для ваших внештатных обозревателей. И что теперь будете печатать их больше и чаще. Возможно даже, что не только в вечерке. И такой же анонс дайте в пятничном выпуске. Подразним наших «друзей»…
Ход мыслей чекиста был мне понятен. Хочет спровоцировать человека из редакции, который предположительно связан c «Андроповским правдорубом». Вряд ли, конечно, мы его так вычислим, он ведь наверняка не дурак, но спутать планы точно сумеем. Если он поверит, то поспешит c выходом нового номера одновременно c нашей вечерней газетой.
