— Добрый день, — поздоровалась Салли. — Я бы хотела видеть мистера Бича.
Мужчина выглядел огорченным.
— Мистер Бич… Он сейчас здесь… Он ждет вас?
— Нет, но он меня узнает, когда увидит, — ответила она. — Моя фамилия Локхарт.
Она говорила по возможности очень дружелюбно. В священнике было что-то нелепое, что-то вычурное — в его несообразном золотом медальоне, висевшем на шее, и аметистовом перстне. Салли не хотела, чтобы перед ее носом в очередной раз захлопнули дверь, но он подумал секунду и впустил ее.
— Лучше подождите в холле, — сказал священник.
Темная массивная мебель, тщательно почищенная и отполированная, запах ладана в воздухе, ощущение какой-то безличности. Священник указал ей на кресло, а сам удалился по лестнице наверх. Салли сидела и ждала. Если не считать запаха ладана и чувства, что находишься в каком-то учреждении, ничто больше не говорило о том, что это Орден Святейшей Софии, чем бы он там ни был.
Прошло пять минут, и она услышала, что кто-то спускается по лестнице. Это был худой, болезненного вида пожилой мужчина, одетый в ту же одежду, что и человек, впустивший Салли, и с таким же золотым медальоном на шее.
— Мистер Бич? — поинтересовалась она.
— Да, — ответил он. — Боюсь, я вас не знаю, мисс Локхарт. И не знаю, чем могу быть вам полезен.
— Вы были священником в церкви Святого Фомы в Портсмуте?
— Да, был, но сейчас я уже…
Он осекся. Салли встревоженно посмотрела на него, потому как у священника сделался такой вид, будто он вот-вот упадет в обморок. Мистер Бич внезапно понял, кто перед ним.
Салли не собиралась ему помогать. Она наблюдала, как он доковылял до кресла. Священнику явно очень хотелось сесть, но вместо этого он просто схватился за спинку и остался на ногах.
— Нам лучше пройти в библиотеку, — почти прошептал он.
Он открыл перед ней дверь. Помещение было небольшим; несколько полок с книгами, стол, стулья, над камином картина в духе символизма, на которой изображены люди со светящимися нимбами, у всех восторженные лица.
Салли села, и он закрыл дверь.
— Вы знаете, зачем я пришла, — заявила она.
— Да.
— Вы сфальсифицировали запись в метрической книге, и теперь я замужем за мистером Пэрришем.
— Я… Да.
Он понуро стоял у стола, теребя свой золотой медальон. Здесь было гораздо светлее, и Салли увидела, что он вовсе не золотой, а медный. На нем была изображена женщина, испускающая вокруг себя лучи света.
— Что это? — прервала затянувшуюся паузу Салли.
— Символ Святейшей Софии, Пресвятой Мудрости.
— И что это все такое?.. Я имею в виду ваш Орден?
— Группа… Сообщество, которое посвятило себя служению и распространению, можно сказать, Святой мудрости.
— Святой мудрости? Она чем-то отличается от обычной?
— Это… Вообще-то есть эзотерический аспект, который я не могу… Степени посвящения… Это сложная система, основанная на идее спасения через… через… через знания… Очень древняя доктрина… Гностическая…
— Значит, если вы знаете нужные вещи, то попадете на небеса? Что ж, я могу это понять. А незнание — это плохо, за него можно угодить в ад, мистер Бич. Например, я три года не знала, что замужем за мистером Пэрришем. Это пример того самого секретного знания, которым вы обладаете?
— Мисс Локхарт, прошу, позвольте мне объяснить…
— Именно за этим я и пришла.
Он выдвинул стул и сел по другую сторону стола от Салли. У него была обвислая, прозрачно-желтая кожа, видимо, он серьезно болел. Согласно «Крокфордскому церковному справочнику» Николаса, ему было пятьдесят с чем-то лет, но выглядел он на все восемьдесят. Глаза водянистые и налитые кровью. Она никогда прежде не видела в глазах такой вины, такой слабости, такого отчаяния, такого… чего? Еще его лицо выражало хитрое упрямство, и ей это не нравилось.
— Ну? — снова прервала молчание Салли.
— Я тогда был не совсем здоров, — начал он. Его глаза мгновение смотрели на нее, потом он снова отвел их. — Когда, будучи еще молодым, я ездил с миссионерской работой в тропики, я подцепил там… м-м… болезнь, которая не позволяет мне иногда… м-м… рассуждать здраво. Этот случай… К моему глубочайшему сожалению, к великой неловкости… это произошло в один из таких периодов.
— Зачем вы это сделали?
— Я объяснил вам. В такие периоды я не могу отвечать за свои действия… Это прискорбная ошибка, правда. Я признаю это.
— Я спросила — зачем. Зачем вы это сделали. Он заставил вас?
— Он?
— Пэрриш, разумеется.
— Сложно вспомнить, это было так давно… Пожалуйста, поверьте мне, я действовал не со зла. Я понятия не имел, что за вашим именем скрывается реальный человек… Это должно было быть просто шуткой, розыгрышем…
— Не лгите, мистер Бич. Вы знаете, к чему это все привело?
— Пожалуйста, мисс… э-э, Локхарт, пожалуйста, говорите чуть-чуть потише, прошу вас.
— У меня есть дочь. Да, незаконнорожденная, но моя, и я очень ее люблю. Ее отец умер. Я понятия не имела о мистере Пэррише, пока мне не прислали бумаги из суда, в которых он заявляет, что подает на развод и требует опеки над моей дочерью. И он имел право заявить подобное, эту чудовищную ложь, потому только, что три года назад вы сделали фальшивую запись в церковном реестре. Я пытаюсь найти вас с той самой минуты, как обнаружила эту запись, и вот наконец отыскала, и теперь вам придется дать показания в суде, что вы смошенничали. Вы единственный человек, который со всей уверенностью может утверждать, что Пэрриш не женился на мне в том январе. Если вы…
Она остановилась, увидев, что он отрицательно качает головой.
— Вам придется, — попробовала настаивать она.
— Нет, я не могу.
— Почему? Почему вы так со мной поступаете? Моя дочь… вы позволите незнакомому человеку забрать ее у меня? Почему?
Он сглотнул несколько раз, попытался заговорить, затем попробовал подняться. Салли нагнулась через стол и схватила его за хилые предплечья, сама поразившись силе своих пальцев и готовая сломать ему руки, если придется.
— Осторожно, вы делаете мне больно…
— Зачем вы на это пошли? Как ему удалось вас заставить? Почему вы не желаете признаться?
— Пожалуйста… Пожалуйста, не разговаривайте со мной так…
Дверь распахнулась. Мистер Бич оглянулся, словно шкодливый мальчишка.
— Можно узнать, что здесь происходит? — спросил священник, открывший Салли дверь.
Она отпустила руки священника, и тот опять сел, дрожа, его нижняя губа тряслась, в глазах стояли слезы.
— Я стараюсь убедить мистера Бича сделать то, что, как он сам знает, является правильным. Он причинил мне много вреда, поставил под угрозу моего ребенка, и только он может все исправить. Мистер Бич, я еще раз прошу вас: вы покажете в суде, что сделали фальшивую запись в метрической книге?
— Вы не можете принуждать меня… Это будет противоречить моей… моей… моей работе в Ордене Святейшей Софии, если меня будут допрашивать в суде…
— Хорошо. Дайте письменные показания.
— Я не могу. Религиозному человеку не пристало давать какие-либо клятвы…
— По-моему, мистер Бич ясно выразился, — вступил в разговор другой священник. — Думаю, угрозами вы ничего не добьетесь. Должен попросить вас уйти…
Он двинулся в ее сторону, и Салли сказала в отчаянии:
— Хорошо, я не буду угрожать. Я даже не стану настаивать, чтобы мистер Бич помог мне в суде. Пусть живет спокойно. Но мне нужно знать, зачем! Зачем вы это сделали? Вас заставил Пэрриш или кто-то еще? Что они сделали, чтобы заставить вас?
— Никто меня не заставлял! Я не знаю никакого Пэрриша!
— Вы написали рекомендательное письмо священнику в Клэпхем, в котором говорили о нем. Вы должны его знать.
— Я был болен!
— Так кто приходил к вам три года назад? Кто пришел и заставил сделать запись в книге?
Все трое стояли, и никто не двигался с места. Наконец мистер Бич конвульсивно содрогнулся и зарыдал. Его плечи тряслись, слезы ручьем катились по щекам, руки беспомощно вытирали глаза и нос. Второй священник выпустил его за дверь. Салли услышала нетвердые шаги: мистер Бич поднимался по ступенькам.
Священник снова закрыл дверь.
— Не знаю даже, что нам делать, — хмуро сказал он. — Мистер Бич, безусловно, заслуживает порицания, но не в наших правилах принуждать братьев открывать то, что они хотели бы сохранить в тайне… Однако в данном случае замешано третье лицо — вы, и если я правильно вас понял, ваш ребенок в опасности. Все это очень сложно.
Он взглянул на безвкусную картину над камином, будто желая набраться от нее вдохновения.
— Я вам вот что скажу. Узнал я это не на проповеди, поэтому не считаю каким-то секретом; слуги знают, сын садовника знает, и лучше вы услышите это от меня, нежели от кого-нибудь из них. Мистер Бич много лет страдает от недуга, приобретенного еще в молодые годы. Когда он вступал в наш Орден, он уверил меня, что излечился, но, к своему величайшему сожалению, позже я узнал, что это неправда. Он получал посылки, которые сначала доставлялись домоправительнице и, как я уже сказал, сыну садовника. Думаю, отправитель посылок — тот же человек, что заставил его сделать все то, о чем вы тут говорили. Тот же человек, который все еще имеет над ним власть.
