неприязнь к старому городу была столь остра, что целые районы сносились без сожаления, с некоторой даже лихостью, для того чтобы уступить место новым микрорайонам или общественным сооружениям. Наконец, обнаружилось, что потери слишком велики - и психологические, и экономические. Поскольку же смена настроений по времени совпала с формированием чувства экологической ответственности за судьбу живого, оставалось увидеть «живое» и в рукотворной природе старого города. Это слияние свершилось, и вот начался процесс деликатной перестройки, получивший множество экзотических наименований: санация, ревитализация (оживление), ревалоризация (переоценка) и т. п. Суть от наименования не зависит, поскольку за этими словами везде - программа действий, направленных на сохранение древней квартальной структуры города при переделке квартир, расчистке задних дворов, так что во все окна может заглянуть солнце, встраиванию небольших магазинов, мастерских, детских садов, клубов в «тело» квартала.
Казалось бы, обреченные на слом кварталы промышленных английских городов с их «террасами», кварталы Амстердама и Кельна, кварталы старого Тбилиси, Каунаса, Выборга и многих других городов преобразились и обрели какую-то новую привлекательность. Люди словно впервые смогли увидеть, как интересна городская среда Подола в Киеве, Столешникова переулка и Арбата в Москве, кварталов Таллина, наконец, кварталов Тобольска и Торжка, Елабуги и Мурома, застроенных малоэтажными, чаще всего деревянными домами.
Особенно важным оказалось то, что осуществить огромную по масштабам, трудоемкую и потому довольно дорогую перестройку невозможно без помощи, активного участия самих горожан, самих обитателей квартала. Поскольку же планировать реконструкцию технически удобнее от квартала к кварталу, возникла необходимость, возникло желание объединить усилия и волю жителей каждого очередного квартала как его коллективных «владельцев». Неожиданным образом идея «соседства» в таких ситуациях превратилась из утопии отдельных мечтателей в коллективную силу.
Оставалось теперь немногое: увидеть и понять структуру смысловых, то есть интеллектуальных и эмоциональных в одно и то же время связей между совокупностью жителей квартала и его пространственной, его функциональной структурой. Когда и это было достигнуто, естественным оказалось сделать следующий шаг - по мере сил восстанавливать ту же структуру и при проектировании, строительстве, обживании, повторном допроектировании и новом обживании ново-создаваемых микрорайонов. В проектах 80-х годов (подобно работе Р. Бофилла на нашей иллюстрации) микрорайон стал меньше, сблизился с «классическим» кварталом, хотя обычно все же крупнее его, но есть в них то, чего у старого квартала никогда не было, при сохранении всего, что в нем было ценного.
Как и у «классического», у нового квартала есть ясно выраженная, легко читаемая внешняя граница, отделяющая «наше» от «всеобщего» - города в целом, соседних кварталов. Есть высокая, хозяйская плотность освоения каждого квадратного метра земли, но при тщательном соблюдении современных гигиенических норм доступа света и воздуха в каждое жилище. Есть «своя» зелень, но ее не очень много - важно, чтобы она была видна из каждого окна, с каждого шага по внутриквартальным дорожкам, чтобы она была ухожена с той же заботливостью, с какой люди относятся к фуксиям, гераням или кактусам на подоконнике. Непременно учтено многообразие семей и их предпочтений, так что в пределах одного квартала можно найти и квартиры с маленьким садом, являющимся их неотъемлемой частью, и квартиры, напоминающие комнату в комфортабельном общежитии, для тех, кого устраивает именно такой образ жизни. Непременно есть торговый центр и помещения клубного использования, но они не отгорожены от «улицы», а связаны с ней так, чтобы и обитатель квартала, и случайный прохожий чувствовали бы себя здесь естественно.
Создание подобных жилых комплексов только начинается. Оно обходится не намного дороже (иногда вообще не дороже), чем стандартная расстановка шестнадцатиэтажных огромных зданий на вынужденно значительных - чтобы не затеняли друг друга - дистанциях, с оставлением колоссальных незастроенных площадей. Однако новый процесс значительно более трудоемок, он сложнее: сложнее проектировать и на творческий процесс нужно больше времени, сложнее строить, все время меняя строительные «инструменты», переходя от рельсовых башенных кранов к маневренным колесным; сложнее, потому что нужна более высокая квалификация садовников, организация дорожек, водостоков, зеленых «куртин»…
В целом невероятно сложнее оказывается организация взаимодействия между архитектором, землеустроителем, строителями и жильцами будущего квартала. Для того чтобы включить их разум и энергию в воплощение проектов, они должны быть не просто заранее точно информированы обо всем, они должны стать в известном смысле соавторами проектного решения.
Очевидно, что выйти на такой уровень взаимодействия, без существенного повышения расходов резко поднять качество всей жилой среды раньше было невозможно. К этому были не готовы горожане, не имевшие необходимого уровня образованности, привычки быть именно горожанами. К этому были не готовы строители, которым проще, разумеется, строить как бы все один и тот же дом до бесконечности (наступил, к счастью, момент, когда строителям стало скучно и противно без конца повторяться, когда они сами жаждут перемены привычных форм). К этому были не готовы и архитекторы, которым было удобнее считать одних себя специалистами по жилищу, как если бы любой обитатель квартиры или домика не был специалистом жить в них. На самом деле роль архитектора чрезвычайно повышается именно в связи с переходом к идее нового квартала, его работа становится сложнее и интереснее, потому что он уже не только автор осмысленной формы в пространстве, но и соавтор стиля жизни людей, которые вдыхают в это пространство жизнь.
Итак, добрый старый квартал, которому недавно еще грозило попасть в Красную книгу исчезающих видов живого, словно получил новое дыхание. Автор искренне убежден в том, что именно ему суждено стать ведущим типом жилища наступающего XXI века, и потому у этой книжки нет и не должно быть заключения. Конечно, фантазия человека неудержима: возникали и продолжают возникать проекты домов на воде и под водой, под землей, на Луне и в открытом Космосе. Более того, это не фантастика, ведь космическая станция «Салют» служит домом уже несколько лет, а японцы построили уже несколько искусственных домов-островов. Несомненно, Нефтяные камни, где дом, дороги и сады подняты на сваях над Каспием, - тоже дом. И все же это, думается, - исключения из правила, а правилом останется жилище, нерасторжимо связанное с землей, врастающее в тысячелетнюю историю любви человека к земле. Конечно, могут становиться и изредка становятся реальностью попытки свести жилище к «жилой ячейке», перевозимой на автоприцепе или переносимой на крюке вертолета и вставляемой в конструктивную «этажерку» подобно книге, которую можно поставить на стеллаж или положить на стол. И все же привязанность человека к стабильности своего жилища будет, по-видимому, не ослабевать, а нарастать по мере того, как сам он все интенсивнее перемещается. Несомненно, что в ближайшие десятилетия мир гораздо интенсивнее будет входить
