Его губы были нежными и требовательными. И, как всегда, когда Роб целовал ее, она ощущала себя полностью захваченной его властной силой. Когда его большая рука легла ей на грудь, она жарко выдохнула и его поцелуй стал еще более крепким. Все ее тело наэлектризовалось, когда он начал ласкать ее сквозь лифчик, нежно поглаживая набухшие соски подушечками больших пальцев. Ее дыхание стало частым, поясница заныла от желания.
Линдси дернула его за рубашку — простую бежевую рубашку на пуговицах, — показывая, что хочет его от нее избавить. Роб чуть повернулся, чтобы между их телами образовалось достаточное пространство, позволившее ему сорвать с себя рубашку и отбросить в сторону.
Она успела мельком увидеть его сильную мускулистую грудь, прежде чем он снова опустился на нее, и их тела соприкоснулись, и взгляды встретились. А потом он опять приподнялся, чтобы спустить ей лямку лифчика.
Он сдвинул вниз чашечку и, не теряя времени, сомкнул на ее соске горячие влажные губы. Ощущение было настолько острым, что Линдси ахнула. Она обвила ногами его бедра, притягивая его к себе, инстинктивно начиная ритмичное движение. А потом он втянул ее сосок в рот, а она запустила пальцы в его шевелюру. Ночной ветерок овевал их, сверчки громко пели, и весь мир казался еще более приятным местом, чем Линдси считала всего пару недель назад.
Услышав свое учащенное дыхание, которое звучало громче песни сверчков, Линдси прижала ладони к груди Роба и, надавив на нее, заставила его приподняться и перевернуться, так что теперь они поменялись местами и на спине лежал он. Она прижалась губами к его рту, ощутив подбородком шероховатость чуть отросшей щетины.
Она могла бы целоваться с ним всю ночь, но заставила себя оторваться от его губ и проложить цепочку поцелуев по его щеке, по шее, которую он подставил ей, со вздохом запрокинув голову, и по его широкой груди.
Она медленно спускалась все ниже, покрывая его тело поцелуями и нежными укусами, неспешно прикасаясь и лаская, изучая его руками и глазами. Она обнаружила у него под ребрами небольшой шрам, а у пупка — крошечную родинку. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на татуировку у него на груди, хотя сердце у нее сжалось, когда ей пришлось целовать наколотые буквы.
Линдси прислушивалась к его дыханию: да, оно было таким же возбужденным, как ее собственное, — разглядывая узкую полоску волос, которая вела к его ширинке. Она приложила ладонь к бугру его эрекции, ощущая его страсть даже сквозь толстую ткань, всего на несколько секунд и наконец расстегнула ему брюки. Представшая перед ней картина заставила ее задохнуться.
Она подняла голову — и их глаза встретились. Его взгляд был бешеным, диким и, как это ни странно, почти испуганным, как у зверя, который не уверен в том, что будет дальше. Она никогда еще не видела Роба таким, хоть в какой-то мере.
А потом она вспомнила. До нее он не был с женщинами со времени своего приезда в Лосиный Ручей. По меньшей мере, год. А кто знает, сколько еще до того?
Она не знала, что именно ему пришлось пережить, но почему-то сейчас поняла, что это было намного страшнее того, что с ней сделал Гаррет. И если она при этом чувствовала себя так ужасно, то что же должен был испытывать Роб? Что заставило его замкнуться, отгородиться от людей, от женщин? А может, даже важнее было понять, что заставило его открыться — хотя бы отчасти — ей самой?
Но она и без того уже влюбилась в него слишком стремительно, так что не успела задуматься над этими вопросами.
Она ласкала его плоть и слышала в ответ его жаркие вздохи наслаждения. Мощь его желания и сильная красота его тела с каждой секундой захватывали ее все сильнее. Ей хотелось открыть ему рай. И Линдси уже казалось, что она близка к этому, когда заметила, что его пальцы, утонувшие в ее волосах, дрожат. Она подняла взгляд к его лицу и увидела, что у него дрожат губы, а остановившиеся глаза пылают. Ей хотелось довести его до пика наслаждения, и наплевать на собственное удовольствие — она получит его оттого, что хорошо будет ему.
Но тут он приподнял ее голову и оттолкнул.
— Слишком быстро! — прохрипел он. — Мне еще много надо сделать.
— Ладно, — прошептала она и стала с поцелуями двигаться вверх по его телу, по-прежнему пытаясь не обращать внимания на татуировку «Джина», что ей не очень удавалось.
Когда она встретилась с ним взглядом, то смогла заглянуть глубоко ему в глаза. Они были невероятно темными и таинственными. Они были полны тайн, но в эту минуту они не убегали и не прятались… Он просто позволил ей стать частью своего мира — по крайней мере, на эту ночь.
Он приподнялся, чтобы поцеловать ее — нежно и медленно, — а потом прошептал:
— Ты порой бываешь такая славная, Эбби.
Она слабо улыбнулась, продолжая пристально смотреть ему в глаза.
— Ты уже один раз говорил нечто похожее. Это тебя удивляет?
Он откинул голову на подушки.
— Просто, когда я с тобой встретился, я ожидал совсем другого.
— Покажи мне, насколько я тебе нравлюсь! — тихо попросила она.
Вместо ответа он ее поцеловал. Его язык страстно толкнулся в ее губы, и он повернулся к ней так, что они оказались на кушетке лицом к лицу. И она встретила его язык своим, вернувшись в то состояние, когда важнее всего ей стало ее собственное наслаждение. Руки Роба скользили по ее телу с неспешной внимательностью, благодаря которой она ощущала себя драгоценностью и жадно впитывала это пьянящее чувство. Особенно когда его ласки переместились ниже, сначала на ягодицы, а потом вниз, к шелковому треугольнику.
Она с шумом втянула в себя воздух, когда его пальцы скользнули в шелковые складки, теребя и поглаживая. Она раздвинула ноги, прошептав его имя:
— Роб! О, Боже! Роб…
Он ощутил, насколько сильно она его хочет, и у него вырвался страстный стон. А потом он принялся тереть, гладить и водить пальцами между складок — и привел ее в неистовство. Ее наслаждение усиливалось — быстро и резко.
И она снова не смогла сдержать слова:
— Ах, Роб! Да, пожалуйста! Вот так!
— Господи! — выдохнул Роб.
В какой-то момент с приближением оргазма ее глаза закрылись. Боже! Он совершенно точно знал, как к ней прикасаться — и в каком именно месте. Она толкалась в его пальцы, глотала сладкий воздух и теперь уже совершенно забылась, забыла о нем. Теперь важны были только страсть и бездумное блаженство.
Линдси понимала, что это произойдет скоро — вот-вот. И впервые в жизни ей хотелось кончить не только ради собственного наслаждения — но и ради этого мужчины. Она знала, что ему важно доставить ей удовольствие. Так же, как ей недавно хотелось доставить удовольствие ему.
