что дело передали в самые высшие структуры. Может, и к вам попадет. Ну как, хорошая новость?
– Это какой же филиал? Который на Проектируемом проезде?
– Ну а я о чем! Именно тот, где Сухов работал перед увольнением.
– Сушков, – машинально поправила ее Марианна. – А кто именно на обыск приезжал, не доложила Маша Тихомирова? Фамилию или, может, звание она запомнила?
– Она не запомнила. Она записала. Хотите узнать?
Марианна хотела.
– Одни мы с тобой остались, Адольфушка. Одни-одинешеньки. Вот, возьми вкусненькое, – склонившись над пятидесятилитровым акватеррариумом, умильно сюсюкал старик Ягин, сжимая большим и указательным пальцами лакомство для питомца. – Ай! Не шали, разбойник, аккуратненько бери. И так все пальцы покусаны. Разоришь меня на лейкопластыре. Кушай, кушай, вот еще бери. Тебе сердечки ведь нравятся. Регинка много купила, да ведь любой запас кончается. Придется нам теперь самим узнавать, где свежий потрох продают. Спросить-то я у нее так и не собрался. Вроде ни к чему было. Кажись, к ресторану ходила, у официанта какого-то брала. Но можно ведь и в магазине покупать, замороженный, ты ведь не закапризничаешь?
Трионикс, неуклюже, но целеустремленно взобравшись на крышу каменного грота, высящегося над гладью его личного водоема, вытягивал шею и забавно морщил рыльце. Примерившись, разевал ротик, обнажая клюв с острыми, как лезвие ножа, кромками, выхватывал у хозяина корм, заглатывал, почти не жуя.
– Я тебе рыбки завтра принесу, дружочек. Попрошу местных обалдуев, они на нашем пруду мальков наловят. Я им денежек на пойло, а они мне – мальков. Живой корм моему дружочку полезен. Без живого корма Адольфушке нельзя. Ничего, продержимся, пока не обвыкнем. Конечно, обвыкнем, куда деваться-то.
Был ли у него выбор, когда он уразумел, что сделался заложником трепливого бабьего языка?
А пообещала бы Регинка, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не выдаст дядечкину тайну, ее клятва изменила бы хоть что-то в потрясшей его катастрофе?
Нет. Все осталось бы так же поругано и разрушено.
Реальность, в которой он существовал и вершил, всколыхнулась, теряя четкие очертания, и грозила раствориться в небытии иной действительности, столь ненавидимой им.
А значит, нужно восстановить утраченное равновесие. Ни одна живая душа не должна сомневаться в его могуществе, бесспорном, личном, без техногенных протезов и вспомогательных средств.
Мало заставить племянницу замолчать. Нужно вымарать из ее памяти украденное тайное знание. Навсегда, навеки.
Выждав пару часов, он позвонил ей в третий раз, но уже со своего мобильника и сидя в своем кресле. Ее номер не отозвался. Ягин набрал номер салона, ему ответили, что Регину Сутаж отвезли в больницу, а в какую – не знают.
Он тут же принялся названивать в справочную службу «Скорой помощи». Дозвонившись, узнал, куда бригада медиков доставила пациентку в тяжелом состоянии по вызову из салона «ЭстетикаПрим».
Помедлив, со смесью торжества и страха набрал номер справочной той больницы. Выслушал лаконичный ответ и дежурные соболезнования.
Сел сгорбившись. Похныкал чуть-чуть, но быстро успокоился. Все помрем. Регинке легкая кончина досталась.
Включил компьютер, заглянул, что пишут в чате. Прочитал ее утреннее сообщение. Предсмертное. Сначала озлился, потом порадовался.
Молодец девочка, спасибо ей. Хороший подарок она сделала ему напоследок. Теперь колдуна-самородка еще больше бояться станут. Он, естественно, признаваться никому и ни в чем не собирается. Если спросят, будет делать загадочный вид, от этого местному быдлу еще страшнее станет.
Без Регинки первое время будет трудно. У племянницы имелся счастливый дар приводить ему новых клиентов. Последний заказ, который она нашла, Ягин сегодня отработал. Сначала с ней самой разобрался, а потом уж принялся за тот заказ. Выговаривать проклятие любовнику несравненной госпожи Путято было так сладостно, что Витольд повторил бы его не единожды, если бы не экономия средств. Этого самодовольного ублюдка он ненавидел.
А вот и номерок муженька вислоухого великолепной полицейской леди. Тоже не заживется. Но сначала Витольд ему про гонорар напомнит. Объяснит, что должен вислоухий в ближайшие дни открыть банковскую карту на предъявителя с суммой в сто тысяч на ней. Посоветует затем воспользоваться курьерским сервисом и переправить ее Витольду, упрятав в какую-нибудь никчемную книжицу или сунув в килограммовый пакет с пшенной крупой. Все в картонном ящичке, разумеется.
А получив плату, Витольд позвонит ему еще раз. Последний и окончательный.
К тому времени у Тебякина уже накопится продукт. Порция, что выкупил у него Витольд сегодня утром, была слишком мала и вся почти истрачена. Но в ситуации с Региной скаредничать было нельзя, он должен был произвести контрольный вызов. И конечно, он должен был отзвониться аманту леди Марианны. У нее не может быть любовников. Как и мужей.
Скорее всего, сама она не понимает этого, но данный факт извинителен. Она не из числа посвященных, хотя порода в ней говорит громким голосом. Не всем слышно, только избранным.
Ягин грустно улыбнулся, мимоходом полюбовавшись собой. И тут же вернулся к размышлениям, не позволив себе отвлечься.
Он станет ее беречь. Будет за ней присматривать и ограждать от всевозможных глупостей, свойственных молодым одиноким женщинам, а леди Марианна скоро сделается таковой.
Он не терзался, что слишком стар, чтобы стать ее спутником. Его удел – одинокое странствие, гордое и стерегущееся бренных привязанностей и суеты. Но кто ему запретит контролировать ее судьбу?
Никто.
Это станет его новой и теперь уже единственной миссией. Он отодвинет на задний план дело жизни, озаботившись лишь получением хорошего дохода от магической практики, и пусть тупые неразвитые личности назовут это ревностью. Это не то. Ревновать такое высокое существо, как леди Марианна, глупо. Он станет ее регентом, и в этом большая разница.
Регентом Регины он не стал. Она не нуждалась. Она захотела свободы.
Включив ультрафиолетовую лампу, висящую над террариумом – пусть трионикс погреется после еды, – он побрел на кухню с опустевшей кастрюлькой в руке.
Сейчас ему нужен отдых. Легкая трапеза и спокойный послеобеденный сон. Он заслужил. А организацией похорон и юридическими формальностями, связанными с жилплощадью племянницы, он займется позже.
Не дойдя до кухни, остановился как вкопанный от внезапного озарения.
А ведь она догадается. Она непременно смекнет, если уже не поняла, кто помог отправиться на тот свет ее любовнику. Она явится сюда, вот в эту самую прихожую, ворвется, словно фурия, в его кабинет и начнет бушевать.
От предвкушения того, как леди Марианна будет бушевать, у Витольда сладко зашлось сердце.
Никакого халата, никаких шлепанец. Отныне и вплоть до ее визита он должен быть облачен в парадный костюм со всеми полагающимися к нему аксессуарами и в туфли, начищенные до блеска.
Она ворвется, примется буйствовать и лютовать, а он, позабыв дышать, будет лицезреть и
