– Так… – сказал Скат. – Вроде все, – и он сделал движение в ту сторону, откуда пришли техники, где в темноте особенно густым пятном мрака выделялось какое-то здание. Сабуров придержал командира за рукав.
– Может, лучше подождать?
– Чего?
– Вряд ли техники бы свое дело за три минуты сделали. Если пойдем назад сейчас и нас кто-то увидит, то это покажется подозрительным. Нужно немного выждать.
– Согласен, – кивнул Скат. – Сколько именно ждать, как думаешь?
– Ну, я же не знаю, сколько времени техники должны были свое дело делать. Им, наверное, нужно было снять все данные, которые собирал разведчик. Ну, пленки там или на что информацию записывают. Думаю, минут пять это занимало, самое меньшее. А то и больше.
– Ждем пять минут, – решил Скат. – Больше – опасно. А пока надо сориентироваться.
План аэродрома у них был. Российский спутник из космоса сделал несколько отличных снимков, которые по запросу Ската сегодня днем электронной почтой им переслали из Москвы. Из разведданных было известно и где находится нужный ангар. Проблема заключалась только в том, что аэродром был здоровенный и было не очень ясно, где именно они сели. Вернее, ясно-то ясно, но поди сориентируйся ночью в месте, которого раньше не видел и знаешь только по планам. Но за несколько минут Скат с Андреем более-менее разобрались. Выходило, что они находятся в юго-восточном углу аэродрома и до нужных ангаров недалеко.
– Ага… – бормотал Скат. – Сначала прямо. Потом до этого строения, обходим его слева и дальше целый ряд ангаров. Нам нужен третий. Так, а какой тут третий? Ну-ка… Ага, ясно!
Тем временем слабо фосфоресцирующая стрелка на часах Андрея описала четыре полных круга. Пошла пятая минута.
– Все! – Скат убрал карту. – Пора! Идем спокойно, но быстро. Если кто окликнет, отвечай по-английски и понаглее. Вряд ли американцы здесь с грузинами особенно церемонятся.
– Ясно.
– Ну, пошли!
Первую часть пути – до погруженного в полную темноту здания – они прошли без приключений. Свернув за него, они разминулись с какими-то двумя типами, которые внимания на них не обратили. Андрей подумал, что это вторая пара техников. Скат, видимо, к тому же выводу пришел. Он замедлил шаги. Был опасный момент – эти парни могли заподозрить неладное. Ведь Сабуров со Скатом шли, скорее всего, не туда, куда полагалось направиться настоящим техникам после осмотра вернувшегося самолета-разведчика. Но оклика не последовало. То ли не техники это были, то ли ребята просто оказались заняты своими делами и поэтому не склонны проявлять лишнее любопытство. Что ж, им же лучше. Значит, имеют шанс еще пожить.
Дальше Андрей со Скатом оказались между ангарами. Здесь было чуть светлее – примерно один фонарь на сто метров горел, раньше и этого не было, видимо, электричество экономят грузины. Было тихо, никого вокруг не видно. Андрею было не по себе – очень уж гладко все пока идет. И не успел он об этом подумать, как сплошное везенье закончилось. От одного из ангаров к ним прянула приземистая черная тень – слишком низкая и быстрая для человека.
«Собака! – мгновенно сообразил Андрей. – Этого нам еще не хватало!»
В самом деле, что-то хуже трудно было придумать. Пристрелить псину с первой пули очень трудно, тем более что черная она, с темнотой сливается. Сейчас она поднимет лай…
– Не стреляй! – прошипел Скат.
Сабуров удержался в последнее мгновенье, палец уже начинал нажимать на спуск. Он не понимал смысла приказа, но повиновался беспрекословно, на рефлексе. И ведь оказалось, что Скат был прав!
Собака повела себя как-то странно. Это был здоровенный пес ростом с теленка, но, кажется, он растерялся. Сначала кинулся к ним, но на полпути затормозил. Сделал еще несколько шагов, вот уже он был довольно хорошо виден в слабом свете фонаря. Лобастая башка, мощные лапы, широкая грудь. Настоящий волкодав. Такие псы не столько лают, сколько молча бросаются – и остановить его даже с помощью огнестрельного оружия трудно. Такая собака с десятью пулями в теле вполне может до глотки врага добраться – и только потом уж сама испустит дух. Но пес не спешил кидаться. Он остановился, принюхался, шагнул вперед, снова втянул носом воздух. И остановился.
– Что с ним такое? – спросил Сабуров, видя, что в ближайшие секунды пес на них не кинется, а значит, есть время попытаться прояснить ситуацию – ведь Скат явно что-то понял.
– На нас, похоже, какой-то маркер, – ответил командир.
– Что?!
– Маркер. Тряпка какая-нибудь. Или еще проще, по одежде проведено каким-то веществом, запаха которого мы не ощущаем, а собаки прекрасно чуют.
– Откуда… – начал было Андрей, но тут же осекся, понял все. Вообще-то стыдно. Мог бы и сам догадаться. Ему же об этом говорили – правда, всего один раз и бегло, но тем не менее. Сторожевых собак на таких объектах, как этот, часто именно так учат. На ком есть какой-то опознавательный знак, тот и свой. В роли такого знака, как правило, выступает запах. А уж какой именно и как его наносить – это везде по-своему. Где-то тряпку на рукав повязывают, где-то вату, пропитанную пахучим составом, в карман кладут, а где-то и просто добавляют этот самый состав в воду при каждой стирке обмундирования. В общем, логичная система. Все свои ходят с этими отметками, если чужак на базу проникнет, то собаки его сразу заметят. Ну, а если прибывает кто-то посторонний, но кому пребывание на охраняемой территории дозволено – скажем, комиссия какая-нибудь или новобранцы, – то объяснить собакам, что это свои, легче легкого. Снабдить источником того же запаха – и порядок. Хорошая система. Но вот сейчас она, похоже, дала сбой. Вместе с формой американцев они со Скатом и запахом-маркером обзавелись. Вот собака и растерялась – люди чужие, а пахнут как надо. При этом пес, разумеется, и запах прежних владельцев одежды чувствовал. И это не могло не казаться странным, непривычным – от одного человека пахнет двумя. Вот он и колебался.
– Спокойно идем вперед, – сказал Скат. – Не должен броситься.
И они пошли. Пес шагнул за ними, еще раз принюхался, слегка взвизгнул – от растерянности, не иначе. А потом скользнул в темноту. Привитый рефлекс сработал. Раз нужный запах есть, значит, все в порядке.
– Повезло, – прошептал Скат. – Молодец ты, Контрактник. Отличная идея была с переодеванием. Одно плохо – не знаю, как тебе, а мне эта форма мала.
– Мне тоже немножко, – отозвался Сабуров.
И они пошли дальше. Примерно минуту они двигались вдоль какой-то стены, потом свернули, обогнули здание, вышли к другому.
– Так… А вот, кажется, и третий ангар, – прошептал Скат. – Нам сюда. А кто это там? Часовой, похоже?
Так оно и было. У нужного им ангара чернел силуэт часового. Стоял он у самого входа, исключительно неудобно – для Ската с Сабуровым неудобно, разумеется, – перед ним было широкое открытое пространство, на котором даже в темноте приближающийся человек издалека виден. С обоих боков от него было метров по тридцать – одним броском не преодолеешь. Стрелять? Опасно. Он упадет, автомат по асфальту загрохочет. А в ангаре горит свет, там кто-то есть. И кто-нибудь наверняка грохот услышит. Нет, снимать часового нужно тихо.
Скат думал недолго.
– Андрей, отвлеки его. Я сейчас ангар с той стороны обойду. Через минуту иди к нему, делай что хочешь, но чтобы он на тебя отвлекся и шума не поднял. Сам тоже не шуми. Понял?
Сабуров кивнул – что ему еще оставалось? Скат исчез в темноте. Андрей смотрел на секундную стрелку своих часов. Четверть круга. Половина. Три четверти… Пора!
Он вышел из-за угла и направился к часовому – вихляющей походкой, невнятно бормоча себе под нос. Солдат насторожился, вскинул автомат. Но прежде чем он успел окликнуть Сабурова, Андрей сам подал голос:
– Эй, Джонни, у тебя не осталось… ик! – Он говорил по-английски, достаточно громко, чтобы слышал часовой, но не настолько, чтобы было слышно за дверью, в ангаре.
На пару секунд часовой растерялся. В общем-то, наверное, не так уж он был в этом виноват. В конце концов, его пост находился не на границе, не в зоне боевых действий, а на строго охраняемой территории, в его родной стране. Откуда здесь врагам взяться? Неоткуда. А вот пьяному американцу – очень даже есть откуда. И с ним нужно себя вести поосторожнее – над американскими военспецами командование трясется.
Пожалуй, он бы все-таки поступил, как положено по уставу – слишком уж крепко такие вещи в каждого военного вгоняются. Но всего пару секунд он промедлил. И этого оказалось достаточно.
От противоположного угла ангара к нему метнулась черная тень. Серебряной рыбкой сверкнул брошенный нож, и часовой охнул, обеими руками схватился за горло. По пальцам черными струйками потекла кровь. Нож вошел в шею сбоку, перерезав трахею и аорту. Крикнуть часовой физически не смог. Андрей кинулся вперед, подхватил солдата. Впрочем, мог и не стараться – Скат тоже успел. Они осторожно положили тело на землю, автомат взял Андрей.
