София согласна с Эммой, и я не могу возразить. Я уже в меньшинстве, будучи единственным мужчиной с четырьмя женщинами. Поэтому то, что я делаю вместо этого, имеет смысл только для меня.
— Конечно, но могу я одолжить Софию на минутку? Мне нужно, чтобы она была моим переводчиком.
Девочки смеются. Все, кроме Софии. Моя маленькая Льдинка до сих пор не разморозилась.
— Конечно, иди занимайся своими делами. — Пия отмахивается от нас. — Тогда мы закажем за тебя, ладно? Не задерживайся слишком долго!
Когда мы расходимся с подругами Софии, я кладу руку на её поясницу направляя туда, где мы найдем еду. Это не должно быть слишком сложно, так как весь этот чёртов рождественский базар состоит из продуктовых лавок, рождественских огней, большого количества игровых прилавков, каруселей и украшений.
Я сказал, что куплю Софии всё, что она хочет съесть, но она как всегда упряма, поэтому, когда я спрашиваю её, что она хочет, она отвечает:
— Я не голодна.
— Голодна, Льдинка.
Она закатывает глаза и несогласно фыркает.
— Нет.
— Хорошо, — мы останавливаемся перед прилавком с едой, который продаёт только фрукты в шоколаде. Это не совсем то, что я имел в виду, но сойдет. Я поворачиваюсь к Софии с улыбкой.
— Не могла бы ты тогда что-нибудь заказать для меня? Я до сих пор не говорю по-немецки.
Она ещё раз закатывает глаза, но соглашается.
— Что ты хочешь?
— Всё, что ты любишь.
Я уверен, что не получу ни кусочка от того, что она выберет. Как только я оплачу, она посмотрит на меня своими щенячьими глазами, попросит немного попробовать, чтобы проверить, хорош ли он, и, прежде чем я успею что-то сказать, съест.
Но ничего страшного, я не очень люблю фрукты в шоколаде.
София заказывает банан в шоколаде, и я рад, что мне не придется его есть, потому что бананы просто отвратительны. У них слишком сильный вкус. Поместите в смузи совсем крошечный кусочек, и теперь у вас есть банановый смузи, несмотря на миллион других фруктов, которые вы туда добавили.
Я протягиваю Софии свой бумажник, а она вручает мне банан на палочке. Она оплачивает покупку, потом идет со мной рядом с прилавком. Как только мы останавливаемся, я подношу банан ко рту Софии, ожидая. Она откусывает кусочек, не спрашивая меня. Возможно, она не подумала об этом дважды, но я уверен, что она знает, что я замышляю.
Если и есть в этом мире человек, который всегда знал, о чем я думаю и почему делаю определенные вещи, так это София. Даже сейчас я уверен, что у неё были предположения, как только я сказал ей выбирать всё, что она захочет.
— Ты злой, знаешь об этом? — говорит она сразу после того, как проглотила банан, и после откусывает еще.
— Просто забочусь о тебе, моя Льдинка.
София мягко улыбается, особенно когда я просовываю свободную руку под банан, чтобы шоколад не рассыпался по полу.
— Тебе не нужно было этого делать, понимаешь?
Я качаю головой.
— Я знаю, но ты становишься ворчливой, когда голодна.
Ей нужно немного времени, чтобы съесть эту гадость. Впрочем, я лучше десять минут буду смотреть, как София ест банан, чем сидеть в какой-нибудь кабинке и целый час нюхать подогретое вино.
Я выбрасываю деревянную палку, и когда возвращаюсь, отмечаю, что София дрожит. На ней зимняя куртка, но, возможно, надевать чёртову юбку не самые разумное решение. И я очень сомневаюсь, что эти чулки цвета глицинии, которые едва доходят до середины бедра, согревают её ноги.
Она чертовски сексуальна, но мне было интересно, когда она замерзнет. Прежде чем я успеваю спросить Софию не холодно ли ей, она подносит руки к моему лицу, осторожно притягивая мою голову вниз, пока наши губы не встречаются.
Она целует меня.
София. Целует. Меня.
Заметьте, не в первый раз, но все равно… вау.
Нет, это неправда. Это первый раз, когда меня целует она, а не я её.
Я не удивлен, что это ощущается правильно, даже слишком. И всё же я убежден, что Софии и мне суждено быть вместе с той самой секунды, как мы встретились. Возможно, «слишком правильно» не имеет значения.
Я не верю в сверхъестественное и в то, что люди предназначены друг для друга. Долгое время в своей жизни я даже не думал, что родственные души существуют. Но София доказывает обратное. Она моя родственная душа, и я не готов верить во что-то другое.
То, как её язык скользит по моей нижней губе, на секунду пугает меня, но, черт возьми, я хочу, чтобы она сделала это снова. Банановый привкус все ещё присутствует, но мне плевать. Если бы мне пришлось, я бы съел тонны бананов для неё. Я бы съедал один или десять в день, если бы она попросила меня об этом. Возможно, я всё-таки любитель бананов.
Её рот снова касается моего. Когда я пытаюсь отстраниться от неё, чтобы сделать быстрый вдох, София находит, что гораздо лучше проникнуть языком мне в рот.
Я не собираюсь жаловаться. Но тогда я умру от кислородного голодания. Впрочем, я умру счастливой смертью, поцеловав мою детскую любовь, мою нынешнюю девушку, так как это последнее, что я сделаю в своей жизни.
Когда её руки скользят по моей шее, крепко сжимая в кулаках мою куртку, слишком знакомое желание пронзает меня и устремляется прямо к паху.
Я пообещал себе не двигаться с ней слишком быстро. Мы могли поторопиться с нашими отношениями, но нам пришлось провести целых тринадцать лет без какого-либо контакта. Тем не менее, я хочу двигаться с ней в одном ритме, делать то, что удобно Софии… и всё же, когда её язык касается моего и она издает тихий стон прямо мне в рот, я так близок к тому, чтобы откинуться, потерять землю под собой. Я едва понимаю, что делаю дальше.
Убирая руки Софии со своего тела, я сцепляю одну со своей и заставляю её следовать за мной за ларьками с едой.
Здесь никого и ничего нет, кроме пары лишних мусорных баков. Не уверен, что кто-нибудь вернется сюда, а если и вернется, то, надеюсь, уйдет так же быстро, как и пришел.
ГЛАВА 37
«И ты продолжаешь падать, детка, пойми это» —
Falling by Chase Atlantic
София
Моя спина ударяется о стену одного из продуктовых киосков, но мне всё равно, потому что в ту же секунду губы Аарона снова касаются моих.
Я хотела поцеловать его весь день. Ждала, что он поцелует меня первым… но этого не произошло. Признаться честно, я не хотела сбивать с толку своих друзей случайным поцелуем с Аароном на их глазах и, предполагаю, что он думал так же.
Но сейчас мы целуемся и, чёрт, я не хочу останавливаться.
Никогда.
Я не уверена, что именно из-за недостатка кислорода считаю поцелуи на публике вполне уместными, но в данный момент мне плевать. Тем более, сейчас здесь никого нет, не так ли?
— Я солгала, — признаюсь я, как только Аарон даёт нам секунду, чтобы мы судорожно вздохнули.
— Я знаю.
— Я имею в виду, что поцелуй ничего не значит, — его губы снова прижимаются к моим быстро и коротко. Мне не хватает времени, чтобы потушить огонь, который он разжёг.
— Я знаю, любимая.
Прислонив голову к деревянной стене, я хмурю брови и подношу руку к его лицу, чтобы убрать его рот от моего.
— Ты знал?
Он кивает с ухмылкой.
— Ты ужасная лгунья, Льдинка, — Аарон кладет ладонь прямо мне на сердце, его глаза смотрят на меня, — Твоё сердце всегда предаёт тебя: оно бьётся быстрее, когда ты лжешь, и у тебя глаза наполняются виной. Так же, одна сторона твоей губы дергается на долю секунды, и часто ты закрываешь глаза, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем солгать.
— Я тебя ненавижу.
Его рот падает на мой, вызывая нежелательных бабочек.
— Лгунья, — шепчет он.
— Я не лгу.
Лгу.
— Мхм, — его руки скользят по моему телу на бедра, — То есть, если я засуну руку тебе под юбку, ты не будешь совершенно мокрой?
Я качаю головой.
— Нет.
Его глаза заставляют меня бросить ему вызов. Он явно ожидает согласия, чтобы прикоснуться ко мне. Внезапно я вспоминаю одно сообщение, которое Аарон получил пару дней назад — идеальный способ бросить ему вызов.
