— Кабинета здесь нет, — констатировала Амаранта, и мы дружно посмотрели на лестницу, ведущую на второй этаж.
Там же находилась и спальня. Это немного нервировало, ведь, каким бы слабым ни был Глухарев, он все же являлся вампиром, а этот факт сам по себе внушает опасения.
Ступая как можно осторожней, мы поднялись наверх. Перед нами были три двери, и предстояло выбрать ту, что ведет в кабинет. Дима протянул руку к ближайшей двери, но Эмми схватила его за запястье.
— Это спальня, — одними губами прошептала девушка; я скорее догадался, нежели услышал, что она говорит. — В ней кто-то есть.
Так мы узнали, что Глухарев все-таки дома и мирно почивает в своей постели. Это заставило насторожиться еще больше, и теперь мы тщательно выверяли каждый следующий шаг, чтобы, не дай бог, не разбудить его.
Мы с Димой отступили, предоставив право выбора Эмми. Амаранта, наклонив голову набок, прислушивалась в течение нескольких секунд, а потом уверенно направилась к одной из дверей, которая без скрипа отворилась. Я мысленно поблагодарил доктора за то, что он так бережно относится к своему имуществу, не позволяя ему прийти в упадок, и мы вошли в кабинет.
Помимо рабочего стола, изготовленного из цельного массива дуба, здесь находились еще книжный шкаф, несколько кресел с двумя диванами, журнальный столик и прочая добротная мебель, сделанная из элитных материалов.
Мы тут же разошлись по углам и начали поиск. Трудность заключалась в том, что мы сами толком не знали, что же, собственно, ищем. Я и Дима светили себе фонариками, чтобы прочитать попадавшиеся нам документы, Эмми же прекрасно обходилась без света.
Через некоторое время на одной из полок мне удалось отыскать досье на всех детей, которые когда-либо состояли на учете у доктора Глухарева и были заражены «генной» болезнью. Похоже, он никого не опасался и хранил документы чуть ли не на самом видном месте. Впрочем, ничего криминального в них не было. Разве что Глухарев помимо обычных записей делал пометки о том, как развивается сила ребенка, и записывал разговоры с детьми, из которых было видно, что он постоянно внушал малышам свою идеологию. И еще Дима был прав насчет считалочки. Доктор и правда специально давал детям ее разучивать, мотивируя это тем, что она усиливает чувство сопричастности к некой общей тайне. Это лишний раз дисциплинировало ребят, давая им уверенность в том, что они «избранные» (именно этот термин употреблял Глухарев). Себя он просил называть не иначе как отцом, взваливая на свои хрупкие плечи миссию чуть ли не наместника Бога на земле. То ли в докторе говорило непомерное самолюбие, любовно взращиваемое в течение долгого времени, то ли Глухарев так убеждал детей, что они делают правое дело. Но и в том и в другом случае это выглядело нелепо. Единственная причина, по которой ему верили, заключалась в том, что его слушатели были не старше десяти лет.
Но главное, из документов я узнал, сколько бойцов было в армии вампира. Похоже, доктор давно занимался ее формированием, и на данный момент у него уже насчитывалось сорок три взрослых подопечных. Еще одиннадцать детей были отправлены в пансионат, и четырнадцать подрастали, ожидая своей очереди. Итого я получил тревожную цифру — шестьдесят восемь дампиров, и Глухарев, похоже, не собирался останавливаться на достигнутом. Невольно обалдев от численного превосходства противника, у которого даже ребенок сильнее меня минимум в два раза, я прикрыл створку книжного шкафа.
Не знаю, что нашли остальные. Тогда мне не удалось это выяснить, так как дверь внезапно распахнулась, и сразу после этого вспыхнул яркий свет. Я резко вздернул ствол винтовки, направив его на вошедшего, но выстрелить не решился.
В дверях стоял доктор Глухарев. У него в руках не было оружия, но я не сомневался: он представляет реальную опасность. За его спиной виднелись еще три фигуры. Конечно, это были дампиры, охраняющие сон своего хозяина. Я понял, какую ошибку мы совершили, не подумав о такой возможности. Может, сам доктор и спал крепким сном, но эти ребята уж точно не дремали и наверняка следили за каждым нашим шагом. Они не убили нас сразу же лишь потому, что побоялись гнева своего хозяина.
— Добрый вечер, — холодно поздоровался Глухарев. Голос у него, когда он не говорил сквозь зубы, оказался на редкость приятным, видимо, сказывалась его вампирская сущность. — Что за дело привело вас ко мне в столь поздний час?
Как бы подчеркнуто вежливо ни говорил доктор, я видел: его глаза оставались жесткими. То, с каким вниманием он изучал нас (особенно Эмми), наводило на мысль, что сострадания от него не дождешься.
Плотнее запахнув шелковый халат, Глухарев прошел мимо нас и занял место за письменным столом. Двое дампиров так и остались стоять около двери, делая наш побег невозможным, а один неотступно следовал за доктором, постоянно оставаясь у него за спиной.
Сев в кожаное кресло, Глухарев недовольно осмотрел стопки бумаг, которые Дима в процессе поиска нагромоздил на столе.
— Что за молодежь нынче пошла? — по-стариковски проворчал Глухарев. — Вломились в чужой дом, устроили беспорядок, а теперь еще и на вопросы не желают отвечать. — Он вздохнул, печалясь обо всем молодом поколении. — А что, если мои ребята вам помогут? — с усмешкой, больше похожей на оскал, любезно поинтересовался доктор.
— Мы и сами справимся, — первой пришла в себя Эмми. Когда она заговорила, верхняя губа доктора дрогнула,
обнажив острые клыки, но он почти мгновенно взял себя в руки. Амаранта действовала на него как красная тряпка на быка. Чтобы лишний раз не раздражать существо, от которого, вполне вероятно, зависит наша жизнь, я взял Эмми за руку и притянул к себе, давая понять, что ей лучше помолчать. Этот жест не укрылся от внимательных глаз Глухарева, и я испугался, что сделал только хуже.
— Человек и вампир, — протянул он, смакуя каждую букву. — Весьма необычный тандем. Могу я узнать, что вас объединяет?
Мне не хотелось откровенничать с этим странным вампиром, но надо было выиграть время. По крайней мере, пока мы разговариваем, никто не станет нас убивать. А там — кто знает, может, мы ему приглянемся, и Глухарев нас отпустит. Правда, как реалист я слабо верил в такое стечение обстоятельств, но попробовать все же стоило.
— Мы с Эмми любим друг друга, — ответил я, и в голосе против моей воли прозвучал вызов. Всякий раз, когда говорю это, мне кажется, что я бросаю этот самый вызов неким давно сложившимся устоям и всегда ожидаю встретить яростное сопротивление.
Как интересно, — процедил Глухарев; было похоже, что у него просто такая манера говорить. — Весьма любопытный факт. В моей практике это впервые. — Он в задумчивости постучал пальцами по столу. — А кем, позвольте узнать, вам приходится этот молодой чело-век? — Палец указал на Диму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
