– Что? – Дзинтон весь как-то подобрался. – Майя не законсервировала… Так. Возвращайся домой, Эхира. Домой, не в Институт. Я пришлю проекцию, как только разберусь здесь.
– Да, – кивнула Эхира. – Как прикажешь.
Она повернулась, и капитан поразился изменениям, которые произошли с ее лицом. Бешеная стерва ушла в небытие, а на ее месте стояла обычная женщина, одинокая и несчастная. И… нет, не слишком красивая, но симпатичная. И печальная.
Заместитель директора масарийского филиала Института человека медленно прошла мимо Саматты, но вдруг остановилась. Не поворачивая головы, она тихо проговорила:
– Капитан, я, конечно, не могу отдавать приказы командиру спецотряда. Но как человек, немного понимающий, что здесь происходит на самом деле, я настоятельно рекомендую тебе подчиняться любым приказам господина Дзинтона. Попытка сопротивляться очень плохо для тебя закончится. Очень плохо.
Все так же не оборачиваясь, она прошла в ворота и исчезла за поворотом тропинки. Капитан недоуменно смотрел ей вслед. Внезапно он сообразил, что его ребята все еще ждут сигнала, готовые в любой момент открыть огонь.
Да что же здесь происходит на самом деле?
– Отряд, здесь Первый. Слушай мою команду, – голос Саматты звучал хрипло и безжизненно. – Отбой. Оружие на предохранители. Второй, отводи всех к дороге. Пропустить полицию, потом ожидать меня.
Он опустил дуло автомата, направленное в живот парню, щелкнул предохранителем и уронил оружие на землю. Потом повернулся к воротам. Лейтенант Кмир непонимающе смотрел на него – его глаза выглядели круглыми от изумления даже под световыми бликами на затененной маске.
– Что встали? Выполнять! – гаркнул капитан.
Несколько секунд спустя за оградой зашевелились и защелкали железом. Один за другим, пятясь, бойцы отступали назад, скрываясь в кустарнике на той стороне дорожки. Вскоре исчез последний.
– Правильное решение, капитан, – одобрил парень. – Пожалуй, я действительно не стану предъявлять никаких обвинений тебе лично. При условии, что ты ответишь на мои вопросы. Карина, подбери, пожалуйста, автомат и отнеси в дом.
Капитан резко обернулся. Девчонка-девиант стояла почти вплотную к нему, и в ее глазах плескалась такая ненависть, что ему стало не по себе. Медленно, не отводя взгляд, она наклонилась и подняла оружие. Внезапно Саматта почувствовал давящую тяжесть на висках. Он глубоко вздохнул и зажмурился. Сейчас его голова разлетится, как гнилой арбуз, и одним идиотом на свете станет меньше…
– Спасибо, Карина, – спокойно сказал парень. – Только, пожалуйста, никогда не направляй оружие на людей, если не собираешься их убивать. Отнеси эту штуку в дом и повесь на вешалку у двери, чтобы не пропала – иначе нашему благоразумному капитану придется за нее отчитываться, а ему и так хватит неприятностей.
Саматта приоткрыл один глаз. Девчонка все так же стояла рядом, но жажда убийства в ее глазах уже погасла. Она тяжело вздохнула и поплелась к двери дома, волоча автомат дулом по земле. Когда она проходила мимо юнца, тот положил ей руку на плечо.
– Вот видишь, как все хорошо закончилась, – улыбнулся он. – А ты помирать собралась!
И тут Карина выронила автомат, упала на колени и громко разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
Саматта стоял, глядя на вздрагивающие под тонким платьем острые девчоночьи лопатки, и потихоньку начинал чувствовать себя последней мразью. И этого ребенка он еще пять минут назад мог пристрелить на месте? Из личного дела он знал, что девианту уже исполнилось тринадцать, но сейчас на вид он не мог дать ей больше десяти-одиннадцати. Даже меньше, чем своей собственной дочери… Каким чудовищем нужно быть, чтобы убивать детей?
Она сама убила кучу народу, попытался он оправдаться. И до Института, и во время побега. И наверняка попыталась бы убить тебя самого, если бы дело дошло до схватки.
Да, она убивала, ответил он сам себе. Но понимала ли десятилетняя девчонка, что она делала? А потом, в Институте… ты сам видел, что с ней творили "экспериментаторы" в белых халатах. Два года в условиях худших, чем одиночное заключение. Два года чудовищных экспериментов, больше напоминающих изощренные пытки. Можешь ли ты осудить ее за то, что она сделала с дежурной сменой при побеге? И те подонки, которые пытались ее изнасиловать – если юнец говорит правду, что бы ты сам сделал с ними? Или с теми, кто попытался изнасиловать твою дочь?
Дзинтон присел на корточки рядом с Кариной и прижал к себе вздрагивающее детское тельце. Та судорожно вцепилась в него, продолжая рыдать, пряча лицо на его груди. Юноша успокаивающе поглаживал ее по волосам, но его взгляд был направлен на Саматту. Странный взгляд. Прищуренно-оценивающий.
– Что, капитан, нравится смотреть, до чего довел девочку? – негромко спросил он. – Три десятка больших сильных ребят с автоматами против двух малолетних детей – так храбро и достойно настоящих мужчин, да?
Саматта стиснул зубы и промолчал. Сирены уже выли почти рядом. Еще немного, и… Что "и"? Протоколы, длинные нудные беседы, возможно, доставка в участок. Наверное, следует отпустить ребят, чтобы возвращались на территорию Института. Или по домам, если в увольнении.
– Ну-ну, не плачь, Каричка, – Дзинтон похлопал Карину по плечу. – Уже все.
Вместо ответа та только глубже зарылась лицом в его рубаху. Парень вздохнул.
– Подбери оружие, капитан, – тихо сказал он. – Интересно, ты сам-то хоть осознаешь, как тебя подставили?
Саматта непонимающе уставился на него. Подобрать оружие? После того, как заставил его бросить? И что значит "подставили"?
– Да подбирай же, не стой столбом, – с досадой сказал Дзинтон. – Сейчас полиция появится.
Капитан пожал плечами и подошел к нему. Ствол автомата забился пылью, но не беда – вычистить не сложно. Интересно, и что дальше?
– Полиция! Всем оставаться на местах и не двигаться! Что здесь происходит? Кто вызывал наряд?
Менты. Как всегда, самоуверенны и полагают себя пупом земли. Саматта поморщился, благо стоял к новоприбывшим спиной. Девчонка внезапно затихла и еще сильнее вжалась в Дзинтона.
– Я звонил в полицию, – спокойно произнес парень, осторожно выпрямляясь и помогая Карине встать на ноги. Та сразу же спряталась у него за спиной и не пыталась даже выглядывать. – Неизвестный мне вооруженный отряд нарушил границы моей частной собственности, сильно попортил прилегающие к дому насаждения и до смерти перепугал моих домашних. Его командир утверждает, что проводил учения и не был осведомлен о том, что территория кому-то принадлежит. Господин полицейский, я настоятельно прошу оказать мне помощь в оформлении протокола, на основании которого я смогу предъявить иск о возмещении морального и материального ущерба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
