«По крайней мере, нужные люди на месте», — удовлетворённо подумал он.
Оставив Гилрау на растерзание главе Градостроительного совета, Эйсгейр покинул особняк. И заметил знакомую фигуру.
«Что она здесь делает?» — удивился он про себя и окликнул женщину, которая торопливо шла вниз по улице:
— Магистр Нирия!
Та тотчас обернулась и присела в реверансе. Четверо вооружённых мужчин остановились чуть позади.
— Милорд!
— Не знал, что вы в Эйсстурме, — сказал рыцарь, а сам подумал: — «Разве она не видела меня? Хотела избежать встречи?»
— О, я здесь уже два дня, милорд. Воспользовалась порталом по расписанию. Простите мою невежливость, милорд, не хотела отвлекать вас от дел.
— Что привело сюда миледи? — Рыцарь улыбнулся, заметив, как чёрные глаза Нирии чуть распахнулись на последнем слове. — Доставка, насколько помню, только через два дня?
— Я осматриваю здания, подходящие для открытия лавки в Эйсстурме, милорд. Мне предложили места в Хрустальном городе — один в этом квартале и несколько неподалёку отсюда. А ещё — в Южном городе.
— Южный город, боюсь, слишком далеко, да и вашей лавке там не место. Хрустальный, думаю, лучше подходит вашим планам.
— Да, милорд, — сказала Нирия, и на лице её расцвела улыбка. — Благодарю за помощь.
— Уже придумали, как доставлять ингредиенты без порталов?
— Кое-какие идеи есть, хотя до идеала пока далеко.
— Что ж, миледи, и я не буду отвлекать вас от дел, — сказал рыцарь, а потом неожиданно для самого себя добавил: — Раз уж вы в Эйсстурме, не желаете ли завтра украсить своим присутствием ужин в Ледяном дворце?
Нирия немного подумала.
— Помнится, я обещала принять приглашение, если снова получу его, — всё так же улыбаясь, сказала она. — Не смею отказывать, милорд. Благодарю за оказанную честь. — И опять присела в реверансе.
«Почему бы и нет? — аргументировал рыцарь самому себе спонтанный поступок. — Разбавит эту несносную компанию знатных снобов. Тем более ничего на неё парни Виркнуда не нашли. В очередной раз».
Работа над ошибками
Советник сидел и рассматривал рисунки. А ведь, можно сказать, талант...
Он раздражённо поморщился. Твари чащобные, как же всё неудачно вышло! Ир... Советник оборвал себя: нельзя даже в мыслях называть её по имени. А то привыкнешь, забудешься и ляпнешь при ком-нибудь. Выкручивайся потом... Лучше звать её просто девчонкой.
И она действительно потеряла память. И была в Тёмных Чащах. Может, не все эти годы — чего-то девчонка явно не договаривала. И точно не сразу пришла в Эйрад. Хозяин таверны не замечал её за рисованием. Могла, конечно, и в комнате своей это делать, но на такое количество рисунков требуется время гораздо больше одной недели.
Потерю памяти подтвердили, конечно, не рисунки, а дневник. Сложно, правда, его так назвать. «День первый. Я иллиген». Ну кто так дневники ведёт? Девчонка перестала отмечать дни после двадцатого, просто писала, что вспомнила. Поэтому определить, сколько дней прошло с первой записи до её прибытия в Эйрад, невозможно. Да и помнила она всё равно мало. Не вспомнила даже матери.
Но, Твари чащобные, как она столько прожила без силы короля?! Последний раз она переходила границу сто десять лет назад. И при этом такая, будто всё это время провела в Лесу. Ни малейших признаков увядания!
А Советник знал, когда оно начинается. Часть своих исследований он посвятил тому, сколько эльфы могут прожить вне Леса. Ведь глупо думать, будто Безумный король будет жить вечно. Тем более во дворце что-то с ним происходит. А наследника нет. Надо быть готовыми, надо знать, сколько времени будет у Детей Леса, когда короля не станет.
Для этого Советник собрал группу эльфов — кто-то согласился добровольно, кто-то нет — в тайном месте за пределами Леса. Примерно через сорок пять лет умер первый из них. Сейчас в живых оставалось только двенадцать эльфов, все на последней стадии увядания: они даже не двигаются и не едят. И голода не ощущают. Просто лежат, уставившись в никуда. И не спят. Хотя, может быть, это и есть сон? Или даже смерть? Смерть сознания... Их кормили через медицинские трубки, иначе все они умерли бы за недели две без пищи, а так ещё годились для других опытов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чем старше был эльф, тем раньше начиналось увядание. В среднем же оно наступало после шестидесяти лет без силы короля. И длилось не больше десяти лет.
Жалкие семьдесят лет останутся всему народу, если короля не станет.
Поэтому приходится вести эти исследования. И не только эти. Многие назвали бы их зверскими, жестокими, но... Да, пришлось пойти на преступления! Да, приходится красть собственных сородичей. Но что ещё делать?
Поэтому девчонку изучили вдоль и поперёк. Она, наверное, даже не поняла, что некоторые пытки были вовсе не пытками. Несколько раз приходилось погружать её в «последний сон», нужный для кое-каких процедур. Но девчонка оказалась вполне обычной, без каких-либо отклонений. В чём же секрет её способности жить без короля?
Хорошо, что её поймали до того, как она прошла границу! Иначе весь Лес бы узнал, что дочь Четвёртого вернулась домой живой и невредимой после ста десяти лет отсутствия, и Советник не смог бы этим воспользоваться.
Но теперь она в его руках. Она символом надежды для всего Светлого Леса, для всего народа. Это даже лучше, чем Арделор Валиссин, которая рожает детей из года в год, как глупая матка. Нет, девчонка тоже может рожать, это проверили в первую очередь, и она будет это делать, но не только! Она же наследует Четвёртому советнику. Из-за сложных законов это место пустует вот уже почти сто лет. Все, конечно, привыкли. И сам Советник тоже привык: к новым правилам игры, к тому, что в он часто в меньшинстве. Но тут появился такой шанс...
Из неё получится инструмент потрясающей силы! Осталось только её подчинить.
Советник отложил рисунки и вздохнул. Всё действительно вышло неудачно. Её ловили как опытную наёмницу чёрного ранга, завалившую дракона. Все страшно удивились тогда: в Эйрад послали полноценную группу захвата, а хватило всего одного солдата! Оказывается, надо было ловить напуганную потерянную девочку. Нежно, осторожно, деликатно. Якобы случайно встретить её в Эйраде, наплести чего-нибудь, прикинуться спасителями и добрыми друзьями, и вот — беспамятное дитя уже верит всему, что нужно.
А в итоге... Она сильно напугалась, боялась говорить при первой встрече. А он-то думал, будто она не хочет говорить!
Ладно, такое никто не мог предугадать. Теперь надо подумать, как всё исправить. Использовать девчонку просто как подопытную мышь нельзя. Она слишком ценна для этого. Нужно превратить её в послушную куколку.
Советнику вспомнился её взгляд: он иногда наблюдал за тем, что с ней делали по его приказу. Так смотрит крыса из угла — боится, дрожит от страха, но кидается при первой возможности. И девчонка кинется. Пусть памяти у неё нет, на интеллекте это не отразилось. Она умна: вон какой побег просчитала!
И она не сломается. Точнее, сломается, но не так, как надо... А Советник знал, как это происходит. Он даже мог сказать, когда пленник станет безвольным, на всё согласным. Девчонка не станет. Быстрее сойдёт с ума.
Советник зацепился за собственную мысль: прикинуться спасителями. А ведь после пережитых зверств девчонка должна легко довериться тем, кто её спасёт. И если всё правильно разыграть... Возможно, придётся устроить показательные смерти виновных, а ещё лучше — и виновных, и спасителей.
Ему вспомнился один солдат, который никогда не унижал девчонку вопреки приказу. Советник усмехнулся. Многие жаловались на этот приказ. Все прекрасно знают, каких опытов требуют исследования, и согласны с ними мириться — всё ради спасения Леса. Но унижать словами и говорить непристойности им не по душе... Ну не странно ли?
Солдат, о котором он вспомнил, хоть и не жаловался, приказу не следовал. Это заметила даже девчонка. Другие говорили, что на него она смотрит чаще, чем на остальных. Все в масках, но его она как-то отличает. А если именно он поможет ей сбежать и погибнет при этом? Неповинующиеся солдаты Советнику ни к чему, но бесполезно пускать их в расход — непростительное расточительство. Но если этот умрёт, спасая девчонку... Она будет чувствовать вину, а это тоже можно использовать. Неплохой вариант.
