Тут ему пришло в голову, что его страх и гнев совершенно несоразмерны той роли, которую он отвел Джули Карлсон в своей жизни. Ему, конечно, следовало быть в должной мере озабоченным и огорченным тем, что нападение произошло прямо у него под носом, но не кипеть от убийственной ярости и не содрогаться в ужасе при мысли о том, что могло с ней случиться.
Ни разу за всю свою сознательную жизнь Макс не испытывал такого страха, как в тот миг, когда услыхал крик Джули. Даже сейчас, при одном воспоминании об этом, он похолодел и проехал на красный свет.
Когда она оставила его и вошла в дом, он устроился в «Блейзере» поудобнее, включил наушники и стал ждать возвращения Сида. В доме стояла тишина, потому что Джули была одна. Вот когда он вернется, будет, что послушать. Если чему-то суждено случиться, это произойдет именно тогда.
Джули говорила, что Сид не склонен к насилию, но у Макса были свои причины в этом сомневаться. Очевидно, до сих пор Сид ни разу не поднял руки на Джули, но тут нечему удивляться: она просто не давала ему повода. А вот теперь все изменилось. Она наняла детектива для слежки за ним и собиралась объявить ему о разводе. По понятиям Макса, повод был более чем весомый. Если Сид срисовал их в «Огненной воде» (Макс был почти уверен, что Сид их не заметил, но он знал, что тешить себя благими пожеланиями – это последнее дело), Джули могла неожиданно для себя открыть в своем муже такие стороны характера, о которых раньше не подозревала.
Именно на этот случай Макс и собирался подежурить неподалеку. За последние сутки забота о Джули вдруг сделалась для него потребностью.
Кроме того, полезно было знать, когда Сид вернется домой и что будет делать. Не исключено, что он позвонит по телефону. Или выйдет подышать воздухом. А может, просто ляжет спать.
Хорошо, что не в одну постель с Джули. Прослушивать такое Максу было бы невыносимо. Нет, он точно знал, что не сможет прослушать это, не сойдя с ума.
Между прочим, это плохой знак. Очень плохой. Джули Карлсон его клиентка, связующее звено с Сидом. В ином качестве она не должна его интересовать.
С таким же успехом он мог сказать, что его настоящее имя Дебби.
Макс нахмурился, понимая, что ситуация выходит из-под контроля.
Она целовала его так, словно умирала от желания лечь с ним в постель, а двадцать минут спустя сказала ему, что никогда не будет с ним спать. Что ж, его это устраивало, потому что он тоже не собирался с ней спать. Добровольно бросаться головой в зыбучие пески – нет, это не для него.
К несчастью, он припомнил поговорку о том, куда ведут благие намерения.
И приглядывать за ней оказалось вовсе не так легко. Пока он сидел в «Блейзере» и терял время, ожидая появления Сида, ему оставалось только дышать и думать о Джули. Макс честно пытался о ней не думать, но у него ничего не вышло. В конце концов он махнул на все рукой и отдался на волю своих воспоминаний… и своей фантазии.
Он даже обрадовался, когда пришлось прерваться по малой нужде.
Он вышел из машины и, когда дело было сделано, решил – просто для разнообразия – прогуляться к особняку Карлсонов. Стоя на краю выложенного камнем внутреннего дворика и глядя, как лунный свет отражается в воде бассейна, Макс признал, что у Джули может быть веская причина цепляться за свой брак.
«Большие бабки, братец, приманивают телок».
Он так живо слышал слова Дэниэла, сказанные много лет назад, словно брат стоял рядом с ним. Легкая улыбка тронула губы Макса. Он был тогда нахальным шестнадцатилетним мальчишкой и пристал к старшему брату, не имевшему постоянной работы, с расспросами о его новом нелегальном бизнесе. Как Дэниэл мог так сглупить? Переправить из Мексики полтонны марихуаны на частном самолетике, который он неизвестно где и как умудрился приобрести!
Дэниэл одарил его своей фирменной усмешкой, заставлявшей девиц трепетать, и ответил, что он таким образом зашибает большие бабки. «А большие бабки, братец, – добавил Дэниэл, – приманивают телок».
Джули Карлсон была классной телкой. Может, она тоже купилась на большие бабки? Стоило поглядеть на большой особняк, и сомнений не оставалось.
– Макс?
Голос Джули был слаб, но и этого оказалось довольно, чтобы вернуть Макса к действительности. Оглянувшись через плечо и снова проскочив на красный свет, он увидел, что она пытается сесть.
– Да, – ответил он. – Не двигайся. Мы едем в больницу.
– О боже, Макс, он… Я… – Ее голос задрожал и осекся.
– Все в порядке, – поспешил он успокоить Джули. Его голос прозвучал резче обычного: он чувствовал, что не готов выслушать подробности случившегося. Пожалуй, ему даже лучше их не знать. Да и ей будет больно рассказывать, если случилось худшее. – Теперь ты в безопасности.
– Я… Должно быть, я была в обмороке.
Голос у нее все еще был слабый, она упорно пыталась сесть, но связанные руки мешали ей подняться. А может, у нее были повреждения, которых он не заметил? Макс похолодел.
– О черт… – сказал он, потом опять оглянулся на нее, чуть не сметя на землю чей-то почтовый ящик, и спросил суровым тоном полицейского, которым не пользовался много лет:
– Ты его узнала? Это кто-то из твоих знакомых?
– Нет… Я не знаю… Я так не думаю. Боже, он знал мое имя!
Она содрогнулась, а Макс выругался. «Спокойно, – напомнил он себе. – Главное, спокойствие».
Он заставил себя говорить помягче:
– Можешь его описать? Как он выглядел? Она покачала головой и судорожно вздохнула.
– Он был в маске… В таком лыжном шлеме… Потом я его сорвала, но… мне не удалось разглядеть его как следует.
– У тебя что-нибудь болит? Ты не ранена?
– Голова болит, – сказала она после долгого молчания, от которого у Макса вспотели ладони. – Он стукнул меня по голове. И шея болит. Он хотел меня задушить. Мне так кажется. После… После того…
Ее голос прервался. Макс скрипнул зубами и на этот раз, чтобы не попасть в аварию, посмотрел на нее через зеркальце заднего вида. Джули сумела сесть. Ее голова была бессильно откинута на коричневую кожаную спинку сиденья, волосы, собранные в смешной хвостик на макушке, даже в этом положении доставали до плеч. Коричневая дрянь у нее на лице вся потрескалась и начала осыпаться.
– И руки совсем онемели, – жалобно добавила Джули.
Подлый подонок стянул ей запястья скотчем. Господи, да за одно это он расплющил бы гада о стенку! Не говоря уж обо всем остальном, что этот сукин сын мог с ней сделать.
– Я разрежу ленту, как только доберемся до больницы. Потерпи еще немножко.
– До больницы?
– Мы туда едем.
Очевидно, с первого раза до нее не дошло, и это встревожило его еще больше. Насколько силен был удар по голове? Макс нажал на газ, снова оглянулся назад и проскочил еще один светофор. Опять красный! Черт, он его даже не заметил. Хорошо, что в Саммервилле в три часа ночи практически нет движения на дорогах.
