В комнате становится жарко, Тэхен все ещё слышит треск поленьев в печи и стук чужого (чужого ли?) сердца. Чонгук обращается с ним ласково, но уверено.
Тэхену не нужно выпрашивать поцелуй, достаточно только поднять голову, чтобы тут же получить его. Чонгук покусывает его губы, а ладонью в этот момент сминает упругие ягодицы. Не грубо, но весомо. Смазка остается на руке, липкая и теплая, выделяющаяся с каждым действием альфы. Чонгук разводит половинки, с лёгкостью проскальзывая между ними двумя пальцами. Тэхен вздрагивает, крепче ухватываясь за него, у него кружится голова. Чонгук неспешными движениями проводит пальцами вверх и вниз, нащупывая и наглаживая. Тэхен отстраняется от поцелуя, больше не находя в себе никаких сил. Его захлестывает эмоциями, Чонгука — Тэхеном.
Первый палец проходит плавно, Тэхен достаточно расслаблен, он размяк под этими уверенными тяжёлыми руками и губами, как кипяток. Чонгук постепенно добавляет второй палец, никуда не спеша. Тэхен сжимается всего на секунду, кусая альфу за плечо в отместку, но уже через несколько мгновений вновь обмякает, обманутый пылким поцелуем. Чонгук, вкушает момент, наслаждаясь им сполна, подготавливает Тэхена, растягивая пальцами. За вторым последовал третий, и омега в этот раз простонал несдержанно громко. Ему это нравилось, мягко говоря. Чонгук сильный, его мощь вкупе с крепким и жилистым телом, напряжённым сейчас, доводила Тэхена до исступления. Прижиматься к этой скале, ощущая чуткость в ответных прикосновениях, было волшебно.
Тэхен слышал, как хлюпала смазка, смущая и раскрепощая одновременно. Чонгук тяжело дышал ему на ухо, двигая пальцами. Его член терся о член и живот омеги. Тэхен сам начал двигать бёдрами, усиливая трение между ними. Он таял от того, как интимно альфа шипел и постанывал, хотелось услышать больше. Чонгук зарывался носом в светлые волосы, целовал туда, куда мог дотянуться и делал очень хорошо. Тэхен забылся, голова была легкой-легкой, он думал только о Чонгуке и их близости. Хотел просунуть руку и тоже сделать альфе приятно, но был мягко оттолкнут.
— Ещё успеешь, — с улыбкой шепнул Чонгук, поцеловав в подбородок. — Расслабься.
Чонгуку хотелось, чтобы в эту ночь всё было только для Тэхена.
— Но я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, — дуется Тэхен, поскуливая от движения пальцев внутри.
— Мне сейчас очень хорошо, Тэхен, — искренне говорит Чонгук, заглядывая в потемневшие глаза напротив. Тэхен рдеет, не скрывает улыбки, невесомостью оседающей на сердце.
Чонгук не может контролировать всё то, что творится у него на душе. Огромный, бесконечный поток чувств, успешно подавляемый до этого дня, вырвался на свободу. Необходимо было что-то сделать с этим. Комок в груди разрастался до невероятных размеров, ему не было конца, потому что причина лежала рядом, раскрасневшаяся, с взъерошенными волосами, блаженным взглядом, чуть ли не мурлыкающая.
За окном пошёл снег, завыл холодный ветер, стучась в окна. Но как же жарко было дома. У обоих кожа липла друг к другу. Чонгук перевернул Тэхена на спину, сам навис сверху, устроившись между ног и обхватив бёдра, прижимаясь близко. Тэхен сам разводит ноги пошире, слегка выгибается навстречу и приподнимает таз, скользя ягодицами по члену альфы. Чонгук сглатывает и руками фиксирует вертлявую нижнюю часть Тэхена. Тот довольно посмеивается и смело закидывает ножку на напряжённое плечо Чонгука, ступней спускается к груди и поднимается обратно вверх. Вошёл во вкус, теперь тянет подурачиться и подразнить чуточку. Весь искрится. Чонгук не может это не заметить.
Тэхен невообразимый. Чонгук с ним теряет всякую маску серьёзного вожака, он уже знает, что сделает для своего омеги, что угодно. Даже в город поедет посреди ночи, если тому захочется чего-то сладкого для настроения. Тэхен этого пока не знает, даже не подозревает, какое влияние оказывает на этого мужчину. Сейчас Тэхен млеет на подушках, тянет на себя и сладко целует, сминая раскалённую кожу на спине альфы и бороздя ту пальцами.
Чонгук несколько раз проводит по своему члену, порыкивая прямо в поцелуй, устраивается удобнее и подаётся вперёд, медленно толкаясь в омегу. Тэхен вскрикивает, но не от боли, а от переполнения. Он задыхается, выгибая спину. Чонгук двигается медленно-медленно, даёт привыкнуть, Тэхену первое время движения кажутся не совсем приятными, но терпимыми. Чонгук зацеловывает шею, неторопливо раскачиваясь бёдрами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тэхен притирается кончиком носа за ухом альфы, отзывается на все поцелуи, прислушиваясь к собственному телу. Оно словно бы подстраивается под Чонгука, всё становится острее, даже собственные вдохи холодят горло. Тэхен откидывает голову назад, когда толчки становятся глубже. Ему нравится ощущать Чонгука в себе, как член заполоняет его.
Движения Чонгука становятся быстрее и глубже. Дыхание тяжелеет. Тэхен невольно разводит ноги шире, мечется по подушке, срываясь на не тихие стоны. Они в доме одни, стесняться некого. Когда Чонгук попадает прямо по чувствительному месту, то больше не может остановиться, угол не меняет. Тэхен дергается всем телом, превращаясь в одно сплошное чувство. Альфа сильнее сжимает покрасневшие бёдра Тэхена, ускоряясь. Сам не скрывает, как ему хорошо, отзываясь мечтательными выдохами и стонами, хрипловатыми от жажды. Чонгук был близок к тому, чтобы кончить. Тэхен вызвал искры в глазах и внизу живота. Омега был узким, страстным и даже ненасытным. Целовал с языком, отдаваясь процессу со всей душой, сам двигал бёдрами навстречу, насаживаясь. Тэхену для первого раза много не надо. Ещё пара глубоких долгих толчков, стимулирующих простату, и он кончает себе на живот, вскрикивая так громко, что, наверное, услышала вся стая. Его бёдра мелко трясутся от оргазма, а сам он сжимается часто-часто, сдавливая стенками член альфы. Чонгук натурально рычит, в нос забивается смешанный аромат омеги и собственный. Не выдержав, кусает чистую кожу Тэхена, где должна стоять метка. Не прокусывает, но оставляет яркий налитый кровью след.
Увидев, что у Тэхена загораются глаза, как тогда, когда омега впервые попробовал сладости, Чонгук больше не сдерживается. Он выходит, проводит по члену ладонью и кончает на бёдра омеги.
Без сил валится рядом. Тэхен ловит звездочки перед глазами, стараясь отдышаться. Обнимает Чонгука за шею и прячет лицо у того на груди. Рукой тянется до укуса и чуть ли не визжит довольным писком. Чонгук обнимает за талию, прижимая к себе. Сердце в груди сбивается, когда Тэхен доверчиво укладывается в его руках, закрывая глаза и глубоко вдыхая запах кожи.
Они лежат так долго, их тишина уютная, не требующая ничего.
— Откуда у тебя шрам на рёбрах? — тихо мямлит Тэхен. Он устал и его сильно клонит в сон, достаточно потрясений на сегодня.
— Валял дурака в детстве, пока отец строил теплицу, и упал на гвоздь, — Чонгук таким же полушёпотом удовлетворяет чужое любопытство, проводя по сгорбленному торчащему позвоночнику. Ненароком думает, что стая Тэхена и сам Тэхен недоедали. Это уже давно не догадки. Все омеги худые, щеки у них впалые, а вид не самый здоровый. И почему-то так Чонгуку хорошо становится от мыслей, что скоро все будет иначе для них. Для Тэхена. — Сколько раз на неделе вы охотились?
Ответом служит сопение. Тэхен уснул почти мгновенно. Чонгук усмехается, проводит по его волосам, целуя в макушку, и оставляет все разговоры на потом.
***
Тэхен просыпается поздно, время уже двенадцать часов дня. Он чувствует себя замечательно, потягиваясь на постели. Чонгук обтер его и накрыл одеялом. Прячет улыбку в соседней подушке, что все ещё хранит в себе запах альфы. Тело ноет приятными воспоминаниями, а укус на шее греет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лежать в постели одному не хочется, поэтому Тэхен быстро встаёт с постели, отмечая, что в доме за ночь стало тепло, но все равно надевает на себя свитер и штаны. Он бегом спускается на кухню, где на столе стоит его завтрак, накрытый вафельным полотенцем. Уже остыл. В доме пусто. В печке так же, как вчера, трещат поленья, и щеки Тэхена заливаются краской от воспоминаний. И вовсе не от смущения, а от ощущения чужих губ и языка.
