Достоверно описать
Груманта натуру.
Из поморского фольклора
Снимки Шпицбергена из космоса (их сделали американцы) произвели на нас сильное впечатление. Еще бы! Вся концепция оледенения архипелага, созданная нами с таким трудом в 1965—1967 годах, в буквальном смысле оказалась изложенной на нескольких снимках: и напоенные влагой облачные массы над окрестными морями в закрученных вихрях циклонов, и положения границ питания ледников сразу по всему архипелагу, и заметные на глаз по сравнению с привычными очертаниями на картах изменения концов ледников... Правда, качество (точность) снимков было не слишком высокое, но они — первые и потому вполне удовлетворительные.
Не создай тогда мы своей концепции оледенения Шпицбергена, космоснимки привели бы нас к тому же самому. Это было очевидно. Но мы выиграли годы, а это в наш стремительный век немало, и потому вместе с нашими славными предшественниками мы получили право утверждать: «Никто пути пройденного у нас не отберет».
Теперь снимки из космоса будут нам важным подспорьем в изучении оледенения архипелага.
Так, на одном из снимков мы обнаружили очень крупную подвижку на леднике Стоне (остров Эдж), примерно того же размаха, что у Негри или Бросвеля. Его площадь сразу возросла на сто пятьдесят квадратных километров, тогда как суммарное сокращение по другим шести выводным языкам всего только восемьдесят. Вот и ломай голову — оледенение острова растет или уменьшается? Вопрос непростой, ответ зависит от того, какие ледники считать типичными. Хотя, разумеется, их объем стал меньше — это, очевидно, решающий признак в данном случае. Отсюда следует, что надо больше уделять внимания изменениям объемов ледников. Это один из выводов, подсказанных космоснимками.
Кстати, еще одно важное обстоятельство. Экспедиции на востоке острова Эдж бывают весьма редко. Не будь космоснимка, запросто могли бы пропустить эту подвижку, причем очень крупную. Теперь-то мы знаем ей цену...
А вот еще два знаменитых «пульсара». Но у Негри фронт после крупной подвижки 30-х годов практически вернулся в исходное положение, а у Бросвеля по-прежнему выступает далеко в море. Становятся понятными события на загадочном леднике Хинлопен: там произошла грандиознейшая подвижка. Хотя разрешающая способность космоснимков ограниченна, тон фотоизображения выдает здесь изменения ледниковой поверхности на огромном пространстве, где все перебито миллионами трещин на отдельные серраки. Попадаются странные черные точки, которые я поначалу посчитал за дефект изображения, но потом стало ясно, что это небольшие озерки на ледниковой поверхности — верный признак того, что целостность ледниковой поверхности начала восстанавливаться, раны-трещины залечиваться. И над этим тоже надо поломать голову. Ясно, что оценка изменения оледенения после 1936 года (большинство норвежских карт составлено по аэрофотосъемке на эту дату) теперь не проблема. Архипелаг полностью подвергся аэро- и космосъемкам, поэтому мы не пропустим крупных подвижек, которые способны существенно осложнить подсчеты. Не нужно теперь переносить ограниченную полевую информацию на территории, где не было наблюдений, то есть отпадает необходимость рискованных оценок по не всегда обоснованным аналогиям. Существенно возрастет точность наших количественных оценок.
На космоснимках видно огромное отступание ледников на Земле принца Карла. Очевидно, здесь следует ожидать необычно большого снижения ледниковой поверхности. Установить это можно только при полевых наблюдениях. Повторяю, космоснимки серьезно усложнили наше представление о пространственных изменениях ледников, открыв нам детали, о существовании которых мы и не подозревала. Например, на космических снимках ледников, испытавших недавно подвижку, мы обнаружили необычный рисунок поверхности, особенно в начальный период таяния, когда талая вода подчеркивает все самые незначительные, казалось бы, особенности рельефа ледниковой поверхности, чередование впадин и повышений несколько необычных очертаний.
Пожалуй, именно космоснимки продемонстрировали незрелость ледниковых покровов на Северо-Восточной Земле, у которых ледоразделы прослеживаются очень четко, буквально в деталях. Это только то, что бросается в глаза при первых общих просмотрах, разумеется с учетом нашего полевого опыта, который и здесь работает на нас. Опыт позволит нам выиграть еще раз время при освоении этой информации. Это актуально, потому что объем ее, доставленный космоснимками, огромен, и ее освоение потребует много труда и времени.
Конечно, одна из важных и сложных проблем здесь — дешифрирование, несомненно более сложное, чем при аэрофотосъемке, потому что разрешающая способность космоснимков значительно хуже, чем у аэрофотоснимков. Да и тональность снимков оставляла желать лучшего. Наконец, снимки были выполнены с телеизображения, так что частота строк отчетливо проявлялась при многократном увеличении — это было заложено в самой системе американского «Ландсата», проводившего съемку. Это не считая тех отдельных участков, где изображение ледников было невозможно «читать» из-за облачности или тумана.
И все-таки космоснимок — не аэроснимок и не карта. Ценность его порой на порядок выше, в чем я убедился, когда увидал изображение так называемого стокового ветра — типа новоземельской боры. Кромка слоисто-кучевых облаков своими очертаниями повторяла край ледника, совпадала, очевидно, на местности с зоной действия ветра, от которого и зависела сама структура облачности. Такое можно увидеть только из космоса, то есть на космоснимке.
Когда мы заканчивали освоение первого блока информации с космоснимков, в ежегоднике Норвежского полярного института я увидал подобный же снимок напечатанным. Подпись гласила, что такие снимки можно использовать для оценки изменения положения концов ледников. Для нас это был пройденный этап. Автор подписи, видимо, недооценивал значение космоснимка как средства познания, на котором концы ледников — только частность, хотя и важная. Практически каждый снимок позволяет выявить целый комплекс характеристик оледенения в связи с условиями его существования. Сочетание космической съемки и полевых исследований с применением самых современных инструментальных методов — это современная гляциология, тем более будущая.
В 1982 году я летел на Шпицберген во многом из-за космоснимков, в первую очередь ради дешифрирования. Образно это можно сравнить с чтением. Но в ряде случаев был необходим и полевой контроль. Так, в частности, обстояло дело на Земле принца Карла. Там космоснимок зафиксировал отступание ледников столь огромное, что мне бы не поверили, если бы я ограничился только этой — космической — информацией. Надо было побывать на месте, чтобы убедиться во всем своими глазами. Наконец, одновременно с полевым дешифрированием следовало провести некоторые измерения на ледниках. Очевидно, интенсивное отступание ледников здесь должно было сопровождаться и снижением ледниковой поверхности. И хотя сам космоснимок на этот вопрос не мог мне ответить, простое барометрическое нивелирование в поле повысило бы ценность работ по дешифрированию космоснимков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
