Какой она была человек! Как-то я был в круизе на судне «Карелия». И один человек из экипажа вдруг узнал, что Ирочка – моя дочь. И он мне сказал: «Я с именем этой девочки в могилу буду сходить». И я увидел, что он передо мной на коленях стоит. И он начинает рассказывать… Была такая история, что его ни за что хотели списать на берег. Но Ирочка за него вступилась, хотя он ей чужой человек – и она из-за него рисковала! И вот он остался на судне… Говорит: «Я сейчас – завскладом. У меня сын на юрфаке, дочка в мединституте, у меня дома все в порядке. А если бы не эта девочка, где бы я был и где бы были дети?»
Такое повышенное чувство справедливости у этой девочки было, как ни у кого на свете. Вот такая вот правда…
Клиника
– Это все строилось во время чумы! – Боря сам восхищается результатом своих усилий, и совершенно не зря. А чего скромничать? – Во время чумы строилось! Про это кто-то так и написал: пока на этом постсоветском пространстве все занимались строительством пирамид, мы построили вот это. Я понимал, что в жизни мне это не поднять, это сумасшедший дом, чума… Потом ты заметь: сколько здесь доброты человеческой, сколько тепла, сколько труда! Это здание особенно душевно для меня, тут – настоящая Одесса, ее щедрость, ее красота…
Эта штука обошлась в копейки по сравнению с тем, сколько она должна была стоить. Я тебе сейчас скажу цифры, и ты поймешь, сколько здесь лежит человеческого труда дармового, просто благородного труда. У нас оприходована каждая копейка, у нас все на счету, каждая нитка, которая сюда поступает. Само здание и вся аппаратура, которая здесь есть, и все, что тут есть, – все вместе имеет балансовую стоимость всего 2 миллиона 147 тысяч гривен, то есть, грубо, 400 тысяч долларов! Тут одной площади – 4 тысячи 500 метров квадратных. Это же даром, понимаешь?
В общем, про это не зря пишут в таких приблизительно терминах: «Одесситская уникальная святая наглость – поставить себе ранее неразрешимую задачу и решить ее». Еще: «Он создал здание, достойное города, полдела сделано, – теперь осталось сделать так, чтоб город был достоин здания».
– Сначала мы это назвали «Центр для ослабленных детей и детей-инвалидов». Мы думали, что и ослабленные будут, которые боятся уроков физкультуры, и мы будем делать их равными среди равных. Когда Ирочка говорила, что я должен помочь тем, кому плохо, она имела в виду просто слабых детей. Она не подозревала, наверное, сколько в стране детей-инвалидов! Какое количество! Мы с тобой жили в стране, где балет, космос…
– …и ни одного пандуса.
– Да! Откуда? Единственное место в городе, а может, и в стране, где есть пандус, – это выставочный зал в нашем реабилитационном центре…
– А в Америке пандусы кругом. Можно любой город проехать насквозь на инвалидной коляске… Всю страну!
– О чем ты говоришь! Конечно… Я же все там видел. Но, чтоб вы сильно не расстраивались, скажу, что в Америке есть не только пандусы и прочая бескорыстная забота об убогих, но и обычные, как у нас, воры, которые украли у Литвака сколько-то там десятков тысяч долларов. Собранных как раз на строительство центра. После такой пропажи нормальный человек все б бросил. И совесть его была бы в принципе спокойна: «Видит Бог, я сделал все, что мог! Даже денег насобирал, но разве с этим народом можно что-то хорошее построить?!»
Был еще один чудесный американец, у которого Боря просил миллион долларов – на томограф. Миллионер обиделся, что его тревожат по пустякам, после того как вчера он дал кому-то 40 миллионов на госпиталь. И предложил Боре приготовить серьезную письменную просьбу ну миллионов хотя б на сто. А когда заявка была готова, случилось так, что деньги у миллионера кончились. Правда кончились, а не то чтоб ему было жалко. Так бывает! В общем, очень странно, что центр этот построен и цел…
– А он вообще чей? – хороший вопрос пришел мне на ум.
– Ты знаешь, мы не стали заниматься ни акционированием, ни приватизацией… Мы просто руководим этим. Это осталось коммунальной собственностью.
– А значит, начальство это может у тебя в любой момент забрать, конфисковать, выгнать вас, открыть тут для начала, например, дом престарелых, а уж после сдать всю контору под офисы. Так?
Он мрачнеет:
– Попытка была. Я в Киеве выступал в передаче – это как у вас «Герой дня» – и сказал: мы настолько сильны нравственно, что каждый, кто перейдет мне дорогу, – сломает себе шею. Да не могут они это закрыть, это же святыня. Все поняли и успокоились, и больше не пытаются забрать. Это стоит как утес. Не могут они ничего сделать, они могут изойти слюной, желчью, чем хочешь, но у них ничего не получится никогда в жизни. Но с другой стороны, к сожалению, это все до тех пор, пока я жив…
– Как вы живете, на что?
– Мы тратим 35 тысяч гривен в месяц. Это зарплата, а за свет и воду город с нас не берет денег. Я тут в реабилитационном центре, хоть я и президент фонда, ни копейки не получаю. У меня только в спортшколе зарплата и еще пенсия как участнику войны (мальчишкой работал в военное время на заводе) – это где-то 60 долларов выходит. У меня врач сегодня 46 долларов в месяц получает, а медсестра – 23. Это вообще можно сойти с ума! Но они не уходят отсюда, все прикипели и не уходят. Тут же прекрасный коллектив работает, прекрасный! Единственное, о чем я думаю, – поднять им зарплату надо.
– Задерживаешь зарплату?
– У нас не было, к счастью, срывов. Не бывает задержек. А на всякий случай у меня НЗ есть: 24 тысячи долларов. Нам перевел один человек, и мы их не трогаем… А историю с ангелом ты знаешь?
– С ангелом?!
– Ну да! У нас же ангел над входом, это Мишка Рева сделал, одесский скульптор. Так когда окна ставили, сорвалась рама металлическая, тяжеленная, и внизу 40 человек, в том числе и Мишкин отец. Сколько б народу поубивало! Но рама зацепилась за крыло ангела! А про голубей слышал? Мы их взяли взаймы, на торжественное открытие – и выпустили из окон, красиво было. Так голуби эти не улетели. Сели на крышу и сидят!
– Как это – остались? Что ж они, на крыше и живут?
– Нет, мы немедленно построили им голубятню. Ну, в общем, что ему постройка голубятни – так, ерунда…
– Но тут у нас, конечно, не голуби главное… Тут самое главное – дети, которые побывали везде и никто им помочь не смог, лечили их, лечили, а ничегошеньки не изменилось, потому что патология страшная: болезнь эта неизлечима. Я сам не могу понять… Здесь происходят чудеса! Тут сердца рвутся два раза. Один раз, когда тебе приносят этого калеку, второй раз – когда он уходит на своих ногах. Его мать не верит своим глазам!
– Я бывал в клиниках в Америке, в Японии… Я видел, что там тратят огромные деньги на этих несчастных. Там стоят совершенно уникальные космические кушетки, больные там дыханием включают телевизор, там такие вещи происходят! На одного пациента – три сиделки, каждая из которых получает больше, чем у меня 102 сотрудника, вместе взятые. Там государство свою совесть очищает тем, что создает больным условия. Но оно не пытается вернуть людям функции! Они ставят перед собой маленькие задачи, они боятся, что большую не выполнят. Они говорят: «Ладно, мы ему дали сиделку, и хватит. Чего ему еще надо…» А мы – возвращаем больных к настоящей жизни! Если у человека сохранен интеллект, мы его на компьютере работать учим или ремесло даем – хоть рамочки делать для художников. Надо ж, чтоб человек вошел в жизнь, стал быть ей интересен, а она – интересна ему… Получилось так, что по ходу жизни дело переступило через мечту. Вот то, что здесь происходит, – это выше мечты…
– Почему – выше?
– Мы же не подозревали, что такое количество инвалидов в стране и что они свалятся на нас… Это такая дикая патология! Кстати говоря, главная причина ДЦП – это родовые травмы, это похабная работа родильного дома. Абсолютно точно! Редко когда это врожденное… И это – неизлечимо! Но состояние человека можно улучшить. Понятно, инвалид, но инвалид тоже разный бывает! Смотришь, не ходил ребенок – а ходит! Ручки заработали! Было тяжелое поражение речи, молчал человек – и вот у нас заговорил. Что вы, ребята! Это такое для матери счастье…
Результат мы сразу заметили. Люди к нам хлынули! Мы получаем в день по 50, по 70 писем отовсюду, не только из Украины. Пришла как-то женщина, рухнула передо мной на колени. Я волнуюсь: «Что случилось?» Она отвечает: «Я так вам благодарна, ребенок теперь ходить может, только я перед вами виновата, – она такая набожная, – я вас обманула». – «Как обманула?» – «Мы из Новосибирска, а я вам сказала, что с Украины». Я отвечаю: «Да хоть с Камчатки, откуда угодно, нам все равно». Мы действительно не спрашиваем, откуда больной…
– И что, и своих лечите бесплатно, и иностранцев?
– Да как же это можно – открыть рот и сказать им, чтоб платили деньги? Это преступление. Хочет человек помочь – пусть идет в регистратуру, вносит деньги и берет квитанцию… Вот приехал недавно один россиянин. Он прочитал про нас статью и решил посмотреть, правда написана или нет. Смотрит – правда. Тогда он у главврача спрашивает: «Что вам надо? Чем помочь?» Да вот, говорим, хорошо бы нам две сенсорные комнаты оборудовать… Через день он звонит – порядок, заказал оборудование и оплатил… Вот это мужик!
