Наверное, пора было сдаваться, чтобы сохранить жизнь оставшимся воинам, на славу мне послужившим. Но кому сдаваться? Да никто от нас этого и не требовал. Даже если бы я специально вызвал Эрика, он бы попросту меня не услышал. Он вообще не участвовал в бою: только командовал издали.
И мы продолжали сражаться, хотя в живых осталось уже меньше сотни моих людей.
Опущу подробности. В конце концов противник перебил всех, кроме меня. На меня же набросили сеть, сначала оглушив. Я упал, был связан по рукам и ногам и лишился сознания… Но какие-то неясные кошмары преследовали меня даже в забытьи, словно не желая оставить в покое.
Итак, мы полностью проиграли.
Очнулся я в подземелье, где-то очень глубоко. Было страшно жаль, что у нас так ничего и не вышло, несмотря на то что мы все-таки пробились в город.
Я был все еще жив — значит, Эрик что-то задумал в отношении меня. Мне представились кандалы, дыба, огонь и раскаленные клещи. Лежа на куче прелой соломы, я вообразил, на что буду похож через несколько дней.
Сколько времени я пробыл без сознания? Неизвестно.
Я обшарил всю камеру в поисках хоть чего-нибудь острого, рассчитывая покончить с собой, но ничего подходящего не нашел.
Раны мои горели огнем, я чувствовал страшную усталость и снова лег на солому, моментально провалившись в сон.
Когда я проснулся, рядом по-прежнему никого не было. Никто не заходил. Никто не собирался пытать меня.
Я лежал, закутавшись в плащ, и перебирал в памяти события последних дней — с тех пор как очнулся в клинике «Гринвуд» и отказался от уколов. Может быть, отказываться и не стоило.
Теперь я познал отчаяние сполна.
Скоро состоится коронация Эрика, он станет королем Амбера. Или уже стал?
Меня почему-то все время тянуло в сон. Я совершенно лишился сил. Это была первая за много, много дней возможность как следует отдохнуть и постараться забыть о своих ранах и несчастьях…
В камере было темно и сыро. И отвратительно воняло.
Глава 8
Не знаю, сколько раз я просыпался и вновь погружался в сон. Дважды, проснувшись, я обнаруживал рядом хлеб, мясо и воду. Я съедал все, что мне приносили. В камере было по-прежнему темно и очень холодно. Я все время чего-то ждал.
И за мной наконец пришли.
Дверь, заскрипев, отворилась, в камеру упал луч света. Я зажмурился, и кто-то окликнул меня.
Потом меня вели по коридору, битком набитому вооруженными людьми: опасались, как бы я не выкинул какой-нибудь номер.
Я еле тащился, потирая заросшие щетиной щеки. Наконец мы вышли на площадку, откуда начиналась винтовая лестница, и стали подниматься. Вопросов я никому не задавал, со мной тоже никто не заговаривал.
Когда мы поднялись наверх, меня снова куда-то повели. И в итоге я оказался в теплой и чистой комнате, где мне велели раздеться; я подчинился. А потом с наслаждением погрузился в горячую ванну, приготовленную специально для меня. Слуга тщательно вымыл меня, затем побрил и подстриг.
Я переоделся во все новое: черное с серебром. И на спину мне набросили плащ, застегнутый на плече пряжкой в виде серебряной розы.
— Если вы готовы, — сказал мне начальник стражи, — то прошу идти за мной.
Я пошел за ним, а стража — следом.
Меня отвели на задний двор. Кузнец заковал мои руки и ноги в кандалы, слишком прочные, чтобы пытаться их сломать. Сопротивляться я не пытался: меня просто избили бы до потери сознания, но оковы все равно надели бы.
Несколько стражников, взявшись за свисавшие с моих оков цепи, отвели меня обратно во дворец. Я совершенно не замечал великолепия обстановки. Я был здесь пленником и, вероятно, скоро буду либо мертв, либо подвергнут пытке. Так или иначе, я ровным счетом ничего предпринять не мог. Лишь проходя мимо окна, я заметил, что на дворе уже рассвело. И с удивлением обнаружил, что испытываю полное равнодушие к бесчисленным залам, где играл еще ребенком.
Миновав еще один длинный коридор, мы вошли в огромную столовую. Во всю ее длину были накрыты столы, за столами сидели люди; многие из них были мне знакомы.
Меня окружали сотни знатнейших людей Амбера в роскошных парадных костюмах. Играла тихая музыка, горели факелы. Столы были уставлены изысканными блюдами, но никто пока не ел.
Среди нескольких незнакомых мне людей я заметил лицо Флоры. Потом увидел нашего менестреля, лорда Рейна. Да, именно лорда — я же сам посвятил его в рыцари когда-то. Мы не виделись несколько столетий! Встретив мой взгляд, он отвел глаза.
Меня усадили за огромный стол в центре зала. Стража осталась стоять за моей спиной. Концы моих цепей прикрепили к кольцам, явно не так давно вмурованным в пол.
Место во главе стола пока пустовало.
Женщина, сидевшая справа от меня, была мне незнакома, зато моим соседом слева оказался Джулиан. Я не обратил на него ни малейшего внимания, как бы весь поглощенный дамой, миниатюрной блондинкой.
— Добрый вечер, сударыня, — сказал я. — Мне кажется, я никогда еще вас здесь не видел. Меня зовут Корвин.
Она растерянно обернулась за поддержкой к своему соседу справа — огромному рыжему малому с усеянным веснушками лицом. Но тот вдруг принялся нарочито оживленно беседовать с другой своей соседкой, сидевшей дальше.
— Со мной вполне можно разговаривать, — сказал я блондинке. — Я вовсе не заразен.
Она слабо улыбнулась в ответ:
— Меня зовут Кармел. Как вы себя чувствуете, принц Корвин?
— У вас прелестное имя. И чувствую я себя прекрасно. Но признайтесь: что вы, такая красивая женщина, делаете в этом мрачном дворце?
Она поспешно отпила глоток воды из бокала.
— Корвин, — сказал Джулиан, пожалуй, несколько громче, чем требовалось, — мне кажется, дама находит тебя слишком назойливым!
— Она сама об этом тебе поведала? Он аж побелел от ярости.
— Хватит! Замолчи!
Я расправил плечи, нарочно загремев цепями на весь зал. Я сделал это, чтобы проверить, насколько цепи сковывают движения. Конечно же, они очень мешали. Эрик принял все меры предосторожности.
— Ну-ка, братец, повтори, что ты сказал! — обратился я к Джулиану.
Братец не ответил.
Я был последним из гостей за этим столом, и теперь все ждали выхода Эрика. И он появился.
Шесть труб пять раз звонко возвестили об этом, и Эрик вошел в зал.
Все встали. Все, кроме меня. Стражникам пришлось поднять меня за цепи и силой держать в стоячем положении.
Эрик слегка улыбнулся и спокойно проследовал к своему месту во главе стола, справа от меня. Я едва мог разглядеть, во что он одет все скрывала тяжелая горностаевая мантия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
