Он сплюнул на пол. Толпа возмущенно загудела и придвинулась.
— Тихо, товарищи! — поднял руку Терещенко. — Я с этим разберусь. Ваши действия, капитан, — повернулся к Рогову, — расцениваю, как произвол и беззаконие. Оставляю за собой право информировать об этом прокуратуру и обком партии, а понадобится — и Верховный Совет. Сейчас же предлагаю покинуть клинику. Это не место для милицейских операций, здесь больных лечат. Расступитесь, товарищи, дайте возможность сотрудникам ОБХСС удалиться.
Толпа недовольно заворчала, но образовала коридор. Милиционеры, нервно озираясь, двинулись им.
— Капитан! — окликнул Рогова Мурашко. — Браслетики забери.
Он протянул скованные руки. Рогов глянул на напарника, тот подскочил к целителю, вытащил из кармана ключ и, сняв наручники, заспешил вслед Рогову. Толпа проводила их улюлюканьем.
— Расходитесь, товарищи! — обратился к ней Терещенко. — Инцидент исчерпан. Обещаю, что не оставлю его без последствий. Кому-то крепко не поздоровится. Сотрудников клиники прошу приступить к выполнению своих обязанностей, родственников больных — не мешать им. Михаил Иванович, — посмотрел он целителя. — В состоянии работать?
— Еще как! — улыбнулся тот. — Спасибо, друзья, что выручили, — обратился к толпе. — Коммуняки совсем берега потеряли. Ничего, недолго им осталось. Обещаю, что исцелю всех детей, очередь двинется быстрее. А вот блатных из нее — на хрен! Пусть в конец встают.
«Что он говорит?» — ужаснулся Терещенко, но люди заулыбались и стали аплодировать. Семен Яковлевич вздохнул и пошел к себе в кабинет. Происшедшее в клинике требовало действий. Медлить нельзя, Терещенко понимал это. Кто первым введет в уши начальству свою версию событий, тот и победил.
Первым делом он позвонил прокурору области. Тот выслушал и успокоил:
— Не волнуйся, Семен Яковлевич! Ордер на арест они не получат. По крайней мере, пока не положат мне на стол уголовное дело. Думаешь, его не будет?
— Да какое там? — хмыкнул Терещенко. — Кооператив «Биоэнергетика» не работает с государственными деньгами. Если недоплатили вдруг какой-то налог, то решается просто. Выдали предписание — они исправили. Нет тут интереса для ОБХСС.
— Понял! — сказал прокурор и положил трубку.
Следом Терещенко позвонил министру здравоохранения, затем — еще нескольким нужным людям. Все заверили его в поддержке. В конце концов, кто такой секретарь какого-то райкома? Это недавно они были о-го-го. Кончилось их время. Если рядовой журналист на выборах в Верховный Совет в своем округе набирает голосов в разы больше, чем секретарь ЦК КПБ[46], умному человеку это о многом говорит.
Покончив со звонками, Семен Яковлевич решил собрать отложенную летучку, но не тут-то было. В кабинет вбежала секретарша с транзисторным приемником.
— Послушайте! — сказала, ставя его на стол. — Только что анонс был.
Она выкрутила ручку на полную громкость.
— В эфире «Голос Америки», — сообщил невидимый диктор. — Последние новости. Из Минска сообщают о волнениях. Начались они в областной клинике, где сотрудники милиции попытались арестовать известного целителя Михаила Мурашко, вся вина которого состояла в том, что он отказался принять без очереди сына секретаря райкома партии Куковякина. Тот в ответ пообещал целителю неприятности и сдержал слово. Сегодня утром в Минскую областную клинику явились два офицера ОБХСС, которые надели на Мурашко наручники и попытались увести его с собой. Возмущенные родители больных детей и сотрудники клиники отбили целителя у милиционеров, едва не растерзав последних. Офицеров с позором изгнали. Понимая, что опричники коммунистов не угомонятся, врачи и другой медицинский персонал клиники, а также поддержавшие их родители больных детей объявили, что не позволят милиции творить произвол и беззаконие. Как сообщают нам, клиника превратилась в осажденную крепость. Вокруг нее спешно сооружают баррикады. Пока ничего неизвестно об ответных действиях властей. Бросят ли они на подавление протестов ОМОН или прибегнут к помощи армии, станет ясно в ближайшие часы. Мы сообщим нашим слушателям о дальнейшем развитии событий…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Какой ОМОН? — взмутился Терещенко, дослушав. — Какие баррикады? О чем они?
— Вы в окно гляньте! — предложила секретарша.
Семен Яковлевич подбежал к окну и отдернул штору. От увиденного ему стало плохо. Окна кабинета главного врача выходили прямо к въезду в клинику. Сейчас его преграждали запертые ворота, а за ними, запирая въезд, выстроились автомобили — грузовики и легковые. Среди них Терещенко с удивлением увидел несколько служебных машин своей клиники в специальной раскраске. Рабочие кухни и санитары тащили к воротам старые, ломанные кровати, стулья, скамейки и сваливали все это в кучу. Баррикада, да еще какая!
— Это кто распорядился? — возмутился главный врач.
— Никто, — ответила секретарь. — Люди сами так решили. Разозлились на милицию. Профсоюзный комитет постановил не пускать ее территорию клиники, комсомол его поддержал. Партком отмолчался, но не вмешивался.
— Мне почему не сказали?
— Заняты были, — ответила секретарша. — Это еще не все. Они транспарант на здании вывесили. Взяли у сестры-хозяйки старые простыни, сметали на живую нитками и написали краской.
— Что?
— Руки прочь от Михаила Мурашко! Нет милицейскому произволу!
— Господи! — Терещенко схватился за голову.
— Не волнуйтесь, Семен Яковлевич, — успокоила секретарша. — Люди целиком за вас. Объявили, что, если вздумают снять с должности, объявят забастовку. Надо будет — выйдут на улицы. Председатель профкома ведет переговоры с профсоюзными комитетами других больниц. Многие обещали поддержать. А там и предприятия подключатся.
Несмотря на старания секретарши, слова эти Терещенко не успокоили. Наоборот, привели в ужас. Он вернулся за стол и сел, положив сцепленные руки перед собой.
— Вот что Аделаида Степановна, — сказал после недолгого молчания. — Узнайте, как там Мурашко. Если не занят, пригласите ко мне.
Целитель появился через пять минут. Выглядел он чрезвычайно довольным. Улыбаясь, прошел к столу и сел на предложенный Терещенко стул.
— Это вы устроили эту бучу? — спросил главный врач.
— Нет, — покрутил головой Мурашко. — Люди сами. Но мне нравится.
— Отдаете отчет о последствиях? Тот говнюк, из-за которого все вышло, протеже секретаря ЦК КПБ!
— Ну, и что? — пожал плечами целитель. — Сегодня секретарь ЦК, завтра безработный. Власть партии кончается, не пройдет года как ее запретят[47]. Не парьтесь, Семен Яковлевич!
— Вы уверены? — насторожился Терещенко. — В том, что запретят?
— Считайте меня пророком, — улыбнулся Мурашко. — Не волнуйтесь, Семен Яковлевич! Пусть люди побузят, спустят пар. Сами знаете, недовольных в стране много. А партийные чиновники умоются. Они хоть и дураки, но не идиоты, чтобы рубить сук под собой. Если вздумают применить силу, полыхнет во всей республике. Люди злы, им только повод дай. Не о том нужно думать. Я сегодня исцелил детей в отделении — враз и всех. Тридцать четыре человека.
— Сколько? — осипшим голосом спросил Терещенко.
— Вы не ослышались, — улыбнулся целитель.
— Но как?..
— Новые способности открылись. Вот сейчас сижу здесь и вижу вас насквозь — в прямом смысле слова. Например, могу сказать, что желудок у вас пуст, и неплохо бы перекусить. Могу воздействовать на любой орган вашего тела дистанционно, не возлагая рук. Я и детей так сегодня лечил. Представляете перспективы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Миша!.. — чуть не задохнулся Терещенко. — Это правда?
— Да. У меня к вам предложение. В клинике имеется отделение для детей с онкологией, пострадавших от последствий аварии на ЧАЭС. Прежде я туда не заходил — сердце разрывалось. Видеть видишь, а помочь не в состоянии. Теперь могу попробовать. Разрешите? Только без огласки. Представляете, что случится, если результат будет как с ДЦП?
