– Тогда вопрос в том, когда именно его убили – до Мортона или после, – сказала Кейт.
– Сомневаюсь, что это столь важно. Он наверняка был мертв ко времени своего рейса в воскресенье утром. Нужно узнать, какую информацию он поставлял полицейскому Джерри Бигглеру.
– Бигглеру? – нахмурилась Кейт.
– Ральстон являлся информатором. Он имел дело только с Джерри Бигглером, полицейским из вашингтонского департамента, который умер от инфаркта спустя шесть месяцев после выхода на пенсию – в две тысячи шестом году.
– Думаешь, его убили из-за того, что он был стукачом? Но почему только сейчас? Не вижу никакого смысла.
Она была права: агент чувствовал, что в деле замешано что-то еще. Просто он пока еще не нашел, что именно.
Но обязательно найдет.
Глава 18
Я смотрю, как она катается на коньках со своим бойфрендом. Смеется над его словами. Развлекается.
Она шлюха. Я видел ее порнозаписи. Я точно знаю, что представляет собой мисс Кинкейд. Она лгунья. И убийца. Лживая шлюха-убийца.
Я закрываю глаза и концентрируюсь на своем дыхании. Контроль. Я должен контролировать себя. Медленно делаю вдох. Задерживаю дыхание. Выдыхаю. Вдох. Выдох. Успокойся.
Продолжаю глубоко дышать, пока не успокаиваюсь. Действовать в порыве злости, у всех на виду, было бы неумно. Не хочу попасть в тюрьму. Я мог бы убить ее прямо сейчас, но тогда меня арестуют.
Я убью ее, и никто меня не поймает. Они даже не найдут ее тела, потому что от него ничего не останется. Как и от других самок.
Я позволяю образам заполнить мое сознание. Они заставляют меня улыбаться. Все те женщины, что я обучил. Как хорошо они научились слушаться, как и подобает хорошей жене…
Но, как и со всеми женщинами, стоило мне дать им шанс сделать правильное решение, как они всегда выбирали неверный ответ. Они все лгали мне.
Люси – худшая из них. Она словно телка с рекламного плаката всей нечисти, что кроется в женском роде. Неужели мисс Кинкейд думает, что она ровня мужчинам? Или даже выше их? Что может убивать и не понести наказание? Что эта девка может завлечь меня своим змеиным языком, пытаясь убедить в том, что она не та, кем является?
Розмари тоже лгала. Говорила, что никогда не покинет меня. Некоторые женщины изменяют в мыслях, другие – в реальности. Розмари была для меня всем. Идеалом. Она делала все, что я ей говорил. Я же давал ей все в обмен на послушание. Я любил ее. Любил!
Коварная лиса обвела меня вокруг пальца. Лживая, продажная шлюха обманула меня.
Отец ведь предупреждал, но я не хотел его слушать, потому что считал, что уже научился всему на его ошибках.
Он все знал наперед.
Я никогда не позволял ни одной женщине обмануть себя, пока Люси Кинкейд не убедила меня в том, что она не такая, как все.
Вот она поскальзывается, дружок ловит ее, не дает девке упасть на лед. Моя рука впивается в холодную рукоять пистолета. Хочу пристрелить ее прямо сейчас. Достать девятимиллиметровый ствол из кармана и спустить курок. Выпустить всю обойму. Хочу видеть, как ее красная кровь брызжет на белый лед. Как она заливает лицо ее красавчика-бойфренда. Хочу видеть, как подкаблучник в ужасе смотрит на свою мертвую шлюху.
Ведь и его тоже обманули, не так ли? Он узнает, как и я, что ни одной женщине доверять нельзя.
Может, будет лучше, если я сначала убью бойфренда? Пуля в правый висок вынесет его мозги на лед, расплещет по всему катку. Она будет, словно в кошмарном сне, смотреть на безголовый труп своего приятеля. Только это не сон, и я подойду к ней и скажу, что он умер из-за нее. Я скажу ей, кто я на самом деле и почему она сейчас умрет.
Потому что она Иезавель[6]. Лгунья. Прикидывается той, кем не является.
Мне нужно услышать ее мольбы о пощаде. Я должен вкусить слез с ее лица. Я хочу увидеть, как она сломается, почувствовать запах ее страха. Необходимо заставить ее слушаться.
Спокойно. Спокойно. Дыши.
Снимаю руку с рукояти пистолета, потому что мне все сложнее бороться с соблазном спустить курок.
Я дышу легче и наблюдаю, как Люси Кинкейд трется о своего бойфренда. Тот позволяет шлюхе вести себя, поддается ее обману. Возможно, и ему тоже придется умереть, хотя я и не планирую этого. Только если будет путаться под ногами.
Нужно быть сильным. Здесь не место для действий. Я уже привлекаю к себе посторонние взгляды, потому что на мне не висит жена или дети. Пора уходить.
Я наблюдаю за тобой, Люси. Я буду с тобою до дня твоей смерти.
* * *
Люси первый раз в жизни стояла на коньках. После обеда Шон отвез ее на открытый каток в Арлингтоне. Она попыталась было поспорить:
– Я даже на роликах толком никогда не каталась.
– Но на лыжах ведь ты катаешься, так? – спросил Шон.
– Не слишком хорошо. Только с детских горок.
– Хорошо, тогда лыжи – следующий пункт нашей программы обучения. Чтобы научиться ездить на них, нужно уметь хорошо держать равновесие.
– Знаешь ли, между снегом и льдом огромная разница. Лед твердый, и падать на него намного больнее!
– Тогда не падай.
Люси мрачно посмотрела на приятеля.
– Думаешь, было смешно?
Шон сделал вид, что оскорбился.
– Я всегда крайне серьезно относился к своим играм.
Кинкейд вздохнула.
– Даже не знаю, – ответила она и неуверенно поглядела на каток, на котором нарезали круги многочисленные дети. – Может, пойдем в бильярдную? Уж пару шаров я смогу закатить.
– Потом. А сейчас садись, пора надевать коньки.
Натягивая коньки, Люси наблюдала за разношерстной толпой, беспорядочно катающейся по ледяной поверхности. Большинство из них явно делали это не в первый раз, некоторые с трудом стояли на дрожащих ногах и держались за бортик. Маленькая девчушка в короткой розовой юбке и подходящем по цвету свитере, перчатках и шарфе со свистом пронеслась мимо, выдав пируэт, наблюдая за которым Люси не могла не вспомнить о зимних Олимпийских играх.
Она была уверена, что что-нибудь себе сломает.
К тому моменту, когда женщина с трудом натянула первый конек, Роган уже зашнуровал коньки и разминался. Он быстро наклонился и завязал шнурки на ее ботинках.
– Что-то мне не по себе, – сказала она.
– Боишься?
– Нет, но…
– Трусишка зайка серенький?..
Она посмотрела на него испепеляющим взглядом:
– Я не трусиха…
– Докажи!
– Не хочу выставить себя полной идиоткой, – призналась Люси, пока Шон помогал ей встать на ноги. – Кататься-то я не умею.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
