— Мистер Лорпикар, — сказал он с облегчением, — что-то вы припозднились.
Холодный взгляд, каким вошедший окатил наглеца, осмелившегося сделать ему замечание, мог бы обескуражить даже уверенного в себе человека, но мистер Роджерс невозмутимо продолжил:
— Мы уже начали беспокоиться.
— Как я распоряжаюсь своим временем — мое личное дело, — заявил мистер Лорпикар, направляясь к столику Харперов.
По мере его приближения Эмили становилась все бледней и бледней.
— Боже! — пробормотала она.
— Интересно, для кого затеян этот спектакль? — прошептала Гарриет.
— Ш-ш-ш! — Джим Саттон махнул рукой и обратился в слух.
Жужжание разговоров в столовой как по команде стихло. Все взгляды сосредоточились на долговязой фигуре.
— Ты не пришла, — громыхнул, нависая над Эмили, Лорпикар. — Я ждал, но ты не пришла.
— Я не могла, — ответила она тихо.
Мистер Роджерс подался вперед, но его придержали.
— Проблемы? — спросил мистер Франциск.
— Очень похоже, — ответил распорядитель.
— Послушайте, сэр, — промямлил мистер Харпер и съежился, придавленный к стулу тяжестью грозного взгляда.
— Я говорю не с вами! — отрубил Лорпикар. — Я говорю с вашей дочерью. Исключительно. Да. — Его горящий взор вновь уперся в бледное личико. — Ты будешь нужна мне ночью.
Молчаливая реакция публики на эти слова была разной: от шока до циничных ухмылок. Джим Саттон, оставаясь внешне бесстрастным, подобрался и сузил глаза.
— Не знаю… смогу ли я, — с запинкой ответила Эмили, роняя вилку в тарелку.
— Придешь? — Длинная рука потянулась к девушке через стол. Сильные пальцы вздернули маленький подбородок. — Придешь?!
Миссис Харпер вскрикнула, мистер Харпер потупился, нервно разглаживая салфетку.
— Не знаю, — пискнула Эмили и умолкла.
— Простите, — с крайней учтивостью произнес возникший рядом со столиком мистер Франциск. — Если мисс Харпер пожелает продолжить это явно приватное собеседование, я буду рад сопроводить вас обоих в одну из примыкающих к столовой гостиных и там подежурить, чтобы родители девушки не волновались. Если же нет, то вам, мистер Лорпикар, лучше бы утихомириться, сесть и заняться своим ужином.
Как ни странно, но атлетически сложенному мистеру Лорпикару не удалось потеснить невысокого музыканта, и он, тихо выругавшись, проскользнул мимо, чтобы провозгласить, уже стоя в дверях:
— Я поем позже. — Затем последовало столь же громкое обращение к Эмили Харпер: — Мы еще не закончили наш разговор.
Музыкант же, прежде чем отойти от стола, поклонился девушке и произнес:
— Если вы не хотите, чтобы этот господин и далее досаждал вам, не стесняйтесь и дайте мне знать.
Где-то к полуночи в салоне оставались всего пятеро человек да зевающий Фрэнк.
— Я весь вечер хочу сказать вам, — промолвила Гарриет, обращаясь к Франциску, — что восхищена тем, как вы одернули этого типа.
Тот вежливо поднял брови.
— Я лишь пытался сгладить неловкую ситуацию, вот и все. — Он глянул на хмурого Джима Саттона. — Вы вспомнили, где видели девушку?
— Нет. — Журналист потянулся к пепельнице и с силой сломал недокуренную сигарету.
— Знаете, — с профессиональным бесстрастием продолжила Гарриет, — я смотрела на Эмили. Почти все глазели на Лорпикара, но я решила, что Эмили интереснее и, в общем, не прогадала. Несмотря на все отговорки, в ее глазках светилось благоговение. Такое сильное, словно перед ней стояло высшее существо, избравшее ее своей жрицей. Мне трудно понять, как можно восторженно относиться к столь занудному мачо.
— Занудный мачо — это психиатрический термин? — спросил, улыбаясь, Франциск.
— Конечно, — ничуть не смутившись, ответила Гарриет. — Его используют все одаренные психиатры.
— Сектанты! — воскликнул Джим Саттон и хлопнул по столешнице так, что расплескал свой ром. — Вот именно! Это сектанты.
— Что? — тихо спросила Гарриет, стараясь не выдать волнения.
— Девушка. Ее фамилия не Харпер, а Маттисен. Это она вызвала шум в Неваде, когда один религиозный шарлатан подал на нее в суд за нарушение договора. Он заставлял всех им охмуренных людей подписывать некие контракты, чтобы еще более закабалить их и в то же время остаться чистеньким перед законом Эмили задурил голову некий господин Мастерс. А вернул ее в нормальное состояние один малый, профессиональный декодировщик по имени Эрик Сол, из-за чего его объявили персоной нон грата в Неваде. Преподобный Мастерс подал на девочку в суд за расторжение сделки, а на ее родителей и на Эрика — за способствовавший тому тайный сговор. — Лицо журналиста пылало от радостного возбуждения. — Я детально знаком с этим делом. Маттисенов и Сола защищал Лорен Хэпгуд. Он строил защиту так: девочка не только несовершеннолетняя — ей было тогда лет шестнадцать, но и социально не адаптированная, а следовательно, не способная противиться принуждению. — Он взял свой стакан и сделал жадный глоток.
— А экспертом была не Энид ли Хьюм? — спросила Гарриет, сдвинув к переносице брови. — Ее частенько зовут на такие разборки.
— Да. Была она и еще паренек из Лос-Анджелеса. Дик Смит, что ли? Ты знаешь, о ком я. Психолог, пару лет назад выпустивший нашумевшую книгу. — Джим наклонился к Гарриет, они уставились друг на друга и оба вздрогнули, услышав сторонний вопрос:
— Кто выиграл дело? — Франциск сидел в кресле, обхватив руками колено.
— Защита, — кратко ответил Джим Саттон. — Главным образом сыграло роль то, что девочка несовершеннолетняя, а содержание контракта родителям не растолковали. Также было доказано, что Эмили особенно склонна к жертвенности и что в таких ситуациях ее легко обмануть.
Гарриет собрала губы в кружок.
— Энид говорила мне о подобных натурах. Они нуждаются в сильных личностях, чтобы нейтрализовать свои страхи или отринуть их, отождествляя себя с хозяином. Я встречала женщин, безропотно покоряющихся своим доминирующим мужьям, детей, слепо повинующихся не всегда чистоплотным родителям, и многих других людей, с немым восхищением рукоплещущих религиозным, деловым или политическим лидерам. Этот тип отношений, собственно, идеален для зарождения тирании. — Она умолкла и приложилась к бокалу, который давно крутила в руках.
— Преподобный Мастерс, — задумчиво произнес Джим Саттон. — Он тоже высок ростом, как и наш Лорпикар. Но другого типа: блондин с лицом падшего ангела, из тех, что выглядят на тридцать пять в свои шестьдесят. Думаю, сейчас он в Мексике или в Аризоне — в общем, там, где особенно некому к нему приглядеться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
