Благодаря предупреждению Ли Вэя, я успеваю схватить Чжан Цзин и убраться с его дороги, хотя при этом мы обе падаем на землю. Солдат чиркает саблями по тому месту, где мы только что стояли, а потом прерывает свой бег, чтобы угрожающе на нас уставиться. Прежде чем он решает, что делать, бронзовый бисю пикирует вниз и перехватывает его, утаскивая с собой. Только вопли солдата остаются с нами. Я спешу помочь Чжан Цзин подняться. Мне непонятно, в каком месте нам будет безопаснее всего, но тут я вспоминаю про оклик Ли Вэя. Я поворачиваюсь туда, откуда он донесся, и вижу, что он стоит у входа в шахту, где собралось большинство наших поселян. Он манит меня к себе, и, взяв Чжан Цзин за руку, я начинаю пробираться к нему.
Вокруг царит полный беспорядок, почти повторяющий тот момент, когда я утром пыталась пройти через толпу. Сейчас хотя бы никто не хочет намеренно мне навредить, однако опасностей все равно хватает. Все настолько озабочены собственным спасением, что не обращают внимания на окружающих. Солдаты, не задумываясь, пускают в ход свои сабли: страх делает их еще более отчаянными и жестокими. Бисю их убьют, и они это понимают. Я слышу вопли солдат, и эти звуки ужасают и рвут мне сердце, хоть я и считаю этих людей своими врагами. Это заставляет меня снова мечтать о тишине и удивляться, как солдаты могут посвящать свою жизнь войне. Как человек может постоянно жить среди подобного смятения и отчаяния?
Наконец мы с Чжан Цзин присоединяемся к тем, кто стоит у шахты, и Ли Вэй обнимает меня. Чжан Цзин все еще продолжает за меня цепляться, и в итоге он прижимает к себе нас обеих. Мы жмемся друг к другу у входа в шахту и наблюдаем за происходящим. Большая часть солдат исчезла – они либо сбежали, либо убиты. Пара застряла на поляне, но, как только бисю их видят, их настигает быстрый и кровавый конец. Один из солдат, видя приближающегося бисю, избирает иную смерть, бросившись с обрыва.
Рядом со мной люди настроены по-разному, и я разделяю их смешанные эмоции. Мы рады избавиться от солдат, но красота бисю ощущается как смертоносная. Когда солдат поблизости не остается, бисю делают несколько кругов по воздуху, а потом переключают свое внимание на нас. Они приземляются в центре поляны одной громадной блистающей стаей и движутся в нашу сторону. Ли Вэй продолжает меня обнимать, и я чувствую, как напрягаются его руки. Страх написан на лицах моих сограждан и людей Нуань. Кое-кто из особо робких прячется в шахте.
Я разделяю их тревогу: смотрю на приближающихся бисю и не знаю, что помешает им наброситься на нас. Откуда мне знать: может, они увидели в солдатах непосредственную угрозу и устранили ее перед тем, как взяться за более легкую добычу.
Бисю останавливаются всего в нескольких шагах от меня. Я затаиваю дыхание. Они так близко, что мне видна каждая многогранная волосинка меха, покрывающего их шкуру переливами металла. Их когти тоже блестят – у некоторых они влажные от крови. У всех бисю синие глаза… Эта подробность в свитках не упоминалась. Это чистая, яркая лазурь, как небеса, с которых они спустились. Я решаю, что это – подобающий цвет. Их прекрасные глаза серьезно за нами наблюдают, словно бисю тоже чего-то ждут.
В центре стаи происходит какое-то движение, и вперед выходит один бисю. Она (почему-то я инстинктивно знаю, что это самка) – одна из самых крупных, и мех у нее состоит из серебряных и белых волосков. При движении он мерцает, словно лунный свет, и от такой красоты у меня ноги подгибаются. И в этот момент я снова испытываю прежнее чувство – ту тягу в груди, словно кто-то призывает меня издалека. С ее приближением это ощущение становится все сильнее и сильнее, пока буквально не обжигает меня. Она встречается со мной взглядом и зовет. Я не могу сопротивляться – выскальзываю из объятий Ли Вэя и шагаю вперед. Краем глаза я вижу, как он мне говорит:
«Фэй, будь осторожна. Ты видела, на что они способны. И они попробовали крови».
Кивком я даю ему знать, что видела его слова, и иду к стае, пока между мной и серебряной самкой не остается всего несколько дюймов. Кажется, будто и люди, и бисю затаили дыхание в ожидании развития событий. Серебряная снова шагает и останавливается напротив меня. Я слышу сдавленные возгласы: поселяне думают, что она на меня набросится. Этого не происходит.
Вместо этого она опускается на колени.
Я протягиваю руку и прикладываю ладонь к ее щеке, и сама ахаю, когда мой разум вдруг заполняют картинки и сцены. Я словно обрела еще одно чувство. Образы – ее, не мои – раскрываются у меня в голове. Внезапно я становлюсь свидетельницей каких-то очень, очень давних событий. Бисю и люди – мои предки – жили в этих горах в гармонии. Это было до того, как перевалы завалило; у поселка был выход к плодородным долинам и торговым путям. Бисю черпают силы от драгоценных металлов, так что наши предки добывали понемногу руды в знак дружбы с бисю. В ответ бисю защищали наших людей от внешних угроз, а еще создавали атмосферу, дарующую силы и исцеление, так что яды из шахт не причиняли людям вреда.
Но те, кто служил королю в то время, создали оружие, способное навредить бисю. Их армии пришли в горы и стали охотиться на бисю как ради их меха, так и для того, чтобы получить доступ к богатым шахтам. Этот последний прайд, ослабевший и малочисленный, сумел уйти от преследователей и защитил себя, погрузившись в магический сон внутри горы. Им нужен был сон, чтобы восстановить свои силы, пусть даже ради этого им пришлось бросить людей, с которыми у них установилась связь… Люди оказались в ловушке и превратились в рабов, когда сход лавин перекрыл горные перевалы.
Эта самка, единственная из своего прайда, искала человека, с которым можно было бы разделить ее сны, – человека, чей разум был бы так же настроен на визуализацию, как у бисю. Это она дотянулась до меня во сне, установила между нами узы, и эта связь принесла мне исцеление, восстановив слух. Именно она показала мне, что следует делать (заставить моих людей закричать), чтобы разбудить остальной прайд и напомнить ему о тех узах, которые когда-то скрепляли его с нашими предками.
Все это она сообщает мне в виде образов, от разума к разуму, пока я смотрю ей в глаза. Я читаю эти картинки с такой же легкостью, с какой понимаю начертанные на бумаге иероглифы. Отчасти именно это заставило ее выбрать меня. Не все люди способны общаться так, как это делают бисю, а вот я понимаю ее отлично. Ее история поистине эпична, и, наверное, я только начинаю понимать, какие из нее вытекают следствия. Со многим еще предстоит разобраться, но сейчас у меня остался всего один вопрос.
«Как тебя зовут?»
Она не пользуется словами так, как это делаем мы, но мой вопрос ей понятен. В качестве ответа новые образы мелькают у меня в голове. Блеск яркого серебра, от которого слепит глаза. Порыв ветра, шевелящий ветки или создающий воздушный поток для парения бисю.
«Инь Фэн, – думаю я. – Вот твое имя. Серебряный Ветер».
Бисю снова кланяется, я отрываю ладонь от ее щеки и замечаю, что улыбаюсь. Ли Вэй и Чжан Цзин стоят рядом со мной, законно удивленные этим мысленным обменом. Они даже не подозревают, какой огромный объем сведений я только что получила о нашем прошлом… и, подозреваю, о нашем будущем.
«Что происходит?» – спрашивает Ли Вэй.
«Начинается новая жизнь, – отвечаю я. – Новая жизнь для нас всех».
Эпилог
Как всегда, я просыпаюсь раньше соседок, потому что слышу в коридоре слугу. Она выставляет кувшин с водой и поворачивает ворот, который встряхивает наши кровати. Остальные девушки начинают просыпаться, зевая и потягиваясь, стараясь сбросить с себя остатки сна. Многим не хочется вылезать из постелей: наступила осень, в спальне холодно.
Чжан Цзин натягивает себе на голову одеяло и обиженно надувается при виде моей усмешки.
«Пора вставать, – говорю я ей. – Не бойся, солнце скоро все прогреет. Еще не зима».
После того как два месяца назад к нам в поселок вернулись бисю, все очень изменилось. До этого мне неплохо жилось благодаря статусу лучшего подмастерья художников. Теперь моя жизнь не просто хорошая, она стала осмысленной. До недавнего времени я не подозревала, что это не одно и то же.
Я надеваю свой синий костюм, а Чжан Цзин – зеленый. Он сшит из новой материи, приобретенной недавно, и, признаюсь, я немного ей завидую. Мы причесываемся и, как обычно, осматриваем друг друга, а потом идем вместе со всеми завтракать. В последнее время в столовой стало намного более людно, но нам удается найти рядом два места за одним из невысоких столов. «Двор Зимородка» теперь стал домом не только художников, но и начинающих агрономов: наконец-то его пустовавшие комнаты пригодились.
Завтрак по-прежнему проходит быстро и деловито. Все понимают, что последние погожие осенние дни подходят к концу, и садоводы спешат приняться за работу. Они уходят раньше художников. Чжан Цзин присоединяется к ним, мелькнув зеленым одеянием. Я машу ей рукой и прощаюсь знаками до вечера.
