Теперь я боюсь, что когда-нибудь стану похожей на отца, резкой и суровой, полной гнева и упреков. Напоминания о том, каким обаятельным и жизнерадостным он был, только усиливают страх.
Но я отвлеклась от темы. Юный Гай сказал, что я, несомненно, видела дворец главнокомандующего, убежище Лиходея в верхних землях Атлантиды.
Молодые люди, за которыми я наблюдала в видении, или самые глупые, или самые смелые из ныне живущих магов».
После недавних открытий Тит хотел найти что-нибудь о Кашкари, но дневник решил снова подтвердить, что принц отправится в Атлантиду всего с одним спутником, которого придется поддерживать на ходу.
Он закрыл дневник. Сидящая напротив Фэрфакс как раз выпрямлялась, выныривая из Горнила.
– Ты знаешь кого-нибудь по имени Пенелопа Рейнстоун? – спросила она странно безжизненным голосом.
– Она главный советник регента по безопасности.
– Что она за человек?
– Невероятно профессиональная. Кажется преданной короне. Ни разу не была замечена во внерабочей связи с Атлантидой. А почему она тебя заинтересовала?
Фэрфакс промолчала, но выглядела выбитой из колеи.
А вдруг…
– Ты наткнулась на ее имя, пока искала подсказки о том, кто может оказаться хранительницей памяти?
Она встала и надела форменный пиджак, который перед погружением в Горнило положила на стол.
– Строка из Аргонина – ее любимая цитата. И они с учителем Хейвудом встречались много лет назад на приеме в Цитадели еще до того, как оба поступили в высшие учебные заведения. Но ничего конкретного.
Тит не знал, чего ожидал, но эти сведения его потрясли. Генерал Рейнстоун?
– Я возвращаюсь, – сообщила Фэрфакс.
Перед ужином пансион запирали. После этого попасть внутрь можно было только через окно или совершив скачок. А при скачке велик риск попасться. Титу-то плевать, а вот для Фэрфакс это имело значение, причем большое. Даже застукай ее кто-нибудь влезающей в окно – миссис Хэнкок уже что-нибудь заподозрит.
Прежде Фэрфакс всегда была дотошной и должна помнить, что пусть он не может взять ее с собой, она по-прежнему остается самым разыскиваемым магом на Земле.
Но Титу не хватило духа начать ее поучать, поэтому он лишь сказал:
– Давай сначала пойду я и проверю, что горизонт чист.
Проводив Фэрфакс, он заглянул к Уинтервейлу в поисках Кашкари, но столкнулся только с уходящими Купером и Сазерлендом. Уинтервейл широко зевнул, уже закрывая глаза.
Кашкари нашелся в своей комнате.
– Присаживайся, принц, – пригласил он, едва Тит шагнул внутрь. – Кстати, звуконепроницаемый круг уже создан.
– Кто ты?
– Сам я не важная шишка, но ты, наверное, слышал о моем покойном дяде. Его звали Ахиллес Париму.
Тит ответил лишь взглядом – имя ему ни о чем не говорило. И внезапно он вспомнил:
– Ахиллес Париму – маг стихий, рожденный во время метеоритного ливня тысяча восемьсот тридцать третьего года. Тот, что пробудил потухший вулкан.
Кашкари кивнул:
– Тогда тебе, верно, известна и его судьба.
– Семья убила его, чтобы не отдавать Атлантиде.
– Он умолял их убить его, а не отдавать – так мне рассказывали родные, – уточнил Кашкари. – В любом случае в наказание Атлантида вырезала всех, за исключением моей матери. Она в то время была совсем маленькой, и ее отослали к подруге семьи сразу же после проявления силы Ахиллеса. Эта подруга, которую я всегда считал бабушкой, уговорила мужа взять девочку и бежать в немагическое королевство, и они так и поступили: оставили остров в Аравийском море и обосновались на континенте, в Хайдерабаде. Моя мать росла, зная, что она беженка-чародейка, но не зная ничего об истории родной семьи. Череда восстаний в королевствах на континенте привела в Хайдерабад толпы беженцев-магов. Некоторые из них хотели сбиться в общину, другие же просто желали раствориться в толпе. Мать вышла замуж за юношу из последних. Он стал адвокатом, они родили двоих детей и жили так, чтоб со стороны не отличаться от окружавших их немагов. А потом она снова забеременела и во время метеоритного дождя в тысяча восемьсот шестьдесят шестом родила меня. Это напугало бабушку и дедушку, помнивших, что случилось в прошлый раз, когда ребенок из маминого рода родился в такое время. Они наконец рассказали матери правду о ее брате и родителях, и хотя власть над стихиями редко передается по наследству, принялись с тревогой за мной наблюдать. Выяснилось, что я не повелеваю стихиями, но вижу пророческие сны. Фэрфакс тебе рассказал?
Тит сомневался, стоит ли втягивать в это Фэрфакс.
– Он находит твой дар весьма необычным.
– Когда семья поняла, что я не стихийник, они расслабились и позволили мне самому решать, хочу ли я поехать учиться в Англию. Мы на Востоке не рассматриваем видения как данность, поэтому я склонялся к тому, чтобы остаться с близкими, пока не увидел еще один сон, заставивший меня передумать. Это был лишь обрывок видения: кучка людей в комнате – кстати, в твоей, – и один из них говорит мне: «Оставаясь рядом с Уинтервейлом, ты его спас».
Тит не это ожидал услышать. Наверное, потому, что узнал о пророческих снах индийца от Фэрфакс, и поскольку Оракул открыла ей, мол, он один из тех, кого надо просить о помощи, Тит полагал, что и в остальном Кашкари будет неотрывно связан с нею.
Но мог бы и догадаться. С самого начала рассказа Кашкари, хотя он не акцентировал на этом внимание, каждое его слово вело к одному: величайшему магу стихий не прошлого, а настоящего.
И несмотря на отчаянное желание Тита, этим магом был Уинтервейл. Не Фэрфакс.
– Поэтому ты приехал, чтобы спасти Уинтервейла, – закончил принц, стараясь скрыть разочарование.
– Я знал, кто такой барон Уинтервейл – Январское восстание было столь успешным, что во всех магических королевствах эта фамилия стала синонимом надежды. Моя семья без умолку говорила о его победах. Мы только позже узнали, что стратегией занималась баронесса Соррен, а тогда считали, будто он делал все сам, единолично перехитрив и одолев Атлантиду. И я помню, как бабушка с дедушкой шептались о возможности наконец вернуться домой и перестать быть изгнанниками. Но с подавлением восстания надежда развеялась как дым. К тому времени, как я начал видеть этот сон, барона Уинтервейла уже казнили. Однако я задумался: а вдруг это видение обозначает, что мне уготована более важная роль в этой пьесе, чем я представлял? Вдруг мне суждено спасти сына барона Уинтервейла от ужасной опасности и помочь ему оживить мечту отца?
– Подумать только, а я-то считал твоей целью независимость Индии от Великобритании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
