– Да нет, чушь… Ну, может, у нее чесотка была, расчесала себе шею…
Он задушил Валю одной рукой. И если были какие-то следы, то на глотке. Девушка лежала на боку, задом к гаишнику, и он не мог ничего видеть. Так что пусть мент не берет на пушку…
– Чесотка? А что у нее еще было? – возмущенно протянула Лада.
– СПИД и сифилис, – с ядовитой насмешкой глянул на нее Радилов. – Можешь провериться.
Лада запаниковала, но Городовой и бровью не повел. Может, и не было у них ничего… Да и разговор действительно настолько важный, что мент пришел к нему домой. Может, после службы пришел. Работает он, говорят, допоздна.
– Лада, я же говорил тебе, этот разговор не для твоих ушей, – сказал Городовой. – Может, кофе пока приготовишь? Вкусный он у тебя.
– И не только кофе, да?
– Ты думаешь, я спал с Ладой? – с усмешкой спросил Городовой. – Не о том ты сейчас думаешь, Лев Юрьевич. Большая жопа над тобой нависла. Как бы не задохнуться, когда Фемида на тебя сядет. Узнаешь, как оно у негра в темноте бывает…
– Не надо мне угрожать. Я ничего такого не делал.
– Но все сходится на тебе. Тебя видели в машине с Валей, а в ней – твой отстой. И погибла она в тот день, когда тебя с ней видели…
– Она пьяная была; может, сдуру с моста сиганула…
– Да нет, не могла она с моста сигануть.
Городовой выжидательно смотрел на Радилова. Похоже, ждал, когда он скажет про камни. Тогда и последует вопрос, откуда ему это известно… Но дураков нет.
– Я не знаю, как там было… Она же шлюха, может, сифилисом кого заразила?
– Не болела она сифилисом, – покачал головой Городовой.
– Может, и не болела, но кто-то решил, что болела. У нас одна девка сифилисом пацанов наградила, так ей ночью на кладбище голову отрубили. Такая вот расправа… А эту могли утопить. Но я ничего не знаю… Могу показать место, где я ее высадил.
– А кто это может подтвердить?
Ну вот, Городовой подтверждения требует, значит, не знает точного времени, когда Валя погибла.
– Стояли там какие-то девчонки… Надо будет, я их найду.
Действительно, в ситуации с Настей Льва выручили лжесвидетели. Он уверен в своих пацанах, они точно его не сдадут. А если вдруг менты круто наедут, ребята сломаются, но потом заявят, что их вынудили дать показания под угрозой физической расправы. На этот счет все продумано.
И в этом случае спасти Льва могли мифические девушки, которых он собственными усилиями обратит в плоть. Главное – на деньги не поскупиться…
– Надо.
– Тогда найду.
Будь он простым смертным, менты могли бы праздновать победу. А нет, у него деньги, связи, тот же полковник Стрельцов подпишется. Да и прокуратура на стороне Льва. Ну и адвокаты, конечно, подключатся…
– Свидетелей по делу Янцовой ты уже нашел.
– Да, нашел. И у меня есть алиби. Если что-то не устраивает… Я так понял, ты хотел мне помочь, – снисходительно усмехнулся Радилов.
– Да, хотел.
– Чем?
– Хотел предложить тебе путь к спасению.
– Какой?
– Тебя сейчас может спасти только чистосердечное признание…
Радилов презрительно хмыкнул. Что-то в этом роде он и ожидал услышать.
– Знаешь, меня почему-то не удивляет твое предложение.
– Это не предложение, это единственно реальный выход… От Янцовой ты отвертелся. И от Валентины Сидорец ты мог бы открутиться. Но одно убийство накладывается на другое. Ты был у Янцовой перед тем, как она выбросилась из окна. Ты был с Валей перед тем, как она утопилась. Одну ты задушил подушкой, другую – руками… Ты маньяк, Радилов. А маньяк – это не вор и даже не бандит. Маньяк – это взрыв общественного мнения. Я понимаю, ты уже обзавелся покровителями, но поверь, когда о тебе заговорят в прессе, по телевизору, все твои покровители растают как с белых яблонь дым. А если они от тебя не отвернутся, то пресса сотрет их в порошок. Ты должен понимать, что слава о твоих подвигах выйдет за пределы города, области. Был Джек Потрошитель, а ты станешь Львом Душителем…
– Я никого не душил, – сквозь зубы зло процедил Радилов.
Действительно, если этому делу придать огласку, то ему несдобровать. Слух о народовольском душителе может дойти до президента и правительства; тогда, чтобы успокоить общественное мнение, будет дана команда «На кол!». И никакой Стрельцов не поможет…
– Следствие разберется.
– Следствие может ошибиться… Ты прав, Городовой, если поднять шум, то будет волна. И она может смыть неповинного человека… Скажи, зачем тебе это нужно?
– Что нужно?
– Ну все это… Зачем ты хочешь подвести меня под монастырь? Ищешь что-то, копаешь под меня…
– Не копаю. Правда – большая сила, ее никакой ложью не удержишь. Правда сама тебя нашла, Лева. Так что мой тебе совет: покайся и напиши чистосердечное признание. А я, в свою очередь, обещаю не поднимать волну. Возможно, тебя признают психом, отправят на лечение…
– Но я не псих. И никого не убивал.
– Убивал… И Лаврика ты убил, и Махора, и Кипятка, и Кота… Продолжать?
– Что-то ты не то говоришь, Городовой!
– Ты псих, Лева, потому и решился на такой беспредел. Твое место в психушке, и у тебя еще есть шанс там оказаться…
– И для этого я должен признать свою вину? – затравленно рыкнул Радилов.
– Чистосердечно признаться. Чистосердечно раскаяться. Я даже могу предложить тебе явку с повинной…
– Я так понимаю, у тебя нет санкции на мой арест?
– Пока нет. И никто не знает, что я у тебя. Так что явка с повинной будет смотреться весьма правдоподобно…
– Я никого не убивал. Но я вижу, что тебя в этом не убедить…
– Нет.
– Обидно… Я ни в чем не виноват, а ты можешь испортить мне жизнь. Потому и обидно.
– Ты сам ее испортил…
– Не любишь ты меня, Городовой. Не любишь… И я знаю, почему. Вернее, из-за кого… Из-за Лады весь этот сыр-бор. Она со мной живет, а тебя это бесит.
– Не угадал.
– Да ладно тебе, не угадал… Я знаю, старлей, я все знаю… Хочешь, забирай ее себе. Я тебе даже денег дам на ее содержание. Она баба такая – ей крепкого кия мало, ей красивую жизнь подавай…
– Придумай что-нибудь другое, – ехидно усмехнулся Городовой.
– Мы же договорились с тобой о сотрудничестве. Я тебе информацию в клюве принес, ты воспользовался ею, банду обезвредил. Тебе, может, капитана дадут. А ты вместо благодарности под монастырь меня толкаешь. Нехорошо, Городовой, нехорошо…
– Я же тебя предупреждал: если вдруг что, спуску от меня не жди. А «если вдруг что» произошло, так что я свое слово сдержал… Давай, Радилов, собирайся. В отдел поедем.
– Зачем?
– Хочешь, я тебя к цыганке с картами подвезу по дороге? Она тебе дальнюю дорогу нагадает, казенный дом…
Радилов уже понял, что с Городовым не договориться. Его легче убить, чем купить… Именно это Лев и собирался сделать.
Не зря его люди в свое время наводили справки на этого мента. Знал Радилов, что Городовой работает допоздна и порой ему приходится работать в одиночку: напарники просто не в состоянии выдержать ритм той бурной деятельности, которую он им задает. Принцип «один в поле не воин» не для него. Ему ничего не стоит выйти на задержание в одиночку. Наверняка его сейчас никто не страхует. Значит, если с Городовым сейчас что-то случится, никто ничего не узнает. Разве что Лада может разболтать…
Это будет здорово – убить Городового. От этой мысли Радилов ощутил приятное возбуждение. Он расправится с ментом, затем трахнет Ладу и, чтобы усилить и без того чудовищной силы ощущения, задушит ее. Это будет момент, ради которого стоит жить…
Радилов напряг все свои силы, чтобы успокоить всплеск безумия. Нельзя выдавать свои побуждения. Надо расслабиться, размякнуть, неплохо будет пустить слезу. Тогда и Городовой не станет напрягаться.
– Я не душил Настю. И Валю не трогал… Странно как-то, я этого не делал, а это мне предъявляют, – сказал он так, будто разговаривал сам с собой. – Кипяток – да, моя работа… И Кота я сделал…
Городовой вскинулся, навострил ухо, но ничего не спрашивал, не подгонял. Боялся вспугнуть откровения.
– Но в этом ты сам, старлей, виноват.
Такой вывод стал для Богдана неожиданным, и брови у него удивленно взметнулись вверх.
– Не понял.
– Это ты подсадил ко мне «утку».
– Не было ничего такого.
– Да ладно, не было… Рыбник был засланным казачком. Я его сразу раскусил.
Городовой промолчал. Ну да, в таких случаях лучше молчать, чем оправдываться.
– Он в доверие ко мне втирался, план мне предложил. Типа, район под себя надо брать. Я сказал, что Махор мешает, а он посоветовал мне убрать его. И так убрать, чтобы все на Кипятка спихнуть… Это ты меня на беспредел спровоцировал, Городовой. Мы с тобой за все в ответе…
– А вот это ты зря, Лева. Рыбника я знаю, но ничего ему не говорил. И тебя не провоцировал…
– Да нет, ты мне и совет дал, и провокацию устроил. Мы с тобой вместе виноваты, поэтому одной цепью скованы. Теперь куда я, туда и ты… Нам не воевать надо, нам дела надо вместе делать. Мы с тобой весь город под себя возьмем…
