Несколькими днями позже Норфолд конфисковал у Лорна шпагу и арестовал его.
— Кто вы такой? — вдруг прозвучал женский голос за спиной Лорна. — И что вам здесь нужно?
Лорн повернулся, и неяркий свет фонаря тотчас ослепил его. Он поднес руку к лицу, закрывая глаза.
— Предупреждаю: если я позову солдат, то только для того, чтобы они унесли ваш труп! — пригрозила молодая женщина, встав в дверях. — Отвечайте немедленно!
Одетая в штаны, рубашку и камзол, она размахивала фонарем в левой руке и держала шпагу в правой.
— Наэ? — произнес Лорн. — Наэ, это ты?
Молодая женщина растерялась:
— Л… Лорн?
Она подняла фонарь, и свет переместился на ее лицо, прекращая слепить Лорна. И он узнал эти большие черные глаза, и этот непокорный взгляд, и этот нежный отблеск в глазах, и эту левую щеку, рассеченную некрасивым шрамом.
Наэрис.
— Да, Наэ. Это я.
— Лорн!
Она поставила фонарь, бросила шпагу, подбежала к нему и прижалась своим стройным, крепким телом. Лорн смутился. Он не знал, куда девать руки, но потом обнял ее в ответ.
Молодая женщина была так взволнована, что не могла подобрать слова:
— Это… это ты, это в самом деле ты… Я… я думала, что…
— Меня освободили, Наэ. Оправдали.
— Но как? — спросила она, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. — Мы не знали, что ты…
Она улыбалась, глядя на него со слезами на глазах.
— Меня освободил Верховный король, — сказал Лорн. — Я…
Но Наэрис прервала его:
— Нет, не здесь. Идем, — произнесла она, увлекая его за собой. — Сейчас ты нам обо всем расскажешь. Папа будет счастлив…
Она замолчала, разом сделавшись серьезной.
— Что такое? — встревожился Лорн.
— Мне… Мне так жаль, Лорн. Я о твоем отце.
— Спасибо, Наэ.
— Знаешь, это папа нашел его. Утром. Но… было уже слишком поздно.
Глаза Наэрис вновь увлажнились, но на этот раз она плакала не от радости.
— Давай, парень. Налей себе еще стакан.
Лорн потерял счет выпитому, но не находил мужества отказаться. Впрочем, Рейк Ваард сам налил ему вина и, видя, что бутылка закончилась, повернулся к дочери.
— Неси еще одну, Наэ.
— Может, хватит?
— Нет, не хватит! Неси давай!
— Тебе не кажется, что вы уже достаточно выпили?
Старый кузнец с возмущением взглянул на дочь:
— А ты не забыла, что можешь нарваться на порку за непокорность отцу?
— Нет, папа, я уже не в том возрасте. Кроме того, это была бы первая порка, которую бы ты мне устроил.
Пожав плечами, Рейк склонился над столом и шепнул Лорну:
— Ох, плохо я воспитал свою дочь.
Лорн улыбнулся и подвинул полный стакан к Рейку.
— Она — лучшее ваше достижение.
— Ну да, — с притворным сомнением протянул кузнец, а затем подмигнул дочери, сидевшей у края стола, чуть в стороне от обоих мужчин.
С возрастом его светлые волосы, завязанные в конский хвост, поседели, но он по-прежнему оставался могучим силачом. Из-под закатанных рукавов виднелись голубые татуировки, которые покрывали его руки, грудь и спину. Скандские татуировки, такие же, какие были у матери Лорна. Словно по волшебству, они приобретали красный оттенок, когда тот или та, кто их носил, позволял воинственной ярости завладеть собой. Рейк был скандом и кузнецом. Это означало, что он мог работать с арканиумом и ковать необыкновенное оружие и доспехи.
— Он сражался до самого конца, ты знаешь? — внезапно произнес Рейк. — Твой отец. До конца. Он так и не поверил обвинениям. И когда тебя осудили, сделал все, перепробовал все, чтобы… Но что он мог? Весь мир повернулся к нему спиной. Даже Верховный король, представляешь?
Он выругался.
— Весь мир, кроме вас двоих, — возразил Лорн.
Кузнец переглянулся с дочерью и улыбнулся ей.
— Да. Кроме нас, — с горечью подтвердил он. — Если бы это что-то изменило… Хотел бы я помочь тебе по-настоящему, парень.
Лорн кивнул:
— Я знаю.
Он не сомневался, что Рейк говорит искренне. Этот человек принадлежал к народности скандов, как и мать Лорна; он любил Лорна как родного сына, которого у него никогда не было. Его жена умерла в родах, и он больше не женился.
— Твой отец поклялся, что смоет позор с твоего имени, — добавил старый кузнец, мрачно глядя перед собой. — Что твой приговор пересмотрят. Он был в ярости. Потерял сон. Стучался во все двери. Во все. Но безуспешно, и это лишило его сил. Он остался один, без друзей и денег. Но так и не отступился… — Рейк вздохнул. — А как-то утром не отворил в доме ставни. Я зашел к нему — дверь была открыта. Он сидел в своем кресле перед камином. Мертвый.
Лорна пробила дрожь, и у него затряслись руки. Во рту пересохло, а грудь словно сдавило тесным обручем. Сначала ему даже показалось, что начинается приступ. Но это не имело ничего общего с Тьмой. Это были гнев и боль, которые потекли по его жилам, словно жгучий яд.
Уставившись перед собой, он с трудом сдержал слезы.
— Где он похоронен? — спросил Лорн мгновение спустя.
— Здесь, — ответила Наэрис. — На маленьком кладбище квартала оружейников.
— Что? — поразился Лорн. — Не в королевском квартале?
— Нет, — покачал головой Рейк. — Нет.
Он одним глотком осушил стакан Лорна и, поднявшись с места куда легче, чем можно было ожидать от человека такого телосложения, произнес:
— Жди здесь.
Тяжелым шагом он вышел из кухни, расположенной в глубине большого дома, ныне почти пустого. Он оставил дверь приоткрытой и скрылся на заднем дворе.
— Куда он пошел? — спросил Лорн.
Наэрис подсела ближе к нему. Она вылила половину своего вина в стакан Лорна, и они сделали по глотку, прежде чем она ответила.
— К себе.
— Как это?
— Он спит над своей кузницей, — объяснила она.
— А ты?
— Здесь. На чердаке.
— Но почему?
Молодая женщина посмотрела Лорну прямо в глаза.
— Папу разжаловали из королевских кузнецов, Лорн. Мы почти все потеряли. Нам вообще нельзя тут находиться, но папа не хочет покидать Цитадель. Так что мы, можно сказать, нарушаем волю короля. И не знаем, когда нас отсюда выселят.
— А кузница?
— Остановлена, — ответила Наэрис, словно сообщая о чьей-то кончине.
Рейк Ваард не был обычным кузнецом.
Он знал тайны скандских военных кузнецов, умел создавать уникальное оружие и доспехи из арканиума и стали. Став королевским кузнецом, он принес клятву, которая запрещала ему ковать для кого-то другого помимо Верховного короля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
