его мнению, местная полиция оказалась недостаточно опытна для расследования[450]. Очевидным решением было бы позвонить в Скотленд-Ярд ФБР или даже на местную базу Королевских ВВС.
Вместо этого, после нескольких часов обсуждения с Уоллис и Кристи, в 10:30 утра он позвонил начальнику отдела по расследованию убийств полиции Майами капитану Эдварду Мелчену, с которым имел дело во время своих поездок в Америку. Эдуард сказал, что ему нужна помощь, чтобы «немного навести порядок». Мелчен, расследовавший более 500 убийств за почти двадцать лет службы в полиции, немедленно прыгнул в самолет, захватив с собой капитана Джеймса Баркера, руководителя отдела по отпечаткам пальцев. К полудню они были в Уэстборне.
Полицейское расследование с самого начала было ошибочным. Дом не был опечатан, большую часть улик испортили люди, которые прибыли, когда услышали новость о смерти. Одним из первых приехал местный врач, доктор Хью Квакенбуш, который оценил смерть между 2:45 и 5:15 утра, и вскоре к нему присоединились майор Герберт Пембертон, заместитель комиссара, и несколько детективов.
Полиция быстро установила личность подозреваемого, зятя Гарри Оукса, графа Альфреда де Мариньи. Де Мариньи, чей французский титул достался ему от матери, был тогда маврикийским плейбоем лет тридцати с небольшим. Дважды разведенный, он женился на старшей из пятерых детей Оукса, Нэнси, чуть больше года назад и через два дня после ее восемнадцатилетия.
Отношения с сэром Гарри были напряженными, считалось, что у де Мариньи был мотив для убийства Оукса. Во время убийства он находился недалеко от Уэстборна, волосы на его руках были опалены огнем, он не смог предъявить рубашку и галстук, которые были на нем в ночь убийства.
Де Мариньи владел яхтой «Наложница», на которой он выиграл множество гонок, а также перевозил контрабанду. Проверка ФБР биографических данных де Мариньи показала, что «Бюро провело расследование в прошлом де Мариньи, в ходе которого были получены доказательства, указывающие, что де Мариньи занимался незаконным оборотом наркотиков»[451].
Герцогу не было необходимости участвовать в расследовании, но в пятницу, 9 июля, он появился в Уэстборне и провел приватную двадцатиминутную беседу с Баркером. Никаких записей о том, что было сказано, не велось. Два часа спустя де Мариньи был арестован и обвинен в убийстве сэра Гарри Оукса. Если его признают виновным, его повесят.
Убийства плохо сказывались на туризме, и требовалось быстрое раскрытие преступления. У де Мариньи было мало друзей среди чиновников на Багамах, и он был удобным козлом отпущения. Герцог немедленно сообщил в Управление по делам колоний, что два детектива из Майами оказали «самую ценную услугу своими неустанными расследованиями, которые в значительной степени привели к аресту обвиняемого»[452]. Чего он не сказал, так это того, что между этими двумя мужчинами была история.
Де Мариньи не уважал губернатора и любил насмехаться над ним – однажды пригласил английскую актрису Мадлен Кэрролл, которая снималась на острове в фильме «Багамский проход», на ужин, когда герцог надеялся развлечь ее, а в другой раз предложил продать по возмутительной цене немного коньяка, который губернатор ожидал получить бесплатно.
В прошлом двое мужчин также спорили об обращении с некоторыми заключенными, сбежавшими с острова Дьявола, и о визе для тренера по яхтингу де Мариньи. Последней каплей стало то, что герцог отказался быть почетным гостем на ужине по сбору средств для багамских военнослужащих за рубежом, в котором участвовал де Мариньи.
«Мы стараемся держаться как можно дальше от этого ужасного случая», – написала герцогиня своей тете Бесси 24 августа и добавила:
«Я боюсь, что здесь много грязи, думаю, что все местные жители защищают себя от разоблачения деловых сделок – странных бочек с бензином и т. д. – так что остается только гадать, как далеко все это зайдет. Не думаю, что где-нибудь есть достаточно большая прачечная, чтобы отстирать все грязное белье Нассау»[453].
В середине сентября 1943 года Виндзоры совершили свой четвертый визит в Соединенные Штаты, несмотря на возражения британского посла лорда Галифакса[454]. Они должны были отсутствовать на островах до конца ноября. Начав с Майами, пара двинулась на север, остановившись на три ночи в британском посольстве в Вашингтоне, а затем в отеле в Хот-Спрингс, штат Вирджиния. Там их гостем был старый друг из Парижа, посол США Уильям Буллит.
«Герцог и герцогиня Виндзорские занимали комнаты на том же этаже, всего в трех или четырех номерах от нашего, – написал он в своем дневнике. – Эдуард довольно маленький и выглядит рассеянным. Уоллис похожа на свои фотографии. Я думаю, что она отвратительный человек, не хочу иметь ничего общего ни с ней, ни с ним»[455].
Затем Эдуард отправился в Нью-Йорк, где подписал соглашение о бурении нефтяных скважин на своем канадском ранчо. Одним из ярких моментов поездки стало посещение ФБР, чтобы осмотреть выставочные залы, секцию связи, лабораторию, стрельбище и отдел идентификации огнестрельного оружия. Пару принимал сам Дж. Эдгар Гувер. Чета посетила художественные галереи, столовые обслуживания и военно-морские верфи, осмотрела учебные подразделения в Гарварде и ознакомилась с военно-морскими войсками в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Там они пообедали с миссис Корнелиус Вандербильт. Наконец они увидели тетю Бесси в Бостоне.
Герцог и герцогиня выбрали время специально, потому что вскоре после того, как они улетели, начался суд над Альфредом де Мариньи[456]. Улики против него выглядели убедительными, не в последнюю очередь из-за обнаружения его отпечатков пальцев на окровавленной китайской ширме в спальне Оукса. Де Мариньи утверждал, что не посещал эту комнату, вскоре и другие ключевые доказательства обвинения начали рассыпаться. Например, капитан Баркер объявил об обнаружении отпечатка пальца своему коллеге только тогда, когда он и капитан Мелчен увидели леди Оукс на похоронах мужа. Это произошло через несколько дней после обнаружения отпечатка и спустя долгое время после ареста де Мариньи.
Отпечаток пальца, предъявленный в суде, предположительно был снят с экрана, но при перекрестном допросе стало ясно, что детективы не были уверены, откуда он был взят. Затем по рисункам отпечатка стало очевидно, что он снят со стакана с
