Среди пилотов кроме испанцев были цыган Михаил Горлов, узбек Азии Досиндодуков, азербайджанец Али Мухамедов, русский, сибиряк Иван Сахарцов, русский из Иваново Сергей Яковлев, украинец Резник, русский Кобин, казах Самехов, русский с Урала Демяновский. Братская дружба связывала воинов этого интернационального подразделения, и они не раз, рискуя жизнью, выручали друг друга в бою.
Ариас хотел, чтобы бои его летчиков с врагом были наиболее результативными, и каждую свободную минуту использовал для подготовки личного состава эскадрильи. Он подбирал летчиков и воспитывал их с такой тщательностью, как это делает опытный педагог. С пилотами у Ариаса установились ровные дружеские отношения, но при всем этом он всегда добивался строгого и неукоснительного выполнения приказов. Свой опыт, приобретенный в воздушных боях в небе Испании, он передавал молодым летчикам. Испытания, выпавшие на долю Ариаса, закалили его волю, научили сохранять твердость духа и быстро принимать решения в трудных ситуациях. Он умел оставаться внешне спокойным, хотя порой внутри у него все кипело. Невольно припоминаются дни, проведенные в лагере для интернированных во Франции.
- Я бы хотел поехать в СССР, - сказал нам как-то Ариас после месячного пребывания в лагере.
- Как ты можешь говорить об этом, когда никто, понимаешь, абсолютно никто не заботится о нас?
- А я все-таки поеду в СССР.
Может, он знал больше, чем мы? Нет, конечно, нет! Просто Ариас лучше многих разбирался в политике и, как коммунист, был более закален жизнью. А ведь некоторые из нас часто падали духом и уже теряли всякую надежду выбраться из лагеря. Больше всех волновался Фернандо, и для этого у него были причины. В свои двадцать лет он уже был женат и имел ребенка, и теперь его жена с ребенком находились где-то поблизости в лагере для женщин.
- Послушай, Фернандо, если ты и дальше так будешь маяться, - сказал я ему однажды, - то очень скоро нам придется похоронить тебя здесь, на берегу моря.
- А что мне, по-твоему, делать? - отвечал он.
- Нужно придумать какой-нибудь действенный план. Например, давай проберемся в женский лагерь и поспрашиваем, поговорим... Может, что и узнаем...
- Давай, давай! Этой же ночью и пойдем. Ты пойдешь со мной?
- Да, конечно.
- А если нас подстрелят?
- По-моему, это лучше, чем жить, как мы.
Той же ночью, в кромешной тьме, мы проделали лаз в колючей проволоке и без шума выползли наружу. Однако нас остановили тяжелые шаги по песку. Кровь застучала в висках. Шаги раздались совсем близко и удалились. Мы ползком добрались до ограждения женского лагеря. Его охраняли менее усиленно, чем наш. Колючая проволока здесь была реже, и мы сравнительно легко проникли в лагерь.
Осторожно, за плечи, разбудили женщин.
- Не знаете, где здесь находится женщина с маленьким ребенком? Ее зовут Рамона. У нее черные волосы, одета во все черное.
- Как ее фамилия?
- Льянес!
- Нет, не знаем!
Мы стали расспрашивать одну женщину за другой и в ответ слышали одно и то же: "Нет, не знаем". Мы почти потеряли надежду. Казалось, не осталось в лагере места, где бы мы ни побывали. Случайно под рваным пологом услышали голоса женщин. Они говорили на каталонском диалекте. Рамона ведь из Каталонии!
- Вы не знаете что-нибудь о Рамоне?..
- С маленьким ребенком?
- Да! Да!
- Он родился у нее прямо в горах, в Пиренеях?
- Да, да! - сказал Фернандо, и в глазах его засветилась надежда.
- Знаете... Бедная женщина ждала, ждала, и наконец решила, что она больше не может так жить. Она выехала вчера в Испанию с группой репатриировавшихся женщин.
- А может, она еще в лагере?..
- Нет, мы видели, как она садилась в грузовик.
Фернандо, потрясенный этой новостью, опустился на песок и так побледнел, что казалось, он вот-вот потеряет сознание.
- Послушай, теперь все равно ничем не поможешь. Давай возвращаться в лагерь, - сказал я и положил ему руку на плечо, чтобы хоть немного его успокоить.
- Я не пойду в лагерь, - ответил он будто в полусне.
- Уж не надумал ли ты вернуться в Испанию?
- В Испанию? Нет!
- Тогда что же ты думаешь делать?
- Я отправлюсь в Латинскую Америку!
- Ты что? С ума сошел? У тебя что, билет в кармане, пароход ждет тебя у причала?
- Нет, но я отправлюсь в Америку.
- Скажи мне, по крайней мере, как ты думаешь это сделать? Может, я тоже отправлюсь с тобой...
- Сначала надо пробраться в Марсель, а там посмотрим. - В голосе Фернандо слышалось столько уверенности, что мне его идея показалась и впрямь заманчивой.
- И все же давай подумаем. Ведь только мы отсюда тронемся, как нас сразу же схватят. Кругом полно жандармов и переодетых агентов полиции. И уж тогда нас наверняка определят в более ужасное место, чем этот лагерь.
- Ну и что? Я опять убегу и в конце концов попаду в Америку. А уж оттуда свяжусь с Рамоной. Решено! Ты идешь?
- Да, дружище, да! - согласился я, чтобы как-то успокоить его.
Мы подлезли под проволоку и тронулись в путь. Шли полями, огородами, рощами. Днем отдыхали, а по ночам шли. Крестьяне жалели нас и снабжали едой. Иногда нас подвозили на грузовиках, и тогда водители прятали нас в кузове.
Когда мы прибыли в Марсель, шофер принес нам бутылку вина, немного хлеба, креветок и пригласил перекусить в кабине его грузовика, а сам ушел на разведку в порт. Вскоре он вернулся.
- Знаете, - сказал он, - печальные новости. Пройти почти невозможно, повсюду жандармы. У всех, кто направляется в порт, спрашивают документы. Идти туда опасно, тем более если не знаешь французского языка...
- Много кораблей в порту?
- Много!
- А каких стран?
- Итальянские, японские, мексиканские, есть один из Аргентины...
- Аргентинский... А где он пришвартован? Нам-то он и нужен!
- Далеко, почти в конце причала. Туда добраться ой-ой-ой!
- Тогда попробуем на мексиканский. Попытаемся проскочить на корабль, когда стемнеет, до того как зажгутся фонари. Осторожно подберемся к нему как можно ближе, а потом бегом - и мы на корабле! - развернул свой план Фернандо.
- Ты уверен, что это - самый лучший способ?
- Да, а другого в нашем положении нет. В таком виде, как мы сейчас грязные, оборванные, давно не бритые, - только и попадаться в лапы жандармам!
Почти весь день мы провели, спрятавшись среди бочек, в каких-нибудь двухстах метрах от корабля. Мы видели, как по его трапу спускались и поднимались моряки, как развевался флаг на корме, как жандармы внимательно осматривали всякого, кто появлялся на причале. Рабочий люд не обращал на нас никакого внимания. Несколько маленьких оборвышей что-то искали среди тюков и ящиков с товарами. Натолкнувшись на нас, они чему-то рассмеялись и продолжали заниматься своим делом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
