Но если мы с вами в чем-то похожи, может быть, вы тоже зададитесь вопросом: а хорошо ли это — принимать все эти антибиотики? Кажется, я был прав, когда беспокоился из-за этого. Дети, у которых были ушные болезни и которые принимали много антибиотиков, впоследствии чаще заболевают ВЗК[132].
Антибиотики «не различают, кто прав, кто виноват». Они убивают и вредоносные, и полезные микроорганизмы, обитающие в кишечнике.
Употребление антибиотиков даже во взрослом возрасте может вести к заболеваниям желудочно-кишечного тракта. Исследователи обнаружили, что взрослые, которые болеют ВЗК, за последние два года в два раза чаще принимали большое количество антибиотиков по рецепту врача[133].
Однако все это еще косвенные доказательства. Нужен подлинный эксперимент. И такой эксперимент возможен.
Если проблема, которая вызывает ВЗК, — это недостаток «хороших» бактерий, следовательно, нужно сделать вливание этих бактерий в кишечник. Например, клизма, содержащая здоровую микрофлору кишечника, должна быть эффективным способом лечения ВЗК.
Отважные ученые и еще более отважные пациенты решили пойти на такой эксперимент. («Итак, мистер Джонс, в ходе эксперимента мы введем в ваш кишечник содержимое кишечника незнакомого вам человека. И не просто потому, что никто никогда раньше этого не делал, а потому, что это может оказаться полезным для вас».) К счастью, для пациентов и для врачей эксперимент удался, и большинство пациентов, прошедших такое лечение, почувствовали себя лучше, чем контрольная группа, которой ввели простой физиологический раствор. (А к счастью для нас, теперь можно пойти в аптеку и купить таблетки, содержащие все необходимые кишечные бактерии.)
Конечно, решение о том, лечить ли ту или иную детскую болезнь с помощью антибиотиков, требует серьезного исследования и тщательного анализа эффективности затрат. Как и в случае инфекций, которые подхватывают взрослые люди.
От естественных экспериментов к подлинным
В естественных экспериментах содержится невероятно много важной информации, которую просто необходимо изучить с помощью подлинных экспериментов.
Дети малообразованных родителей, которые по этой причине сами рискуют не достичь никаких успехов на академическом поприще, с большей вероятностью будут получать плохие оценки в начальной школе, если их учитель в первом классе, по мнению наблюдателей, низкоэффективен. Если им повезет и первый учитель будет высокоэффективным, то их оценки, возможно, будут примерно равны оценкам детей из семей среднего класса[134]. Этот вывод — следствие естественного эксперимента. Если бы дети были случайным образом распределены по классам с учителями различной квалификации, тогда мы получили подлинный эксперимент. И какой родитель останется равнодушным к эффективности учителя, услышав о таком результате естественного эксперимента?
Озеленение городов делает жизнь в них более приятной. И вы даже не представляете себе насколько. Исследование типовых жилых кварталов, построенных по государственной программе социального жилья в Чикаго, показало, что в спальных районах с многоквартирными домами, расположенными на озелененной территории, происходит в два раза меньше преступлений, чем там, где территория представляет собой асфальт и бетон[135]. С учетом трудноуловимых ситуационных стимулов, способных глубоко воздействовать на человеческое поведение, которые мы обсуждали в главе 1, это открытие не кажется таким уж удивительным. Это исследование, вероятно, является подлинным рандомизированным экспериментом, потому что представители жилищного фонда в Чикаго полагают, что распределение жильцов в конкретные дома происходило исключительно случайным образом — и нет никаких причин в этом сомневаться. В то же время, непрофессионалы могут вкладывать в термин «случайный» не совсем то значение, которое подразумевают ученые, поэтому для проверки верности гипотезы о связи озеленения с низким уровнем преступности потребовалось бы провести исследование с действительно рандомизированным распределением жильцов, чтобы исключить возможность, что соотношение между озеленением и преступностью является причинно-обусловленным, а не только корреляционным. Очевидно, что такой эксперимент крайне необходим. Если открытия, сделанные в ходе подлинного эксперимента, продублируют результаты естественного эксперимента, нужно будет обязательно провести анализ эффективности затрат, который мы обсуждали в главе 4. С его помощью следует изучить эффективность удаления асфальта и посадки деревьев, а затем перевести это все в денежную стоимость. Этот анализ может показать, что смена ландшафта пойдет городу на пользу.
Ученым часто приходят в голову идеи, когда они осознают, что наблюдения, которые они сделали, представляют собой естественный эксперимент. В XVIII в. врач Эдвард Дженнер заметил, что у доярок редко бывает оспа — болезнь, связанная с коровьей оспой, с возбудителями которой доярки могут нередко соприкасаться. Быть может, доярки были менее подвержены оспе, чем, скажем, давильщики масла, потому что коровья оспа каким-то образом защищала от обычной оспы? Дженнер нашел молодую доярку с коровьей оспой на руке и привил ее восьмилетнему мальчику. У мальчика началась лихорадка и неприятные ощущения в области подмышек. Через несколько дней Дженнер привил мальчику обычную оспу, взятую с пораженного участка тела больного человека. Мальчик не заболел, и Дженнер объявил, что нашел лекарство, которое может предотвратить оспу, что оказалось правдой. Латинское слово vacca означает «корова», a vaccinia — «коровья оспа», поэтому Дженнер назвал свое изобретение вакцинацией. Естественный эксперимент привел к подлинному эксперименту, а результат изменил мир к лучшему. В наши дни оспа существует только в виде опытных препаратов в двух лабораториях мира — в США и в России. (Вирус оспы хранят, потому что он может понадобиться для создания вакцины, если болезнь вдруг снова появится где-то в мире.)
Страшная цена непроведенных экспериментов
Мы можем дорого заплатить за эксперименты, которые так и не провели — жизнью, деньгами, благополучием.
За почти 50 лет существования программы Head Start мы потратили на нее $200 млрд. Это дошкольная образовательная программа для детей из бедных семей, направленная на укрепление их здоровья, улучшение успеваемости и, как мы надеялись, на повышение IQ. Что же мы получили от этих вложений? Программа действительно благотворно влияла на здоровье детей, поначалу повышала уровень IQ и улучшала успехи в учебе. Но это продолжалось недолго; к окончанию начальной школы показатели этих детей были не выше, чем у тех, кто не участвовал в этой программе.
Мы не знаем наверняка, показали ли дети, участвовавшие в Head Start, лучшие результаты, когда выросли, чем те дети, которые не участвовали в этой программе[136]. Потому что распределение детей для участия в программе не было случайным. Дети, попавшие в Head Start, могли отличаться от детей, не попавших в эту программу, по самым разным, неизвестным нам признакам. Информации катастрофически мало, и основана она на ретроспективных данных о распределении по программам дошкольного образования. Давно ставшие взрослыми люди должны были вспоминать, участвовали ли они в какой-нибудь программе для дошкольников, и если да, то в какой именно. Ретроспективные исследования могут содержать огромное количество ошибок, особенно если требуется воспроизвести события более чем десятилетней давности. Ретроспективные исследования и впрямь показывают очевидные преимущества бывших участников Head Start во взрослой жизни[137]. Но этот результат не дотягивает даже до уровня результата естественного эксперимента, потому что было бы удивительно, если бы между детьми, которые участвовали в программе, и детьми, которые в ней не участвовали, не было бы определенных первоначальных различий.
Общество продолжает тратить огромные деньги на проекты, которые могут быть, а могут и не быть эффективными.
К счастью, как мы узнали из главы 4, некоторые программы дошкольного образования действительно оказали значительный эффект на их достижения во взрослой жизни. Эксперименты со случайным распределением объектов на более интенсивных образовательных программах, чем Head Start, показали более скромные улучшения уровня IQ в долгосрочной перспективе, но, что более важно, они привели к гораздо более заметному улучшению успеваемости принимавших в них участие подростков, а по прошествии многих лет и их благосостояния.
Непонимание того, какие методы дошкольного образования приносят свои плоды, а какие нет, действительно обходится нам очень дорого. $200 млрд, потраченные на Head Start, можно было бы с большей пользой потратить на более интенсивные обучающие практики для небольшого числа особенно нуждающихся в социальной защите детей. Вот что могло бы принести куда более значительную пользу обществу. (И мы знаем точно: чем беднее семья, тем более важную роль играет качественное дошкольное развитие ребенка. На детей из семей средних классов программы дошкольного развития не оказывают столь заметного влияния[138].) Более того, никаких экспериментов с целью выяснить наиболее эффективные аспекты программы Head Start (если таковые были) не проводилось вообще. На чем лучше делать акцент: на учебе или социальном развитии? Составлять ли программу на полный день пребывания ребенка в саду или только на полдня? Нужно ли разрабатывать двухлетнюю программу или одного года достаточно для достижения того же эффекта? Социальные и экономические последствия ответов на эти вопросы были бы невероятно масштабными. А получение ответов потребовало бы меньших усилий и обошлось несравнимо дешевле, чем применение программы на практике без экспериментальной проверки.
