К вечеру дорога опустела. Пешие туристы пропали с нее насовсем, конные стали редки настолько, что перестук копыт стал слышен издалека и можно было успеть спрятаться.
- Лукас, Марта, выходите сюда! - позвал нас Гунтер, уже выбравшийся на твердый убитый тракт. - Почти пусто...вроде впереди кто-то идет, но он один. Пошли по дороге, пока совсем не стемнеет, а то я скоро все ноги себе переломаю в этом проклятом лесу.
- Движемся медленно, - посетовал Лукас, отряхиваясь от всякого мусора, нападавшего на него в густом сосняке. - Поседеем, пока дойдем до Эрсена.
- Ничего, у тебя седина не заметна будет! - съязвил Гунтер. - А коли не разожрешься, то и вовсе до старости за молодого будешь бегать! - и он шутливо ткнул друга кулаком в живот.
- Разожрешься тут, - проворчал Лукас. - Целый день идем, а во рту кроме хлеба с сыром ничего не было. Откуда я тебе живот наем? Это сосед у нас был, булочник, вот у кого живот был такой, что в дверь не пролезал! И жена его такая же была, аж круглая вся, как булка... тьфу на тебя, Гунтер, лучше бы не вспоминал! У него такие вкусные булочки были, да еще посыпанные сахарной пудрой... эх, где я еще таких поем? Слушайте, давайте встанем на ночлег, а? Сварим хоть кашу... а ведь у нас кроме крупы еще курица есть, так ее тоже в котелок пустим. На голодное брюхо много не протопаю, учтите!
- Лукас, кончай ворчать, как старый дед! - прикрикнула я на него. - Все в одной стране живем! Дай сперва уйти из этого проклятого Айзенштадта, чтобы не трястись от каждого шороха! Думаешь, нам легко? Ты от голода помираешь, я от грязи скоро коркой покроюсь, Гунтер тоже не мух гоняет, а тащит все на себе... договорились же, что будем по темноте идти большей частью, а днем только лесом. Столько народу вокруг, одни солдаты сколько раз проезжали, хочешь, чтоб тебя на воротах прибили из твоего же арбалета? Пройдем, сколько сможем, а там поищем отворот в лес и разведем костер. Хорошо бы на речку какую набрести или озеро...
- Да не ругайся ты, Марта, - парень в общем-то был не злой и отходчивый, за что мне и нравился, - понимаю, что я, дурак какой...- он вздохнул и поддернул мешок на плечо повыше. - Пошли, что ли, пока еще дорогу видно...
Отмахав до полной темноты изрядный кусок пути, мы еще некоторое время брели вдоль темнеющего леса, пока Гунтер не принюхался.
- Водой потянуло...похоже, тут или озерцо какое или болотце рядом есть. Пошли-ка вниз, оттуда вроде тянет...
Крошечное лесное озеро отражало звезды и лес, в который парни ломанулись как лоси в поисках валежника. От хруста веток и их переругиваний отступил страх перед темнотой и даже повеселело на душе. Одна бы я никогда вот так запросто не сунулась в лес ночевать и бегала бы по постоялым дворам, огребая неприятности на пятую точку. М-да, пожалуй, только мечами я еще дешево расплатилась с ними, хоть оба и твердо заверили, что обязательно отдадут деньги.
Костер весело затрещал, плюясь во все стороны рыжими искрами, забулькала вода в котелке, где уже утопили куриную тушку и я приготовила крупу, чтобы всыпать ее в бульон.
- Пахнет-то как! - повел носом Лукас. - И чего ты говорил, что мясо надо готовить только на огне? Вон, вареная курица ничуть не хуже жареной, а уж когда туда крупу положить, то и вовсе шикарное блюдо получается! И много его, даже на утро хватает...
- Ну, это не только я говорил, - смутился Гунтер, глядя как завороженный на вожделенный котелок и сглатывая слюну. - И в отряде так солдаты говорили, и Курт...
- Конечно, на огне мясо вкуснее, - я помешала ложкой бульон, потыкала курицу и всыпала крупу. - Солдат кормит герцог, а мы кормимся сами. Я бы тоже не отказалась поесть мяса с костра, но одна курица на троих - каждому на зуб, а курица с кашей - уже полные животы. Помните, как мы готовили ту козу? Курт тоже ворчал и дал мне только меньшую часть для варки, зато ели мы ее в два раза дольше, чем жареную. Хлеб у нас еще остался? Лукас, ты нес его, надеюсь, не все слопал по дороге?
- Ты чего это, - обиделся парень и полез в мешок, - нешто я не понимаю? Да вот он...
- Тихо! - Гунтер предостерегающе поднял руку и прислушался. - Слышали?
- Слышали, как у меня живот воет! - Лукас потянулся за котелком.
- Тихо, я сказал...вроде как ходит кто-то вокруг...вот опять хрустнула ветка...- Гунтер медленно потянул из ножен свой меч, настороженно оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что вызвало у него такую тревогу.
- Да вроде и я слышал, - Лукас ужом скользнул в сторону и тоже вытащил свой нож-штык.
Я развернулась от костра и потянула к себе арбалет, прикидывая, как бы еще подтащить к себе болты. Если это звери, то их вид арбалета не испугает, но они боятся огня. Если же это люди...
- Эй, ребята, оружие-то положите, а то неровен час еще и поранитесь! - голос из темноты леса заставил вздрогнуть от неожиданности, но арбалет я так и не отпустила, хотя крутить ручку ворота перестала. Коли неизвестные подошли так близко, то они успеют напасть первыми и он тут не поможет. Где тут мой ножик, уж не пришла ли его пора?
- Да не бойтесь вы, если б захотели, то мы вас уже порубили бы...- отозвался второй голос с другой стороны. - Ого, смотри, Хайнц, у них и арбалеты тут! Ставлю свою голову, что они уходят из Айзенштадта...Вилли, подгребай сюда, где ты там затихарился?
Четверо мужчин, вышедших на наш костер, оказались почти в таком же положении, как и мы и уходили в сторону Эрсена через горы.
- Какого черта нам оставаться в Айзенштадте, если повсюду церковные собаки суют свой нос? - ворчал Вольф, кряжистый дядька, чем-то напоминавший Курта, даже борода у него была такая же рыже-пегая и такие же маленькие голубые глазки под нависшими рыжеватыми бровями. - Надоело мне слушать их во всем, то нельзя, это пресвитер запретил...а уж когда дело дошло до того, что посреди леса остановили и учинили форменный допрос, что это я тут делаю, я просто послал их подальше и мешок свой отобрал, пока они не запустили туда свои жадные лапы. Во славу Господа нашего...- тоненьким голоском передразнил он. - Во славу Господа я и сам могу положить монетку на его алтарь...медную, например, да, Вилли? - захохотал он своей шутке. - Какая разница Господу, медная монетка ему положена или золотая, когда она все равно исчезает в лапе патера!
- Верно говоришь, Вольф, - кивнул Вилли, сухощавый мужчина неопределенного возраста. Судя по всему, он был молчуном и не очень-то рвался разговаривать.
- Ну, если уж наш Вилли выдал подряд целых три слова, то это истинная правда! - Вольф почесал бороду и сплюнул.
- Ты еще забыл упомянуть, что они просили тебя остановиться и поговорить с ними, да так вежливо, что не удержались и стукнулись лбами, когда тебе кланялись! - заржал Хайнц, тряся длинными рыжими волосами. Лицо у него было простецкое, усыпанное веснушками, нос картошкой и вообще он был чрезвычайно жизнерадостным для такой компании. Они с Вольфом были здоровые, как два медведя, только с разницей лет в пятнадцать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
