сильнее, и слёзы снова начинают струиться по щекам.
В любой момент ожидаю, что Медведевы преградят мне дорогу, не пустят, но…
Кажется, они сейчас в таком шоке, что не знают, что предпринять.
— Маша… — голос Миши режет по живому. — Маш, постой…
Слышу позади быстрые шаги и вздрагиваю, ощущая спиной его энергетику.
Повернуться сложно, словно меня к полу прибили…
— Маша… — его ладонь касается плеча, и я начинаю дрожать всем телом.
Поднимаю на него глаза, и…
— Маш… прости…
Его тёмные глаза покраснели. Миша выглядит ошеломлённым и… очень потерянным.
Сердце как-то неприятно съёживается от его пронзительного взгляда, и…
— Ишь какой! Прости! — ехидно замечает Алексей Павлович. — У бога прощения ищи! А девочке душевный покой теперь нужен! А-ну! Уйди с дороги!
Потом он берёт меня за локоть и, применив мягкую силу, выводит из дома.
Глава 48
Маша
В ушах как-то странно, неприятно шумит. Я почти не слышу льющуюся из динамика старой иномарки попсовую мелодию. Ошарашенный мозг успевает выхватывать лишь отдельные слова. Что-то про любовь до гроба и верность обещаниям.
Холод пробирается мне за шиворот. Я до сих пор до конца не понимаю, что мне реально удалось сбежать… Что Медведевы отпустили… Неужели авторитет доктора подействовал? И почему Миша в конце сказал «прости, мы не знали»? Чего они не знали? Что я девственница? Но… Алька же должна была им сказать! Они же ездили к ней? Или соврали? Может, её дома не было, и они не стали дожидаться?
Мотаю головой, пытаясь избавиться от хаотичных мыслей. Какое мне дело до того, что там подумали или не подумали Медведевы? Какая к чёрту разница, что в голове у этих мерзавцев?! Я не должна пытаться их понять, я должна их ненавидеть!!
Их и себя заодно. Потому что я тоже хороша.
Гадко на душе. Чувствую себя грязной. Пока Жора с ума сходил, ища меня, я сходила с ума от диких оргазмов…
Передёргиваю плечами, отворачиваясь к окну.
— Скоро в город приедем, — негромко говорит Алексей Павлович.
— Спасибо большое, — наверное, в сотый раз говорю я. — Алексей Павлович, вы очень хороший человек.
— Эх, Маша… — вздыхает. — Был бы хорошим, сразу бы тебя от них забрал. Но… честно, не думал, что всё так плохо. Я… думал, вы тогда поссорились, ты убежала, под дождь попала. Понятия не имел, что они тебя там насильно удерживают…
Пожилой мужчина вздыхает.
— Что делать теперь будешь?
— Не знаю, — отвечаю вполне искренне. — Понятия не имею… Наверное, постараюсь всё это забыть…
А вот тут уже говорю и понимаю, что вру. Потому что такое не забывается. То, что сделали со мной эти двое… то, какими они были… нет, я никогда не смогу вытравить из головы их образы.
Пытаюсь представить на месте Медведевых Жору, но от этого становится ещё противнее. Наверное, у меня какая-то психологическая травма, раз я теперь к жениху отвращение испытываю…
— Правильно-правильно, — кивает Алексей Павлович. — Маша… ты девушка добрая, честная. Всё у тебя наладится. Эти оболтусы на самом деле не маньяки. Ещё приедут извиняться, вот увидишь. Думаю, запала ты им в сердце, раз они так о тебе заботились…
Краска приливает к щекам, и я снова спешу спрятать лицо, чтобы доктор на заметил моего лихорадочного румянца.
— Приехали, — останавливается возле знакомого подъезда.
— Спасибо вам огромное… — лепечу смущённо.
— Ну всё, хватит уже, я же сказал, что благодарить не за что, — Алексей Павлович, кажется, тоже смущается. — Вот, держи моя визитка, если что, звони. Если Медведевы опять проблемы устроят, мы с тобой вместе управу на них найдём, — он широко улыбается, а я выхожу из машины.
Алексей Павлович трогается с места, и какое-то время я молча смотрю в след его удаляющейся машине.
Потом нехотя оборачиваюсь к подъезду. Очень не хочу туда идти. Но… мне просто необходимо это сделать. Как пластырь с раны отодрать. Чем быстрее — тем менее болезненно.
Делаю глубокий вдох и достаю ключи из сумочки.
Если честно, надеюсь, они мне не понадобятся. Вдруг, Жора дома? Созвониться с ним я не могла — телефон сдох. После всего пережитого первый, кого мне нужно увидеть — тот, перед кем я виновата больше всего. Понимаю, что, скорее всего, наша свадьба будет отменена. Кто теперь, вообще, захочет взять меня в жёны?
Поднимаюсь на лифте с тяжёлым сердцем.
Звоню в дверь. Никто не отвечает. Звоню ещё раз — снова тишина…
Тогда я открываю ключом, который месяц назад дал мне Жора.
Похожу вперёд, и…
Замечаю знакомые ярко-красные туфли в коридоре.
Это же Алькины… А что она тут делает?
Глава 49
Маша
Делаю шаг вперёд.
Всё происходит словно в замедленной съёмке.
Из приоткрытой двери доносятся характерные ритмичные звуки. Удары дерева по стене…
Женский стон.
Потом голос Жоры:
— Твою мать!
Он хрипит и как-то странно булькает, а потом всё затихает.
— Иди проверь, кто там в дверь наяривал, — раздаётся голос моей подруги.
Ожидаю почувствовать боль в сердце, но… почему-то не ощущаю ничего, кроме тупого онемения…
— Хорошо, лапулечка, сейчас!
Смешок Жоры и то же прозвище, которым он называл меня.
К горлу подкатывает тошнота. Пальцы сильнее сжимают ремень сумки.
Дверь распахивается быстро.
Я просто стою посреди коридора.
Жора поднимает на меня взгляд, и… меняется в лице.
Сперва краснеет, потом бледнеет, а потом выдаёт осипшим голосом:
— Маша..?
Он стоит передом мной в одних трусах, и я оглядываю его худощавое тело.
После Медведевых он выглядит хлюпиком, хотя раньше казался мне вполне мужественным.
— Жора, — приподнимаю одну бровь.
— Маша… — зачем-то снова повторяет он.
