Нужно выкарабкаться.
И я отключилась.
*************
Нежные руки согревали похолодевшую кожу, приятно касались внутренней стороны ладони. Тело занемело в лежачем состоянии, и я не торопилась двигаться, чтобы не почувствовать сюрпризы судьбы. Медленно открыла глаза.
— Амели, — мамин голос дрожал, — девочка моя.
— Мама, — я не узнала этот хрип, который исходил из моего горла.
Валерия всхлипнула, пытаясь салфеткой вытирать хлынувшие слёзы. Я погладила её по руке, в надежде успокоить. Говорить было непросто, а двигаться ещё сложнее.
— Ты потеряла много крови, — оповестила она меня, смотря на плачевное состояние своей дочери.
Единственное, что мне оставалось — это легонько кивнуть. Голова болела, но терпимо. Неужели всё закончилось? Я могу вдохнуть полной грудью, ходить в университет и не прятаться от пули, которая в самый неподходящий момент может пронзить сердце?
На душе скребли кошки и вспомнились пронзительные чёрные глаза, способные утащить тебя в тёмный омут. К н и г о е д . н е т
— Арчи, — горло просто разрывалось от попыток заговорить с мамой.
Валерия Андреевна замерла, а у меня внутри оборвалась невидимая ниточка. Глаза защипало, и я ощутила дрожь во всём теле, более ощутимую в руках. Нет, неужели он не смог? Слёзы покатились, напоминая ниагарские водопады. Дыхание притаилось в лёгких, не пытаясь циркулировать дальше.
— Он… — я закашлялась в неведанном приступе паники, которого никогда не ощущала прежде. Мне было больно при измене Валентина, но сейчас хотелось захлебнуться и умереть.
— Врачи не говорят, что с ним, — наконец-то выдавила из себя мама, пряча глаза в ладонях.
Горечь засела во рту, и тошнота подкатывала с новой силой. Всё из-за меня. Это я во всём виновата. Зачем вышла из машины? Хотела спасти своего любимого, обнять его, прижаться ближе, чтобы никто не смог разлучить нас. Артур — единственный, кто оберегал меня до конца и сейчас страдал больше, снова! Я так мало ему сказала, даже не отблагодарила толком, и белобрысая стерва его отняла.
— Это нашли в его кармане, просили передать тебе с запиской, — мама протянула мне дрожащими руками небольшую записную книжку.
Сердце замерло и ухнуло в пятки. Я потрогала кожаную вещицу и открыла. «Сорок причин хотеть жить» … Неужели? Он правда всё это записывал? Я с придыханием ловила каждое слово, очерчивая пальцами буквы парня. Некоторые причины были обведены в кружочек. Он же мне их называл! Я пробежалась глазами по тексту и заметила двадцать восьмой пункт с единым, родным и тёплым словом «любовь». Этот пункт Артур обозначил восклицательным знаком.
Боль пронзала всё тело, заставляя мозг прокручивать раз за разом проведённые вместе моменты из жизни. Наше первое свидание в кафе, неловкая встреча на лекции в университете, первая ночёвка, а тут он признаётся мне в любви у озера.
Глупая-глупая-глупая! Почему раньше не сказала о своих чувствах? Всё могло сложиться лучше, быстрее, приятнее для нас обоих, а мне вот захотелось повыпендриваться и ощутить себя за каменной стеной! Я знаю, я всё разрушила и долго заставила ждать, но я буду любить тебя вечно. Руками прижала записную книжку к груди. Хоть бы выжил, хоть бы выжил и рядом был…
В дверь еле слышно постучали. Я с надеждой посмотрела на маму, которая и без слов поняла этот огонёк в глазах и вмиг высохшие слёзы. Жив? Жив? Лишь хрипота вырвалась из горла, заставляя засунуть слова подальше.
Валерия открыла двери, смахнув с лица короткие чёрные волосы.
— Привет, — показалась голова дяди Антона, а потом уже туловище. Выглядело странно и комично, но смеяться решительно не хотелось.
Он поцеловал маму и закрыл за собою двери, параллельно разглядывая комнату в поисках второго стула.
— Как себя чувствуешь, Амели? — мамин муж обеспокоено осмотрел моё состояние, сжав губы в тонкую линию.
— Терпимо, — ответила, поморщившись от очередной боли в горле. Да что ж это такое!
— Я уверен, что ты хотела бы узнать последние новости, — он сложил руки на груди, а я активно закивала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ясен пень! Тут и мёртвый с могилы встанет, чтобы послушать произошедшее!
— Настасью и Игоря с компанией схватили мои ребята без шанса на свободную жизнь в этом мире. Много чего нарыли на ненормальную семейку, — после сказанного я облегченно выдохнула, — к чему конкретно их приговорят по нашим законам — вопрос времени и найденных доказательств. Что касается насчёт твоего наследия, то всё по-старому, но советую в ближайшее время приступить к делам насущным.
Я подозрительно сощурилась, смотря на дядю Антона совершенно иным взглядом. Мама вздохнула.
— Тоша работает в той же сфере, что и Вадим, но на стороне добра, так сказать, — расплывчато ответила Валерия Андреевна, словно сама плохо разбиралась в этом. Хотя, чего тут ожидать.
— Когда-то работал, — поправил он, — сейчас только друзья остались, но распространяться об этом не хотелось бы. Пошевелил старые связи, чтобы закрыть неадекватов за решеткой.
Я благодарно улыбнулась дяде Антону, который был связан какими-то чудесами с доброй стороной тёмных делишек папы. Потом разберусь с историей чудачеств семьи, сейчас было не до этого.
В дверь снова кто-то постучал и на этот раз её открыл дядя Антон.
— Пациент впал в кому, — на одном дыхании выпалила медсестра.
Глава 52
В замкнутом пространстве человеческие отношения имеют свойство портиться.
Роберт Шекли
— В кому? — удивлённо переспросил дядя Антон, впуская молодую рыжую девушку в мою палату.
— Д-да, врачи долго боролись за его жизнь и в какой-то момент наступила кома, — в общих словах объясняла медсестра, старательно избегая терминологии, дабы не усложнять жизнь новоиспеченным родственникам.
Кома — это ещё не смерть и намного лучше, чем ничего. Я успокоила свои нервишки, которые разошлись не по-детски, пока мама, дядя Антон и медсестра что-то разборчиво обсуждали шепотом у меня в палате, кидая попеременно задумчивые взгляды.
— Когда я могу увидеть Арчи? — требовательно спросила, намереваясь встать, если вдруг кто-то посмеет отказать. Как тут спокойно лежать, зная, что мой любимый как никогда нуждается в тепле и поддержке!
— Мы сейчас это обсуждаем, — ответил за всех дядя Антон, понимания намеренья бесстрашной девочки.
Через несколько минут меня посадили в каталку и везли в палату Артура. Моего Артура, который находился между жизнью и смертью. Сейчас всё полностью зависит от меня, кто бы что не говорил. Говорят, что люди выходят из комы, когда с ними говорит близкий или человек, который больше всего времени проводит с пациентом. Надежда на рвение Артура и моё желание.
Меня завезли в палату, бережно подвезя каталку к кровати. Арчи выглядел, мягко говоря, плохо: кожа непонятного розовато-серого оттенка, возле глаз впалые тёмные круги, руки залеплены пластырями, откуда проглядывали царапины. Сердце болезненно сжалось при виде мужчины, который выглядел всегда неотразимо и заставлял бабочек летать внутри живота. Медсестра прикрыла за собой двери, оставляя нас наедине.
— Вот и я, Артур, — голос постепенно пришёл в норму и перестал напоминать бомжа Васю с соседнего двора. Шутки-шутками, а разрядить обстановку хотелось. — Надеюсь, что ты меня слышишь.
Я ожидала хоть какой-то реакции на свои слова, но не стоит возлагаться на чудо с первых секунд общения.
— Я получила твою записную книжку, — улыбнулась, доставая упомянутый предмет из небольшой сумки сбоку кресла, — когда-то мы исполним все причины, написанные тут.
Я положила свою ладошку на его и еле ощутимо сжала. Мне кажется, что человеку в такой ситуации крайне необходимо слышать не только голос, но и чувствовать прикосновения.
— Могу сказать точно, что двадцать восьмое уже в твоих руках, — я тепло улыбнулась своему спасителю и послала воздушный поцелуй, — возвращайся ко мне, я так скучаю…
Не плакать, только не плакать! Я вздохнула поглубже, прогоняя набежавшие слёзы, чтобы не расстраивать Артура. Зачем сейчас эти отрицательные эмоции, которые рвутся наружу? Ещё с палаты выгонят и скажут напоследок, что с такими плаксивыми спасателями и убийцы не нужны.
